3. Первые отзывы и выход на американский рынок
Автор с волнением ожидал откликов на книгу. Они последовали уже через неделю. Книга встретила в целом весьма благоприятный прием. В числе первых рецензентов были известный критик и автор популярных исторических трудов Комптон Маккензи; близкий к социалистам драматург, романист и эссеист Джон Бойнтон Пристли. Последний писал в газете «Ивнинг Стандард» через два дня после появления томика, что Оруэлл создал «великолепную книгу и ценный социальный документ. Это самая лучшая книга такого рода, которую я читал за многие годы»233.
Не менее положительным был отклик авторитетного литературного приложения газеты «Таймс», в котором проводилось сравнение некоторых героев книги с «эксцентрическими типами романов Диккенса», глубоко почитаемого Блэром234. В ряде рецензий указывалось, что появился новый талантливый автор со своим своеобразным стилем, собственной манерой подачи материала - перспективный публицист, обладающий важным жизненным опытом. Влиятельная еженедельная газета включила книгу в число бестселлеров, хотя сам Оруэлл считал, что «пройдет несколько недель, прежде чем можно будет сказать, продается книга или нет»235.
Лишь изредка появлялись отрицательные отклики, не касавшиеся литературных аспектов книги. Некий Гумберт Поссенти написал в газету «Таймс», что автор оклеветал парижские рестораны, заявив, что у них грязные кухни, что его суждения могут бросить тень и на рестораны британской столицы236. Удивительно, но Блэр принял это курьезное письмо близко к сердцу, сочтя нужным написать в «Таймс» ответ, опубликованный газетой. Он доказывал, что ни один посетитель ресторана не знает, что творится на кухне: «Господин Поссенти, похоже, считает, что я проявляю какую-то патриотическую враждебность по отношению к французским ресторанам, противопоставляя их английским. Я далек от этого. Я писал о парижском отеле и ресторане, так как знал об этом из личного опыта и ни в коем случае не имел в виду предполагать, что в смысле грязных кухонь французы хуже, чем любая другая нация»237.
Благожелательное отношение критики и читателей побудило английского агента Оруэлла попробовать издать книгу в американском издательстве «Харпер энд Бра-зерс». Положительный ответ пришел уже в конце февраля 1933 года и свидетельствовал о том, что рукопись произвела хорошее впечатление на известный книжный дом, основанный еще в 1833 году. Одно затруднение тем не менее возникло. Издательство попросило прислать краткую биографию и фото автора. Сделать это означало расшифровать псевдоним. Растерянный, Эрик писал Муру: «Я не уверен, что моя фотография окажется хорошей рекламой»238. В результате в издательство была прислана вымышленная «автобиография» Джорджа Оруэлла. В фотографии было отказано, и, поскольку в издательстве догадались, что Оруэлл - псевдоним, книга вышла без биографической справки.
Держать настоящее имя Оруэлла в тайне долго было невозможно. Пронырливые американские журналисты обратили внимание на то, что на титульном листе книги в качестве собственника издательских прав был указан Эрик Блэр, а не Джордж Оруэлл. К тому же в «Нейшн» анонимный рецензент поспешил сообщить, что автором книги является «старый итонский парень и бывший государственный служащий, который сначала был мойщиком посуды в Париже, а затем бродягой в собственной стране»239.
Сам Оруэлл воспринимал доброжелательные суждения многих газет и журналов сдержанно, стремился объективно оценить свое создание. Он соглашался с часто встречавшимся критическим суждением, что его книга, создавая яркую картину положения низших слоев населения в двух странах, не намечает путей улучшения их социально-экономического положения. Некоторые критики даже требовали «рецептов» социальный инженерии. На такого рода суждения автор отвечал (обычно только в частных письмах), что его задача в другом, что он не политик, формулирующий некую программу, а своего рода «регистратор» событий, что он пытался лишь сформулировать общее представление о проблеме, чтобы будущие усилия по ее устранению имели лучшие шансы на успех. С явной гордостью он писал Бренде Солкелд: «Я не знаю, каким образом, но я смог написать некоторые достойные куски». Но тут же обрывал себя: «Но я не могу собрать их вместе»240.