Чистейшей рыцарской чести

После смерти Кирилла Григорьевича в 1803 г. подмосковное имение Петровское по завещанию досталось его сыну Льву Кирилловичу, человеку в высшей степени благородному, чистейшей рыцарской чести (характеристика А. А. Васильчикова). Ещё один колоритный представитель рода. Как все Разумовские, жил на широкую ногу, славился хлебосольством, умом, образованностью. Его прекрасный дом близ Тверских ворот по обширности, роскошному убранству и расположению может почесться одним из лучших домов в Москве, — писала в 1831 г. русская газета «Молва».[27] Известный литературный салон графа Разумовского посещали видные писатели, поэты, музыканты. Большая дружба связывала Льва Кирилловича с родственником жены — П. А. Вяземским. Le Comte Leon, — писал Вяземский, — был замечательной и особенно сочувственной личностью. Он долго жил в допотопной и допожарной Москве, забавлял её своими праздниками,спектаклями, концертами и балами, как в доме своём на Тверской (дом этот, купленный графом Львом Кирилловичем у Мятлевых, принадлежит ныне господину Шаблыгину, в нём помещается Английский клуб), так и в прекрасном Петровском. Он был человеком высокообразованным: любил книги, науки, художество, музыку, картины, ваяние. У него едва ли не у первого в Москве был зимний сад в доме. Это смешение природы с искусством придавало ещё новую прелесть и разнообразие праздникам его. Граф Лев Кириллович был истинный барин, в полном и настоящем значении этого слова, добродушно и утончённо вежливый, любил он давать блестящие праздники, чтобы веселить и угощать других, но вместе с тем дорожил он ежедневными отношениями с некоторыми избранными: графом Ростопчиным, Карамзиным, князем А. И. Вяземским и другими[28].

Петровско-Разумовское было одной из лучших подмосковных усадеб XIX века. Многие знатные иностранцы приезжали полюбоваться на диковинки дворца. Мадам де Сталь рассказала о нём в своих путевых записках. Александр I пообещал графине Разумовской привезти в усадьбу гостившего в России прусского короля Фридриха-Вильгельма III. Чтоб показать пруссаку, как живут московские аристократы, Вильгельм III вместе с сыном и Мекленбургским принцем действительно посетил уже восстановленное после нашествия французов имение.

В 1872 г. в связи с пятидесятилетием Отечественной войны журнал «Русский архив» опубликовал переписку военных лет между двумя барышнями — Марией Аполлоновной Волковой и Варварой Алексеевной Ланской. Этот эпистолярный документ ценен достоверными — не романизированными — бытовыми деталями той эпохи. Ниже — несколько отрывков, в которых упоминаются имена моих героев.

1812 год, Волкова — Ланской: Вчера мы снова появились в свете, на ужине у гр. Разумовской[29]. Это был день её рождения. Я слышала у неё Штейбельта, который, однако, отнюдь не привёл меня в восторг; что касается игры, то он Филдонова мизинца не стоит…

Тамбов [30] битком набит. Каждый день прибывают новые лица… Кроме нашего семейства, здесь находятся Разумовские, Шурыгины, княгиня Меньшикова и Каверины…

Мы часто видимся с Разумовскими. Граф теперь неоценимый собеседник. Везде ему рады, куда он ни приедет… Двое или трое людей из его прислуги, оставившие Москву, по вступлении французов, привезли известие, его имения в городе и в Петровском истреблены со всем, что в них находилось, т. е. миллиона на два вещей. Это нисколько не омрачило его. Он по-прежнему всегда добродушно любезен, за что все любят его.

1814 г., Ланская — Волковой: Знаешь ли, что сделали французы из гостиных Разумовских, о которых ты упоминаешь в письмах твоих? В третьем этаже, в кабинете графа, они устроили бойню; по уходе их там нашли зарезанных коров и телят. В нижнем этаже были конюшни; в среднем, на устройство которого граф прошлым летом положил огромные деньги, — они всё истребили. Петровское исчезло, там происходили ужасы, от которых дыбом становились волосы…

Если желаешь составить себе понятие об образованнейшем народе, называющем нас варварами, прими к сведению, что во всех домах, где жили французские генералы и высшие чины, спальни им служили также чуланами, конюшнями и даже кое-чем похуже. У Валуевых в этом отношении так дом отделали, что в нём дышать нельзя и всё ломать надобно, а эти свиньи тут жили.

Как следует из этих писем, Лев Кириллович не очень расстроился разорением усадеб и с новым жаром принялся за их восстановление. Видимо, страсть к созиданию была у Разумовских в крови.

Лев Кириллович скончался в 1818 году. Пушкину, вероятнее всего, не довелось с ним общаться. Но с женой его Марией Григорьевной он был знаком. И даже больше — находился с ней в приятельских отношениях. Гр. Разумовская была дружна с его друзьями — Вяземскими, Карамзиными, Виельгорскими, Жуковским, А. И. Тургеневым. Находилась в свойстве с семьёй Пушкина, через тётушку Натальи Николаевны — Загряжскую. Она слыла одной из самых блестящих и умнейших женщин своего времени. Это не могло не привлечь к ней Поэта. Кто же она, эта графиня, чьё имя спрягается в пушкинистике в связи с последним балом в его жизни?