О результатах боевой работы летчиков 34-го полка и о наградах

Из летной книжки капитана Урвачева следует, что в 1941–1944 гг. он совершил 472 боевых вылета на патрулирование, прикрытие объектов и войск, на перехват противника, разведку, штурмовые действия и на охоту, провел 22 воздушных боя, сбил четыре самолета противника лично и семь – в групповых воздушных боях. Видно, что он внес достойный вклад в боевую работу 34-го иап, на счету которого 7811 боевых вылетов, 241 воздушный бой и 109 сбитых самолетов противника (по неофициальным данным – 125). Это 15 % всех воздушных побед 6-го иак, хотя на полк приходилось едва 4 % всех сил и средств корпуса, в составе которого уже к августу 1942 г. были 21 полк и 700 истребителей.

Существенно для оценки боевой работы летчиков полка то, что она в основном пришлась на наиболее тяжелый период войны. По словам трижды Героя Советского Союза А. И. Покрышкина: «Кто в сорок первом – сорок втором годах не воевал, тот войны по-настоящему не видел».

Заслуживают внимания индивидуальные результаты летчиков, из которых восемь стали асами, то есть имели на своем счету пять и более сбитых лично самолетов противника. А всего тринадцать летчиков полка значатся в списке наиболее результативных советских летчиков-истребителей Великой Отечественной войны, у которых общий боевой счет составляет не менее пяти сбитых самолетов, и в их числе две и более личные победы (в списке указывается количество сбитых летчиком самолетов противника – лично/в группе):

Александров Н. А. – 7/1

Байков С. Д. – 5/6

Букварев К. П. – 2/5

Киселев В. А. – 7/4

Коробов В. Ф. – 9/8

Мирошниченко Н. Ф. – 4/3

Найденко М. М. – 7/14

Платов С. И.[8] – 6/9

Потапов А. Н. – 2/3

Сельдяков Ю. С. – 3/6

Тараканчиков Н. Е. – 5/8

Тихонов С. Ф. – 6/2

Урвачев Г. Н. – 4/7

Это почти половина летного состава полка по штату, что удивительно, так как согласно мировой статистике более 80 % летчиков-истребителей, принимавших участие в боевых действиях за всю историю авиации, не сбили ни одного самолета противника.

Герой Советского Союза Е. Г. Пепеляев, одержавший в Корее двадцать побед, так объясняет это: «В воздушном бою, как в спортивных играх, имеются «нападающие» и «защитники». По его мнению, «нападающие», в основном ведущие групп, «забивают», то есть сбивают самолеты противника, а остальные летчики – «защитники», прикрывают их. Поэтому в истребительном полку периодически сбивают самолеты противника один-два летчика, эпизодически – тричетыре, остальные летчики – очень редко, а некоторые из них вообще не сбивают.

Следует добавить, что, получив летную и боевую подготовку, а также одержав первые победы в 34-м иап и перейдя затем в другие полки, немало летчиков стали асами. Это Михаил Барсов (6/2), Иван Бахуленко (7/0), Иван Водопьянов (6/3), Леонид Кальян (6/3), Павел Калюжный (7/10), Василий Корень (13/4), Дмитрий Ледовский (5/0), Анатолий Лукьянов (8/5), Иван Матюшин (5/1), Григорий Федосеев (11/6) и Николай Щербина (7/14).

Кроме того, чтобы правильно оценить результаты летчиков 34-го полка ПВО Москвы, следует иметь в виду замечание одного из историков советской истребительной авиации: «Необходимо учитывать, что специфика применения истребительной авиации предоставляет воздушным бойцам неравные условия для самореализации. Не все летчики-истребители имели возможность отличиться – гораздо меньше шансов наращивания боевого счета имели истребители ПВО».

Все это, представляется, свидетельствует о том, что летчики полка воевали дружно, результативно и, вопреки статистике, половина их штатного состава регулярно «забивала». Но цена этих побед была немалой, за время войны пятнадцать летчиков полка не вернулись с боевых заданий и четверо погибли в авиакатастрофах. Однако в целом в частях Западного сектора противовоздушной обороны Москвы потери в 1941 г. были еще тяжелее. По оценке П. М. Стефановского: «Почти каждые два-три месяца в частях сектора летный состав обновлялся процентов на девяносто».

В связи с этим вспоминаются слова бывшего начальника штаба 34-го полка Александра Михайловича Фирсова: «За 2–3 месяца после начала боев в 1941 г. полк потерял много летчиков. Но кто уцелел, приобрели опыт, заматерели. Когда они уходили в боевой вылет, я уже был спокоен – выполнят любое задание и вернутся». А большинству этих «матерых» было всего от 21 года до 25 лет.

Кроме того, летчики полка воевали самоотверженно, поскольку из 25 таранов, совершенных пилотами 6-го иак, на их счету было четыре. За спиной была Москва, и летчики решительно применяли этот «последний довод «сталинских соколов», преграждая немцам путь к столице. А командир полка в июне 1942 г. ставил задачу: «Научить летный состав <…> методично таранить фашистских стервятников».

При этом трижды Герой Советского Союза А. Н. Покрышкин считал: «Таран требовал виртуозного владения машиной, исключительной выдержки, железных нервов <…>. С особым ожесточением и искусством и напористостью применяли его наши летчики при защите Москвы от воздушных налетов противника».

Возвращаясь к результатам боевой работы летчиков, можно вспомнить мнение П. М. Стефановского: «Одним из лучших в Западном секторе противовоздушной обороны Москвы являлся, несомненно, 34-й иап». Бывший командующий Московским фронтом ПВО генерал-полковник артиллерии Д. А. Журавлев также считал, что «34-й полк был одной из лучших наших частей». Об этом же свидетельствуют приводившиеся итоги боевой работы полка за 1941–1943 гг., когда по количеству боевых вылетов, налету и сбитых самолетов противника он, как правило, был впереди других полков 6-го иак, а затем 1-й воздушной истребительной армии ПВО Москвы.

Вместе с тем есть основание предположить, что боевые результаты полка и его летчиков были недостаточно оценены командованием. Такие ситуации не были редкостью: «Несмотря на четко оговоренные условия представления к наградам, бывали исключения, и достаточно часто. Иногда на первое место выходил фактор личных отношений между летчиком и командованием, и тогда представление к награждению «строптивого» аса могли «придерживать» <…>. Еще более частыми были случаи, когда летчики не награждались по причине того, что в чем-то <…> «проштрафились».

Кажется, в истории полка сыграли роль обе причины. Летчики иногда бурчали по адресу комиссара полка: «Как дело до наград дойдет – представления не подписывал. Из-за него полк никакого отличия не получил, а другие стали гвардейскими. Когда наши летчики переходили в другие полки, они там Героями становились, а в нашем полку ни одного».

Действительно, выделившийся из 34-го полка 35-й, имея практически такие же боевые заслуги, как «альма-матер», стал гвардейским. Летчики Анатолий Лукьянов и Николай Щербина начали войну, добились первых побед и получили первые награды в составе 34-го полка, а перейдя в 35-й и имея такие же показатели боевой работы, что и многие оставшиеся в 34-м, стали Героями Советского Союза. Так же как и другие выходцы из 34-го полка летчики Леонид Кальян и Павел Калюжный.

4 марта 1942 г. была награждена большая группа летчиков 6-го иак, отличившихся в Битве за Москву. Из них шестеро сбивших сообща лично и в групповых воздушных боях 58 немецких самолетов стали Героями Советского Союза. А шестеро самых результативных летчиков 34-го полка Александров, Байков, Коробов, Найденко, Платов и Таракан чиков, имевших на общем боевом счету значительно больше – 79 уничтоженных самолетов противника, тоже были награждены, но орденами Красного Знамени. Правда, из ставших Героями летчиков четверо отличились еще таранами и штурмовками.

А насчет «проштрафились»… Урвачев рассказывал, что однажды, в самый тяжелый период обороны Москвы осенью 1941 г., полк получил приказ перебазироваться на восток, за Москву. Командование, видимо, решило укрепить Восточный сектор ПВО Москвы, в составе которого находилось всего два полка, включая 16-й иап в Люберцах. Летчики взбунтовались и отказались перелетать туда, полагая, что тем самым будут прятаться за спины москвичей. А многие из них сами были москвичами, у которых, как, например, у самого Урвачева, в Москве были матери, сестры, другие родственники.

Летчики, как говорится, немного «побузили» и перестреляли из пистолетов несколько фонарей у штаба. Комиссар доложил «наверх»: «Полк отказывается выполнять боевой приказ и оказывает вооруженное сопротивление». На грузовиках приехала вооруженная автоматами рота НКВД и окружила бунтовщиков. Старшим в этой карательной команде был пожилой, усатый и рассудительный майор госбезопасности, который спросил летчиков:

– Почему бунтуете?

Те объяснили.

– Да-а, если бы все так бунтовали и не выполняли приказы, то, может быть, и дела у нас были бы лучше. Хрен с вами, воюйте здесь. Я доложу куда надо.

Забрал автоматчиков и уехал. Но там, где надо, запомнили: правильно или нет, но полк бунтовал, приказ не выполнял. Поэтому полку – гвардейское звание? Его летчикам – награды? Заслужили, конечно. Но в другой раз. И конечно, на отношении командования к полку сказалась история, связанная с осуждением Степана Тихонова и Григория Федосеева, а также все, что происходило в полку до и после суда военного трибунала над ними.

На одной из встреч ветеранов зашел разговор на эту тему – о том, что боевые заслуги полка и его летчиков были недооценены. Урвачев встал с рюмкой в руке и обратился к седым и лысым однополчанам:

– Ну что вы, как дети, обижаетесь – наградами обошли? Посмотрите в окно, на Москву. Мы знаем, что немецкая авиация хотела и могла с ней сделать. Но мы ее защитили – это наша главная награда. Остальное ерунда. Давайте выпьем за Москву!

Чтобы закончить тему о наградах, следует сказать, что Урвачев гордился своими двумя боевыми орденами, даже по внешнему виду которых знающий человек мог определить, что они получены в нещедрое на награды время. Орден Красного Знамени, который летчики, по его словам, называли БКЗ – Боевого Красного Знамени, у него был «на винте», без колодки для орденской ленточки, а орден Отечественной войны I степени, наоборот, в отличие от более поздних серий, – на колодке с красной ленточкой. В последующие годы он был награжден и другими орденами, но не считал их боевыми, как и свою медаль «За боевые заслуги», называемую летчиками ЗБЗ. Ценил медаль «За оборону Москвы», остальные – называл пятаками, но, думаю, в этом было больше бравады, чем сарказма или иронии.