«Эхо Австралии»

«Эхо Австралии»

В конце июня 1912 года труды Артема по выпуску в свет первой в Австралии русской газеты увенчались успехом. Работая грузчиком на пристани и одновременно в Союзе русских эмигрантов и в местной социалистической группе, Артем сделался также единственным работником «Эхо Австралии» — так назвали русскую газету в Брисбене. Он писал газету, вычитывал корректуру, рассылал номера подписчикам, вел переписку с корреспондентами. «Убийственно тяжело», — коротко говорил своим далеким друзьям Артем, а сам догружал себя еще переводом на русский язык с английского фундаментального труда Маркуса Кларка «История австралийской каторги». Это и была настоящая жизнь для Артема.

Вскоре Артему удалось часть работы! по газете передать специально подобранному для этого дела товарищу.

«Эхо Австралии» живо отзывалось на самые жгучие вопросы жизни. Изображаемые на полосах газеты неприкрашенные картины австралийской демократии, условий труда в «счастливой стране», описание классовых битв и осуждение политики «рабочего правительства», которое сделалось цепным псом австралийской буржуазии, — все это направление газеты послужило в итоге для властей основанием для ее закрытия. С этой целью «демократы» выволокли на свет и применили заплесневевший от времени закон 1836 года, изданный для каторжных поселений Австралии той далекой эпохи.

Артем спокойно воспринял запрет на выпуск «Эхо Австралии». Газета была переименована в «Жизнь рабочего» и продолжала прежнее революционное направление.

В Брисбене Артем сталкивался с различными людьми, которые имели самое фантастическое представление о России. Так, однажды в беседе с «почти» социалистом-учителем зашла речь о школьном образовании в Австралии и в России.

Артем сказал собеседнику, что русские дети в Брисбене боятся ходить в школу, потому что в австралийской школе бьют беспощадно. Австралийский учитель нашел это утверждение нелепым, считая, что палка совершенно необходима при воспитании ребенка.

Беседа эта велась в обществе нескольких австралийских рабочих. Артем, защищая свою точку зрения о роли телесных, наказаний в воспитании детей, сослался на свои школьные годы:

— Ни я, равно как и ни один из моих сотоварищей по реальному училищу, где я учился в детстве, никогда и ни разу ни одним из учителей не были ударены. У нас в России в школе, подобной той, в которой я учился, учитель, ударивший ребенка, был бы немедленно уволен со службы.

Слушавшие Артема австралийцы иронически переглядывались, всем своим поведением давали понять, что рассказ их русского друга считают, в лучшем случае, хвастовством с хорошими намерениями, желанием сказать доброе о своей родине.

Артем, заметив это недоверие к своим словам, заключил беседу едким замечанием:

— Ну, разве же не свободная страна для учителей эта Австралия, где они бьют малышей, сколько их душе угодно? И эти жестокость и невежество происходят через сто пятьдесят лет после Руссо.