Артем неуловим…
Артем неуловим…
Начальник харьковской охранки знал, что Артем укрывается на Сабуровой даче. Охранка пыталась, и не раз, схватить этого неуловимого революционера, но безуспешно. Насколько информированы были жандармы обо всем, что касается Артема — опытного в конспирации и умного противника, видно из донесения харьковского охранного отделения.
«По полученным сведениям, — пишет начальник охранки, — нелегальный «Артем» посещает в городе здание Земской управы, где часто присутствует на заседаниях в качестве представителя от низших служащих земской больницы на Сабуровой даче, хотя таковым вовсе не состоит, а просто избрал себе там жилище при посредстве фельдшерицы Базловой и техника по электрическому освещению Соболева и устраивает совещания остатков «Федеративного совета».
Для поимки «Артема» устраивалось наблюдение несколько раз за помещением Земской управы, которое наблюдало его присутствие там, но проволочка за получением наряда для ареста «Артема» при выходе всякий раз давала возможность ему ускользнуть…»
В такой несколько наивной форме харьковские охранители пытались оправдаться перед своим высшим начальством. Ссылка на какие-то мифические наряды, отсутствие которых мешало схватить своего врага № 1. Сказали бы честно и прямо: несмотря на все старания «наблюдателей», Артем умеет выскользнуть из-под самого носа жандармов и шпиков.
«…В заседаниях управы «Артем» вел себя крайне резко и преступно. На запрос председателя, почему он, назвавшийся Тимофеевым, является представителем от низших служащих Земской больницы, когда по сведениям управы он в числе таковых не значится, «Артем» отвечал, что он не желает давать ответов на такой неуместный, по его мнению, вопрос, так как «Артем» считает себя агентом «партии социал-демократов, которому поручен район Паровозостроительного завода и Сабуровой дачи, и потому он поступает служащим сам по своему усмотрению в одно или другое место, где ему всего нужнее и удобнее выполнить требование партии. После этого «Артем» заявил собранию восемнадцати гласных земцев под председательством князя Голицына… что теперь наступил такой политический момент, когда можно сказать только — иду направо или налево. Как представитель крайней левой, «Артем» объяснил земцам в страстной речи, что только его точка зрения правильна и что в ней он признает одно средство — вооруженную с правительством борьбу, для которой он собирает пожертвования… Заседание управы слушало молча «Артема» и дало ему возможность безнаказанно уйти из заседания, не передав в руки властей. Осведомленный обо всем этом генерал-губернатор решил арестовать «Артема» и доктора Тутышкина и, если представится возможность, то и застигнутых там членов «Федеративного совета». С этой целью был назначен обыск Сабуровой дачи в ночь на 21 сего декабря…»
В меру своего разумения о политических мотивах поведения Артема охранка в общем дала правильный отчет о его выступлении в земской управе. Что члены управы, далекие от политических идеалов Артема, слушали затаив дыхание страстную речь большевика — это тоже можно понять. Горячее и правдивое слово Артема не раз превращало его политических врагов в немых, бессловесных слушателей. Ну, а относительно того, что князь Голицын не отдал приказа об аресте Артема, не передал его в руки охранки, то здесь еще раз ведомственный обман начальства. И князь Голицын был там, и жандармы там были, а вот схватить Артема — руки коротки. И, наконец, хвастливое заверение, что генерал-губернатор решил арестовать Артема на Сабуровой даче в ночь на 21 декабря — просто желание создать впечатление у петербургского начальства, что харьковская охранка только сейчас впервые серьезно берется за поимку Артема.
Донесение начальника харьковской охранки в Петербург с описанием операции по аресту Артема на Сабуровой даче звучало так:
«…Подошедший наряд (полиции и жандармов. — Б. М.) встретил очередных патрулей из революционеров, охраняющих дачу, которые, конечно, успели оповестить «Артема»…»
«…Последний (Артем) скрылся в палаты душевнобольных, что подтверждает прислуга больницы, указавшая его пальто, калоши и шапку, висевшие на вешалке. Вещи эти признаны агентами (охранного) отделения за принадлежащие «Артему», в которых его видели 12 декабря на Конной площади во время беспорядков. В кармане пальто «Артема» найден паспорт на имя крестьянина Харьковской губернии и уезда Ольшанской волости от 3 ноября текущего года за № 2145 Ивана Никитовича Лихонина. Опознание «Артема» среди больных было невозможным, и сделанная в этом направлении попытка грозила бунтом всех больных, набрасывавшихся на агента отделения, пытавшегося пройти по палатам. «Артем» остался, таким образом, неарестованным. По указанию прислуги заседания революционеров происходят по ночам в помещении больницы на Сабуровой даче и даже будто бы такое заседание закончилось незадолго перед приходом наряда для обыска… Доктор Тутышкин арестован».
Вот и вся официальная версия очередной облавы охранников на Артема. Облава эта провалилась: «больные помешали»!
После событий 12 декабря внимание охранки к Сабуровой даче усилилось. В парке больницы днем и ночью бродили неизвестные и подозрительные лица. Некоторых из них благодаря революционной контрразведке, действующей в харьковской охранке, удалось опознать по заранее присланным фотографиям. Таких разоблаченных агентов охранки дружинники Артема арестовывали, сажали в подвальное помещение, а некоторых из них, наиболее вредных для подпольщиков уничтожали. Пощады им не было. Дисциплина среди работников и жителей Сабуровой дачи была идеальной, территорию этой своеобразной «республики» держали на осадном положении. Вот уже несколько месяцев вся власть здесь находилась в руках большевиков, и враги революции опасались появляться на даче. Вокруг больницы была организована регулярная патрульная служба.
Однажды ночью в больницу нагрянули пристав I участка Сизов и начальник местного охранного отделения в сопровождении нескольких полицейских. Были арестованы заведующий фельдшерской школой Бронштейн и его жена Клавдия — оба они активно работали в сабуровской большевистской организации. Наряд полиции увез арестованных. Но не успели выйти за ворота больницы пристав и начальник охранки, как в них бросили бомбу. Была убита лошадь, полицейские же чины остались невредимы. Тогда насмерть перепуганные пристав и охранник бежали обратно на территорию больницы и потребовали от коменданта дружинников Степана Рассохатского гарантий их безопасного отъезда. Рассохатский им ответил:
— Во дворе Сабурки вас никто не тронет, вы официальные лица, и нам не хотелось бы ссориться с властями. Но за дорогу вне больницы мы не отвечаем и за вашу безопасность не ручаемся, охраняйте уж там себя сами…
Ночь на 21 декабря 1905 года была темной и вьюжной. За стенами больничных корпусов неистовствовал ветер. Снежные заряды били по оконным стеклам. Визжала и выла непроглядная вьюга. Патрули, невзирая на непогоду, были, как обычно, на своих местах. Контролировалась местность от больницы до Народного дома. Артем и его товарищи спали, надеясь на патрульную службу. Но, очевидно, непогода усыпила бдительность патрульных. «Кто в такую снежную пургу сунется сюда, на Сабурову дачу?» — думали товарищи в дозорах. А враг как раз и воспользовался зимним ненастьем. Под покровом тьмы и снежной пелены к больнице стягивались большие силы полиции, казаков и жандармов. Как тени из призрачного мира, плыли они в снежном мареве. И, конечно, были обнаружены сторожевыми постами, но, к сожалению, не на дальних подступах к больнице, а почти у самых ее стен.
В отделение Даши Базловой, где находился Артем, вбежала дружинница Вера Алексеева.
— Товарищи, спасайтесь, уже вся больница оцеплена войсками, казаками и городовыми.
Даша Базлова не спала, она никогда не спала в те ночи, когда Артем находился в ее отделении.
Она мигом разбудила Артема и отдыхавших вместе с ним товарищей. Выпустить Артема и других членов комитета из главного корпуса больницы — это значит передать их в руки полиции, ибо уже все входы и выходы из здания заняты полицейскими. Базлова, как об этом заранее договорились на случай крайней опасности, переодела комитетчиков в форму служителей и развела их по рабочим местам. Что делать с Артемом, как его укрыть от полиции? Базлова бежит к доктору Тутышкину и советуется с ним.
— Закройте немедленно все входы и выходы в корпус и отделение, прикажите служителям не впускать сюда ни единую живую душу без моего разрешения. Артема поместите в изолятор для буйнопомешанных, переоденьте его в больничное белье, сделайте укутку [18] и уложите в постель. — Базлова быстро, с профессиональной сноровкой выполнила указания доктора. Артема укутали, положили в изолятор, для лучшего маскарада приклеили черные усы.
В это время полиция ворвалась в помещение первого этажа и начала ломиться в двери, ведущие на второй, в отделение буйнопомешанных. Служитель отодвинул глазок на двери и, увидев полицейского, обещал вызвать дежурного по отделению.
— Я дежурная фельдшерица и без доктора ординатора Тутышкина никому открывать дверь не имею права, — сказала полицейским Даша Базлова.
Полицейские площадно выругались и пошли искать квартиру доктора Тутышкина.
В квартире известного охранке доктора был произведен обыск. Тутышкин, отказавший полиции в допуске в отделение, был тут же арестован и отправлен в тюрьму. Даша зашла в изолятор к Артему, чтобы проверить, как он там себя чувствует. Общество, в котором очутился Артем, оказалось не совсем обычным: рядом с ним лежал буйнопомешанный, который через каждые пять минут кричал дурным голосом, что он полено, и требовал, чтобы его положили в печку.
Сумасшедший был также в укутке, двинуться с места не мог, но произвел на Артема сильное впечатление. Когда Базлова появилась в изоляторе, Артем, улыбаясь, попросил ее забрать его отсюда, а то, чего доброго, он тоже может превратиться в полено!
В корпусе стало тихо. Полиция не решалась ломать двери и врываться в палаты для буйнопомешанных. Сочли за доброе подождать до утра, вызвать больничное начальство из города и тогда произвести тщательный осмотр всего корпуса.
Второй этаж сообщался с первым не только единственной лестницей, которая охранялась снизу и сверху дюжими служителями, но также специальным подъемником-лифтом, в котором поднималась наверх пища больным. Базлова вызвала фельдшерицу нижнего общего отделения Женю Смирнову, члена партии, и попросила ее принять Артема.
— Я спущу его в подъемнике, переодень его в больничную одежду. От тебя ему легче будет уйти во время прогулки больных по парку.
Артема эвакуировали в нижнее отделение. Рано утром нужно было позаботиться об отправке из корпуса членов комитета, которые были переодеты в служителей.
Одному из товарищей вручили в руки самовар, другому — половую щетку и тряпку, остальным выдали кастрюли для переноса завтрака больным. Смирнова открыла двери и хотела выпустить шестерых комитетчиков. Но у входа в корпус стояли полицейские, они преградили дорогу: «Без разрешения пристава никого не велено выпускать». Женя Смирнова подняла шум: «Пришли посторонние для больницы люди и мешают работать, оставляют больных голодными». На крик фельдшерицы пришел пристав Сизов. Он разрешил выпустить «служителей» из корпуса: товарищи были спасены. Оставался в корпусе Артем, и это сильно беспокоило всех, кто знал о том, какая опасность ему грозит.
Базлову по телефону вызвали в контору больницы на допрос. Следователь из охранки в черной сюртучной паре и жандармский офицер сидели за столом.
— Где Артем? Отвечайте немедленно, мы все о вас знаем. Если будете молчать, арестуем, отправим в Петропавловскую крепость, там и сгниете.
Базлова ответила, что никакого Артема она не знает.
— Глупый вы человек, Базлова, не думаете о своем будущем. Скажите нам, где Артем, и вы не будете выброшены из больницы, мало того — вам прибавят жалованье.
Даша еще и еще раз подтвердила, что Артема не знает и не может сказать, где этот не известный ей человек скрывается.
Тогда рассвирепевший жандарм вскочил со стула и прохрипел:
— Знаем, подлая, что скрываешь Артема в своей берлоге! Сейчас приедет врачебный инспектор из земской управы, и тогда мы вытащим твоего гостя, а тебя повесим на первом фонаре. Вон отсюда!
Базлова вышла из конторы и со всех ног бросилась в свой корпус. В отделении она нашла Смирнову, рассказала ей о допросе и потребовала немедленно выводить больных на утреннюю прогулку. Были сейчас же собраны семьдесят умалишенных и строго по больничному распорядку выведены в парк мимо стороживших у входа в корпус полицейских. Среди больных был и Артем. Отличить его от других одетых в полосатую больничную одежду сумасшедших было невозможно. Черные усы, свисающие вниз, бессмысленные и тусклые глаза, какая-то странная, загадочная улыбка, застывшая на лице, — таков был портрет одного из семидесяти больных.
Так в больничной одежде Артем и бежал через парк, через ручей, в свой родной заводской район. Он был спасен.
Допрашивали затем и Женю Смирнову, но с таким же результатом, что и Базлову.
В 12 часов наконец-то пожаловал на Сабурку врачебный инспектор Грабовский. Он позвонил на второй этаж главного корпуса и вызвал Базлову. Зная, что все товарищи уже в безопасности, Даша, приветливо улыбаясь, спросила инспектора, чем может ему служить.
— Откройте дверь и впустите к себе в комнату агента полиции, старшего фельдшера и меня. — Базлова подчинилась приказу. Грабовский отвел Дашу в отдельную комнату, запер ее изнутри и доверительно сказал:
— Где Артем? Если он еще здесь, в отделении, то его можно спасти. Поверьте мне, я ваш друг.
История с Красной шапочкой и серым волком не повторилась. Уж слишком торчали волчьи зубы у инспектора Грабовского — «друга революционеров».
— Ведите меня по отделению, — сказал Грабовский фельдшерице уже другим, не заискивающим тоном, когда понял, что эту женщину на мякине не проведешь.
— Не поведу я вас и полицейских по палатам, сами не хуже меня знаете здесь все ходы и выходы.
Охранник, вломившийся в комнату Базловой, нашел там следы недавнего пребывания Артема: его пальто, шапку, калоши. В пальто и был обнаружен паспорт на имя крестьянина Ивана Лихонина.
Базлова сказала агенту, что это вещи ее мужа. Ее объяснение никого не ввело в заблуждение. Охранники спешили искать Артема в палатах. Вошли в первую палату. Больные, увидев посторонних, заволновались, многие из них, до того как попасть в психиатрическую больницу, были участниками революционных волнений. Их тяжко избивали в застенках полиции. И вот, узнав в агенте охранки одного из своих палачей, они с диким криком бросились на полицейского и на всех пришедших в палату незнакомых людей. Избиение чужаков было настолько серьезным, что угрожало их жизни. По тревоге прибежали служители и растащили больных. А окровавленные и истерзанные гости были вынесены из корпуса. Волнение больных передалось и в другие палаты. Желание продолжать в корпусе обыск у охранников исчезло бесследно. К вечеру генерал-губернатору было доложено о безрезультатности облавы на Сабуровой даче. Был задержан лишь один Саша Садевский, но и тот сумел вечером убежать от часовых, по нему стреляли, но неудачно.
Более недели после облавы Артем не появлялся на Сабуровой даче. Но однажды ночью в комнату Базловой вбежал какой-то незнакомец в форме гимназиста. Даша, не узнав в посетителе Артема, насторожилась: кого это еще нелегкая принесла? Незнакомец заговорил. Это, конечно, был Артем, умевший, как никто, менять внешность, он сказал Даше, что ее квартира безнадежно испорчена, что за нею усиленно следят. О том, когда можно будет возобновить работу и получить явки в город, куда перенесена деятельность комитета, Артем обещал вовремя сообщить.
Накануне нового, 1906 года Сабурову дачу снова навестили казаки, городовые и жандармы. По заранее приготовленному списку вызывали работников больницы и арестовывали. Всего было взято около 60 человек, в их числе была Даша Базлова, бесстрашная начальница отделения для буйнопомешанных, преданный друг и товарищ Артема. Посадили ее сначала в полицейский участок, а затем перевели в городскую тюрьму. Базловой предъявлялось обвинение в укрывательстве Артема, в принадлежности к РСДРП, в содержании конспиративной квартиры, хранении оружия, в вывозе на тачке главного доктора Якоби.
Около девяти месяцев отсидела Даша в тюрьме, лишь врачебная комиссия смогла ее оттуда вырвать. Даша заболела тяжелой формой туберкулеза. Позже последовала ссылка, побег и нелегальная жизнь, а затем опять тюрьма. С Артемом Даша уже больше не виделась, их пути разминулись.
После провала Сабуровой дачи Артем ночевал по нелегальным квартирам заводского и городского районов. Неудачи в поимке этого неуловимого подпольщика отражались на самочувствии начальника харьковской охранки Ротмистра и генерал-губернатора. Была выделена крупная сумма денег для выдачи тому, кто поймает Артема.