«Кто она такая, чтоб распоряжаться бабушкиным добром?»

Уже несколько лет Барбара терпела неприязнь дочерей Фрэнка Синатры. В открытые перепалки они не вступали, но Барбара каждой клеточкой чувствовала неприязнь, которую питали к ней Нэнси и Тина. Сблизиться с ними не представлялось возможным; подозрения в корыстолюбии не развеял даже брачный контракт. Близкая подруга сообщила Тине, что Барбара в ее присутствии обмолвилась: дескать, на сей раз я вышла замуж по расчету. И Тина тотчас поверила.

Итак, с дочерьми Синатры всё было ясно; а что же его сын, как он относился к Барбаре? Фрэнк Синатра-младший с родными не особенно ладил и, по мнению Барбары, едва ли мог «дружить против нее» с Нэнси и Тиной. Завоевать же симпатии Нэнси-старшей Барбара даже цель себе не ставила, сразу сообразив, что первая жена по определению не может питать теплые чувства к жене теперешней. Впрочем, в такой дружбе Барбара и не нуждалась. У нее хватало приятелей, вдобавок Синатры со временем научились ей улыбаться, чего еще ждать? Многому научилась и сама Барбара – например, не забивать голову тем, что падчерицы ее недолюбливают. Быть женой Фрэнка Синатры нелегко, так зачем же осложнять себе жизнь мыслями о том, что она, Барбара, кому-то не по нраву? Пусть подозрения Нэнси и Тины будут проблемой Нэнси и Тины, а Барбара и без того занята по двадцать четыре часа в сутки и по семь дней в неделю!

Итак, открытой вражды с дочерьми Фрэнка Барбара не хотела. Но она была женщина властная и волевая и требовала по крайней мере уважения к себе. Не хотят – пусть не любят; но считаться-то должны – так рассуждала Барбара. Однако примерно так же рассуждали и Нэнси с Тиной. Иными словами, переход конфликта в горячую фазу был лишь вопросом времени. По иронии судьбы ситуация взорвалась сразу после гибели Долли Синатры.

На следующий после похорон день Барбара пошла к Долли в дом, собрала более или менее ценные вещи – драгоценности, меха, всё, что было связано с карьерой Фрэнка, а также фарфоровую и серебряную посуду, и заперла добро в массивный шкаф у себя в спальне. Барбаре казалось, она поступила разумно. В конце концов, в доме всегда полно людей, причем со многими Барбара даже не знакома. Вечно вокруг Фрэнка толкутся сомнительные приятели – музыканты, представители шоу-бизнеса и вообще бог знает кто; алкоголь льется рекой. Попробуй, уследи за всеми! Да Фрэнк и не привык следить – не его это стиль. Значит, позаботиться о вещах Долли должна Барбара. Долли и сама бы это одобрила. Потом, когда Синатры оправятся от утраты, у них будет доступ к вещам покойной бабушки. А пока лучше эти вещи спрятать понадежнее. Разве Барбара не взяла на себя тяжелую миссию опознания? Она не состоит с Долли в родстве, она не убита горем, как остальные, – значит, ей и заботиться о сохранности ценностей!

Увы, Нэнси-младшая и Тина были другого мнения.

Нэнси первой обнаружила, что все ценные вещи бабушки куда-то делись. Она сразу позвонила Тине. Сестры провели собственное расследование и очень скоро узнали от прислуги, что вещи забрала Барбара.

– Да кто она вообще такая, чтобы распоряжаться бабушкиным добром? – в сердцах воскликнула Нэнси.

– Бабушка ей такого права не давала! – подхватила Тина.

Следующие две недели сестры старались не давать воли возмущению. Ситуация была щекотливая. Посовещавшись, Нэнси и Тина решили: нельзя спускать всё на тормозах.

Тридцатисемилетняя Нэнси упрямством пошла в отца. Разубедить ее не представлялось возможным, смирить ее гнев – тоже. Как и Фрэнк Синатра, его старшая дочь привыкла говорить, что думает (свойство не всегда конструктивное). В данном случае Нэнси капитулировать не собиралась. Чтобы они с сестрой проглотили такую обиду?!

Двадцатидевятилетняя Тина порой уступала сестре в решительности. Вот и сейчас она сомневалась – а действительно ли Барбара совершила преступление? Может, и правда, надо просто подождать, пока зарубцуется рана? Ни за что, возражала Нэнси. Барбара много на себя взяла, нужно поставить ее на место, а то она вообще на шею сядет. Под влиянием сестры Тина позвонила отцу.

– Ты что, шутишь? – не поверил Фрэнк.

Тина убедила его, что ей вовсе не до шуток.

– Ладно, Горлинка, я разберусь, – пообещал Фрэнк. – Не волнуйся.

Фрэнк поднял тему с Барбарой, и Барбара не стала ходить вокруг да около.

– Ты – наследник своей матери, – сказала она. – Я только защищала твои интересы!

– От кого? – поинтересовался Фрэнк.

– У нас не дом, а какой-то вокзал, – объяснила Барбара. – Я считала, что поступаю правильно. Наверняка сама бабушка ждала от меня именно этого. У меня и так дел невпроворот, а я еще за ее вещами приглядываю! Я думала, ты мне спасибо скажешь.

– Допустим, ты права, но ты огорчила моих дочерей, – заметил Фрэнк.

Он не рискнул принять сторону Нэнси и Тины, однако и не выступил в защиту Барбары.

– Я этого не ожидала, – призналась Барбара своей подруге Эйлин Фейт за коктейлем в ресторане. – Мне казалось, Фрэнк за меня заступится.

Барбара клялась, что преследовала самые благородные цели. Зачем ей настраивать против себя дочерей Синатры? Или они думают, что у нее недостаточно мехов, драгоценностей и прочего? Да Синатра ее буквально завалил дорогими подарками! Даже предполагать нелепо, что она польстилась на свекровино добро.

– Значит, вам надо собраться втроем и всё спокойно обсудить. Без Фрэнка, – предложила Эйлин Фейт.

Барбара возразила: едва ли это хорошее решение. Фрэнк своих дочерей лучше знает, он ничего подобного не предлагал, и Барбара будет следовать его советам.

Эйлин гнула свое: Барбара – взрослая женщина, пусть ей интуиция подскажет, как уладить дело. Что касается Фрэнка, когда ему удавалось конфликты разрешать? Вот создавать конфликты – это да, это по его части.

В ходе очередного разговора Фрэнк заявил: не стоит заострять внимание на инциденте и тем более – впутывать новых людей. Может, если Барбара просто вернет вещи Долли в ее дом, буря утихнет сама собой. По крайней мере он, Фрэнк, на это надеется. Пусть Нэнси с Тиной спокойно выберут дорогие для них реликвии. Барбара возразила: кто же против-то? Пусть выбирают, когда немного оправятся после похорон, для этого она, Барбара, и спрятала всё добро!

В итоге она вернула вещи туда, откуда взяла. Нэнси и Тина, добравшись до бабушкиного наследства, заявили, что недосчитались изрядного количества драгоценностей, мехов и прочего. Понятно, что сестры теперь были почти уверены: отец просто-напросто разрешил своей жене оставить наиболее приглянувшиеся вещички.

– Она, значит, папины интересы защищала, – годы спустя возмущалась Тина. – А вот от кого? Ответ напрашивается сам собой. Барбара пыталась оградить папу от своих самых серьезных соперников – от нас, его детей.