Фрэнк и Барбара женятся

Барбара, сорокашестилетняя невеста, выглядела ослепительно. На ней было платье от кутюрье Роя Холстона – бледно-бежевое, из нежнейшего шифона, с впечатляющей брошью в уголке асимметричного выреза. Держалась Барбара с уверенностью, достойной королевской особы. К алтарю ее вел отец. Шестидесятилетний жених был в костюме из смеси шелка и льна, также бежевом, в тон невестиного платья. На шее красовался бежевый шелковый галстук, в нагрудном кармане – шоколадно-бежевый носовой платок.

Нэнси и Тина выглядели довольно жалко. Нэнси позднее призналась, что проплакала всю предсвадебную неделю. Некоторых ее реакция приводила в замешательство. Просто эти люди не знали про особую связь между Фрэнком и его старшей дочерью; не знали, что Нэнси «чувствует» отца даже на расстоянии, что она в курсе всех его мыслей и ощущений.

– Мы не просто любящие отец и дочь. Нет, мы с папой – как сиамские близнецы, – хвасталась Нэнси. – Мы читаем в душах друг друга, как в открытых книгах. Даже расстояние – не помеха нашей особой связи.

Итак, Нэнси чувствовала сомнения отца относительно свадьбы с Барбарой, а начала она эти сомнения чувствовать ровно с той минуты, как узнала о помолвке. Разумеется, Нэнси не могла игнорировать столь тревожные сигналы. Что-то подсказывало ей: добра от этого брака ждать не стоит. Королевская осанка Барбары, властность, сквозившая в каждом ее жесте, изрядно обескураживали Нэнси. Называйте это интуицией, чутьем – всё равно. Нэнси тревожилась не на шутку. Даже сравнивала себя с подушечкой для иголок и булавок – мол, так вот и в нее стрелы сомнений вонзаются!

Барбару смущала явная тревога Нэнси и Тины.

– Неужели всё дело в том, что они – избалованные дочки богатого и влиятельного отца? – спросила Барбара одного из гостей. – Даже если так, могли бы хоть притвориться веселыми!

Услышав в ответ, что Синатры не привыкли притворяться для чужого удовольствия, Барбара кивнула и улыбнулась.

– Да, я успела заметить.

Барбаре было известно, что в свое время обеих дочерей Фрэнка совершенно очаровала Ава Гарднер, а также что они дружат с Миа Фэрроу. Ее взяла досада. Кстати, прелестный портрет Миа до сих пор висел у Фрэнка в спальне. Барбара не говорила Фрэнку, что ее это раздражает, – знала, что лишь разозлит его; она решила выжить портрет своим способом. И в один прекрасный день рядом с портретом Миа появилась огромная, помещенная в раму фотография Зеппо Маркса.

– Что этот тип здесь делает? – возмутился Фрэнк.

– Я думала, эта комната отведена для воспоминаний, – пояснила Барбара, указывая на портрет Миа.

Фрэнк ничего не сказал, но на следующий день портрет Миа исчез – заодно с фотографией Зеппо.

Буквально за пять минут до начала церемонии Фрэнк отвел в сторонку обеих своих дочерей.

– Я всё очень хорошо обдумал. Вы знаете, я всегда буду любить вашу маму. Было бы замечательно, если бы мы могли жить одной семьей, но у нас не сложилось. Сейчас мне нужен брак с Барбарой. Очень-очень нужен.

Нэнси и Тине только и оставалось, что пожелать отцу счастья. Все трое обнялись, причем Нэнси и Тина обильно смочили объятие слезами.

Началась церемония. На вопрос судьи Джеймса Уолсворта «Клянешься ли ты, Барбара, хранить верность Фрэнку в богатстве и в бедности?» Фрэнк довольно громко с усмешкой произнес:

– В богатстве, в богатстве!

После того, как всех обнесли шампанским, гости погрузились в кондиционированные автобусы и отправились в дом Фрэнка, расположенный всего в нескольких кварталах от места церемонии. Там, у дома, уже стояли подарки новобрачных друг другу. Фрэнк подарил Барбаре ярко-синий «Роллс-Ройс», Барбара подарила Фрэнку серый «Ягуар XJS». Медовый месяц чета Синатра провела вместе с тремя другими супружескими парами – четой Мортон Дауни, четой Билл Грин и четой Пол Мэннос.

Хотя Нэнси и Тина изо всех сил старались делать веселые лица, получалось у них неважно. Слишком велика была тревога, слишком велико было недовольство новой мачехой. Произнося тост, Нэнси, по выражению Фрэнка, «отличилась».

– Надеюсь, папа, из-за Барбары ты не будешь страдать, как из-за прочих, – выдала Нэнси, подняв бокал с шампанским.

Все стали чокаться, не очень понимая, что конкретно Нэнси имела в виду. Голос у нее дрогнул, тост прозвучал зловеще.

Долли, как мы уже упоминали, была категорически против Барбары. Главным образом потому, что Барбара ей с самого начала «не глянулась» (весомый аргумент!). Правда, позднее Барбаре удалось несколько умаслить будущую свекровь. Барбара очень мудро решила перейти в католицизм. Не будучи религиозной, она сочла, что жена должна иметь одну веру с мужем, и заранее подсуетилась. Конечно, Барбару тотчас обвинили в попытках втереться в доверие к близким Фрэнка. Впрочем, в случае с Нэнси-старшей не стоило и пытаться – в глазах первой жены Фрэнка ни одна из его женщин «не тянула». Тут уж втирайся не втирайся – толку не будет. То же самое можно сказать о дочерях Фрэнка, которые сделали исключение для безобидной Миа, но не собирались делать его для подходящей Фрэнку по возрасту, уверенной, опытной женщины вроде Барбары Маркс.

Итак, Барбара надумала принять католическую веру; но с кем она решила проходить катехизацию, кого выбрала себе в наставники? Долли Синатру, вот кого!

Поначалу Долли насторожилась, ее подозрительность усилилась. Правда, она дала согласие наставлять Барбару в катехизисе. Таким образом, будущие свекровь и невестка сблизились, нашли точки соприкосновения. Пусть Долли по-прежнему не хвалила Барбару, по крайней мере она перестала о ней злословить.

Тина, подобно сестре, полная подозрений, применила свойственный ей практический подход к делу. Конечно, папа допускает чудовищную ошибку; но, дайте срок, он сам это поймет, и тогда держись, Барбара Маркс! В один прекрасный день перед тобой возникнет Черный Вестник – Мики Рудин, вручит тебе соглашение на развод, которое ты подпишешь, как миленькая! Так рассуждала Тина, вспоминая прецедент с Миа. В день свадьбы Тина, как могла, утешала старшую сестру. Однако тревога и тоска Нэнси оказались заразны, под конец праздника Тина и сама скисла. Она вышла в патио подышать воздухом, с ней заговорил Кирк Дуглас, несколько развеяв печаль. И тут за спиной Тины послышался голос:

– Тина, у меня для вас есть сувенирчик.

С этими словами Сидни Коршак извлек из кармана черную шариковую ручку.

– Вот, держите.

– Ну и что это такое? – спросила Тина.

– Не далее как сегодня утром этой самой ручкой Барбара подписала брачный контракт, – с улыбкой объяснил Коршак. – И поверьте мне, Тина, эта неказистая ручка сберегла для вас, вашей сестры, мамы и брата чертову кучу денег.