Фрэнк и Миа в Палм-Спрингз

На следующее утро, как и было обещано, перед домом Миа Фэрроу остановился длинный черный лимузин. Только тогда она вспомнила, что не давала Синатре свой адрес. Как Синатра узнал, где она живет? Этим вопросом задавалась Миа по пути в аэропорт, каковой путь занял считанные минуты. В аэропорту ее ждал самолет. Еще несколько мгновений – и девушка садится в роскошное кожаное кресло. Она – единственная пассажирка. Стюард спрашивает, что она будет пить. Потягивая через соломинку кока-колу, Миа взлетает. Лететь всего час, и это время Миа тратит на размышления: она, случайно, не спит? Разве бывает так на самом деле? Но вот самолет идет на снижение, а на земле маячит знакомая фигура. Фрэнк Синатра в черном костюме, при галстуке, в мягкой фетровой шляпе, встречает Миа чуть ли не на посадочной полосе. А выглядит он… выглядит он точь-в-точь так, как и должен выглядеть Фрэнк Синатра в 1964 году. Шикарно, вот как.

Миа не принадлежала к числу его поклонниц. Конечно, она знала, кто такой Синатра, это все знали. Но ее родители не слушали песен Синатры, предпочитая григорианские хоралы. Самой Миа нравился популярный в то время рок-н-ролл. Поэтому-то она совершенно не разбиралась в творчестве Синатры, а о нем самом от случая к случаю черпала сведения из газетной светской хроники и теленовостей. Но Синатра совершенно обаял девушку за те два дня, что она провела с ним в Палм-Спрингз. Во-первых, с каким лоском он одевался; во-вторых, от него восхитительно пахло лавандой… И вообще с такой чувственностью юной Миа еще не приходилось сталкиваться. Синатра казался ей крайне уверенным, постоянно владеющим ситуацией. И дом произвел на девушку огромное впечатление. Конечно, она и сама выросла в большом и богатом доме, но всё там было устроено на старый манер. Драпировки, портьеры, ковры… Духота. Особняк Фрэнка сверкал стеклом и металлом, дразнил острыми углами. Словом, был до невозможности современным.

– Изначально бассейн располагался слишком близко к дому, – объяснял Фрэнк, проводя для Миа индивидуальную экскурсию. – И я его малость передвинул, – добавил он, махнув рукой куда-то вдаль.

«Передвинул бассейн? Что же это за человек такой, который бассейны передвигает?» – думала потрясенная девушка.

– Там у меня вертолетная площадка, – небрежно продолжал Синатра. – А вот в этой комнате один раз ночевал сам Джон Кеннеди. Видишь, вот табличка.

Миа уставилась на золотую табличку на двери.

По ее воспоминаниям, первый вечер с Синатрой был просто волшебным. Они ужинали в патио, любуясь закатом. Только они вдвоем, да еще целый взвод прислуги, исполнявшей любой каприз и тотчас исчезавшей. После ужина Синатра на руках отнес Миа в спальню. Проснулась она почти влюбленной. А чем больше общалась с Фрэнком, тем сильнее становилось чувство.

Бродя по дому, Миа не могла не замечать многочисленных изображений совершенно потрясающей брюнетки. Кто это? Родственница? Может, сестра?

– Нет, не сестра, – сказал Фрэнк. – Это Ава.

И он открылся перед Миа, выложил всё или почти всё про Аву Гарднер, будто они с Миа были старыми друзьями. С каждым словом, шедшим из израненного Синатриного сердца, Миа проникалась к нему всё сильнее. Его откровенность была соблазнительнее любых комплиментов и широких жестов.

– Сам не понимаю, почему я тебе всё это рассказываю, – с хитрой улыбкой признался Фрэнк.

Ава. Имя казалось знакомым. Где-то Миа его уже слышала… И вдруг ее как током садануло. Конечно! С Авой Гарднер крутил роман ее отец еще в 1953-м, на съемках фильма «Скачи, Вакеро!» (Ride, Vaquero!). Этот роман стал одной из причин охлаждения отношений между родителями Миа.

А Фрэнк, между прочим, до сих пор официально состоит в браке с Авой.

Стоит ли сказать ему про отца и Аву? Миа решила не говорить. И так в последнее время слишком много событий; ей надо всё спокойно обдумать.