3. Думы о социализме

Первые годы пребывания на родине и в соседней Франции, где он находился сравнительно долго, были периодом относительного хозяйственного благополучия. Многие экономисты поговаривали даже о процветании. Сам Блэр особого процветания не заметил скорее всего в силу своего критического и пессимистического настроя, да и потому, что общался в основном с низшими слоями населения. Внимание Блэра все более привлекали те, кого он называл рабочими, вкладывая, впрочем, в это понятие далеко не тот смысл, которого придерживались и умеренные, и крайние последователи марксистской теории. К рабочим Блэр относил не только лиц наемного труда, занятых в промышленности, строительстве и торговле, но вообще всех представителей низшего слоя британского общества (крестьянства как такового в Великобритании не было уже более сотни лет - в сельской местности можно было встретить землевладельцев, арендаторов и все тех же наемных рабочих). У него не было четкого понимания, кого следует считать пролетарием, или «пролом» (этот неологизм, появившийся в публицистике Блэра-Оруэлла уже в начале 1930-х годов, был вскоре им позабыт, вновь услышан в Испании в 1937 году и введен в качестве важной категории в знаменитый роман).

Вернувшись из Бирмы, Блэр понял, что для познания «злобного деспотизма» не было необходимости отправляться за океан. «Здесь, в Англии, под собственными ногами, находился угнетенный рабочий класс, страдающий, правда, иначе, чем на Востоке. Именно так мои мысли обратились к английскому рабочему классу», - писал он несколько позже¹⁸⁶.

До мирового экономического кризиса 1929-33 годов еще оставалось время, но положение Великобритании было, по мнению Эрика, прискорбным. От хронической безработицы, по выкладкам самого Оруэлла, если иметь в виду и безработных, и членов их семей, страдали до десяти миллионов человек¹⁸⁷. Число безработных, живших на нищенское пособие, колебалось от полутора до трех миллионов¹⁸⁸. Бывший колониальный полицейский увидел во всем этом психическое истощение своей страны, когда-то сильнейшей державы в мире.

Наибольшим комплексным злом начинающий социолог и публицист считал безработицу. «В этом, говоря в двух словах, источник всего зла»¹⁸⁹, - писал Оруэлл. Именно поэтому, продолжал он ту же линию в автобиографической части своей публицистической книги, «я стремился погрузиться прямо в среду угнетенных»¹⁹⁰.

Положение стало несравненно хуже, когда начался тяжелейший за всю историю мирового капитализма экономический кризис - Великая депрессия. Правда, кризис затронул Великобританию несколько меньше, чем другие европейские страны и США, да и начался он в Великобритании несколько позднее - не осенью 1929-го, как это было за океаном, а в начале следующего года. Связано это было с тем, что британские товары на льготных условиях сбывались в доминионах и колониях. Пик британского хозяйственного спада пришелся на 1932 год, когда промышленное производство упало по сравнению с 1929 годом до 82% (в 1933 году оно составляло 93%).

Особенно сильно были поражены традиционные отрасли английской экономики - угольная, металлургическая, судостроительная, где была сосредоточена основная масса рабочих. Кризис 1929-33 годов привел к беспрецедентному росту числа безработных в Англии. По официальным данным, в 1930 году уровень безработицы составил 17%, в 1931 году поднялся до 23%, а в 1932 году до 25%. В провинции появились «пораженные районы», или «районы депрессии», где хозяйственная жизнь почти замерла. Предприятия прекращали работу, население уходило куда могло. Рост экономических трудностей накалял социальную обстановку, страна требовала перемен.

На парламентских выборах в мае 1929 года большинство голосов получила Лейбористская партия. Премьер-министром стал ее лидер Рамзей Макдональд. Лейбористское правительство провело в феврале 1930 года новый закон о страховании по безработице, по которому срок получения пособий увеличивался с 3 до 12 месяцев. Было создано министерство по борьбе с безработицей. Эти меры до некоторой степени улучшили положение неимущих слоев. Но только в середине 1930-х годов страна стала медленно выходить из депрессии.

Экономические беды оказали глубокое влияние на настроения интеллигенции, особенно литераторов и публицистов. Появилась плеяда молодых авторов, которые ушли влево от Лейбористской партии. Они осторожно относились к коммунистическим идеям в их советском варианте и в трактовке компартий, которые, как понимали многие, финансировались Москвой и послушно выполняли распоряжения сталинского руководства. (Разумеется, какие-то левые интеллектуалы увлекались коммунистическими идеями по существу.)

Эрик Блэр внимательно следил за возникавшими тенденциями, но был крайне осторожен в следовании конкретным образцам. В своих первых книгах Оруэлл стремился в художественно-публицистической форме передать свои впечатления о жизни тех, кто стоял на самом низу социальной лестницы двух европейских держав, выигравших мировую войну. При этом автор не отделял четко докризисный период от Великой депрессии. Оруэлл стремился показать, что обещание Дэвида Ллойд Джорджа, занимавшего пост премьер-министра в годы мировой войны - «Страна будет достойна своих героев» - оказалось пустой фразой. Страна встретила своих героев безработицей и нищетой. Разочарование сложившейся на родине ситуацией, усиленное бедами кризиса и неспособностью существующих влиятельных политических партий - Консервативной и Лейбористской - облегчить страдания низов, заставляло Оруэлла искать свою уникальную схему построения социальных отношений.

В первое время после возвращения из Бирмы Блэр не проявлял сколько-нибудь значительного интереса к теориям перестройки общества «на справедливых началах». Он писал позже, что тогда его не интересовали «ни социализм, ни другие экономические теории»¹⁹¹. Время, проведенное в Бирме, дало ему определенные знания об империализме как о системе колониальной экспансии (именно так понимал империализм Оруэлл), но не способствовало формированию «точной политической ориентации». Приехавший в Великобританию бывший бирманский полицейский офицер придерживался неопределенных полуанар-хических взглядов. Он считал, что любое государственное правление - неизбежное зло, и разделял всех людей на две резко очерченные, не имевшие полутонов и переходных ступеней, категории: угнетенных, которые всегда правы, и угнетателей, которые всегда во всем виноваты¹⁹².