Не в своей тарелке

Приближалось девятое февраля 1965 года – двадцатый день рождения Миа. Она заранее предупредила Фрэнка: никаких шумных празднований. СМИ и так смакуют их с Фрэнком разницу в возрасте; незачем напоминать им, что Миа нет еще двадцати одного года.

Фрэнк был не согласен. Ему хотелось устроить грандиозную вечеринку. А если кому не нравится возраст Миа, так это его проблемы.

– Всем покажу, какая у меня замечательная девушка, – заявил Фрэнк. – Что в этом плохого?

День рождения Миа отмечали в лос-анджелесском ресторане «Чейсен». Никого из друзей самой виновницы торжества не было – только друзья Фрэнка, многие из которых годились Миа не то что в родители – в дедушки и бабушки.

– Почему ты моих друзей не пригласил? – спросила Миа.

Синатра пожал плечами.

– Честно говоря, мне это в голову не пришло.

И вернулся к своим гостям!

Миа чувствовала себя как рыба, вытащенная из воды. Собственный день рождения обернулся одним из худших событий в ее пока такой короткой жизни.

– Послушай, детка, – заговорил Фрэнк, обнимая Миа (он обнаружил ее в одиночестве, в уголке). – Пойдем к гостям. Давай веселиться. Это же твой праздник, в конце концов.

Но Миа не могла веселиться.

– Не пойду. Мне неловко.

Ей казалось, все на нее смотрят, только и ждут какого-нибудь промаха, только и мечтают к чему-нибудь прицепиться. Например, лощеные гости наверняка заметят, что у Миа ногти обгрызены.

– Вот именно: это мой праздник, – обиженно сказала она. – Почему же мы не отмечаем его так, как хочется МНЕ?

Фрэнк разозлился. Он потратил на вечеринку кучу денег, он знаменитостей наприглашал, а его подруга ведет себя как малое дитя!

Синатра попытался успокоить Миа, однако быстро растерял запас терпения, и без того скудный. Иными словами, понимания Миа не увидела.

– Мне твои ребячества надоели, – бросил Фрэнк, уходя к гостям. – Или развлекайся, или сиди тут одна и дуйся на весь свет. Тебе решать.