Глава девятнадцатая. МИКЛУХО-МАКЛАЙ В АВСТРАЛИИ

Глава девятнадцатая.

МИКЛУХО-МАКЛАЙ В АВСТРАЛИИ

«Закрепиться, пока не поздно»

Покинув «Скобелев» в Маниле 17 апреля 1883 года, Николай Николаевич на испанском судне перебрался в Гонконг, чтобы дождаться там парохода, следующего в Австралию. В Гонконге Миклухо-Маклая ждало крайне неприятное известие. Произошло то, чего он боялся больше всего: правительство Квинсленда, действуя на свой страх и риск, 4 мая объявило об аннексии восточной части Новой Гвинеи и обратилось к имперскому правительству в Лондоне с просьбой одобрить эту аннексию.

Явно преувеличивая свое влияние на ход событий, Николай Николаевич вообразил, что акция Квинсленда была спровоцирована экспедицией «Скобелева» и страхом австралийских политиков перед возможной аннексией Восточной Новой Гвинеи Россией. «Мне стало ясно, — написал он в Петербург, — что мое переселение с почтового австралийского парохода на русское военное судно не прошло незамеченным в Австралии и что в Брисбейне, куда отправился пароход "Chyebassa", это обстоятельство так встревожило тамошнее правительство, которое, надо заметить, уже не раз изъявляло желание занять Новую Гвинею, что, боясь опоздать, убедило <…> губернатора сэра Артура Кеннеди сделать этот поспешный шаг»[819].

Однако материалы, хранящиеся в архиве Квинсленда, не подтверждают мнение Миклухо-Маклая. Как видно из этих материалов, глава правительства Квинсленда Т. Макилрейт и его представитель в Лондоне Т. Арчер в своих пояснениях имперским властям ссылались на необходимость установить контроль над колонистами, поселившимися на Новой Гвинее, обеспечить судоходство через Торресов пролив и создать там угольную станцию, а также предотвратить угрозу британским колониям в Австралии, которая возникла бы в случае захвата Восточной Новой Гвинеи какой-либо европейской державой. В этих официальных документах держава не была названа, но из газет и заявлений политиков явствует, что в Австралии, в том числе в Квинсленде, особенно опасались возможного захвата части Новой Гвинеи Германией. Эти опасения приняли в Австралии буквально панический характер после появления 27 ноября 1882 года во влиятельной немецкой газете «Альге-майне цайтунг» большой статьи с призывом безотлагательно присоединить Новую Гвинею к германским владениям. Что касается Миклухо-Маклая, то он упоминается в материалах этого фонда лишь как исследователь Новой Гвинеи[820].

Узнав из газет об акции квинслендских властей, Миклухо-Маклай спешно отправил 2 — 3 мая из Гонконга два письма сэру Артуру Гордону, в которых вновь призвал его защитить человеческие права папуасов Берега Маклая и других районов Новой Гвинеи. Считая меньшим злом присоединение Восточной Новой Гвинеи (или ее юго-восточной части) непосредственно к Великобритании, путешественник просил не допустить поглощения этой территории Квинслендом[821].

Как свидетельствуют документы, Гордон, назначенный генерал-губернатором Цейлона, но еще остававшийся в Англии, в принципе не возражал против присоединения Восточной Новой Гвинеи к Британской империи, но считал такую акцию несвоевременной по политическим соображениям. Переписка с русским путешественником и встреча с ним в Англии в январе 1883 года, по-видимому, оказали определенное влияние на Гордона. 20 апреля, то есть еще до того, как были написаны два упомянутых письма Миклухо-Маклая, сэр Артур направил Гладстону письмо, в котором рекомендовал дезавуировать правительство Квинсленда. Гордон подчеркивал, что в случае включения Восточной Новой Гвинеи в состав этой колонии папуасы окажутся во власти «невежественной и эгоистичной олигархии, принадлежащей к другой расе и имеющей интересы, прямо противоположные интересам туземцев», что квинслендские власти и колонисты будут обращаться с папуасами, как с австралийскими аборигенами — по мнению квинслендских обывателей, «вредными тварями, которых следует смести с лица земли»[822]. Гордон написал также министру колоний лорду Дерби и канцлеру лорду Селборну, опубликовал письмо по этому вопросу в газете «Тайме». Информация, полученная от Гордона, равно как его юридические аргументы (колония не может иметь колоний) побудили кабинет Гладстона 2 июня 1883 года объявить действия властей Квинсленда «неоправданными» и отвергнуть провозглашенную аннексию[823].

Еще не зная, чем закончится экспансионистская акция Квинсленда, Миклухо-Маклай вслед за письмами Гордону отправил письмо великому князю Алексею Александровичу. Как видно из этого документа, в связи с серьезной угрозой, нависшей над Берегом Маклая, путешественник решил вернуться к возникшей у него еще в 1875 году, но отвергнутой царским правительством идее установления над Берегом Маклая российского протектората, вероятно, надеясь совместить его — пусть в модифицированной форме — с Папуасским союзом. Вместе с тем, «ввиду бесцеремонного захвата островов Тихого океана Англиею, Германиею и Франциею», Николай Николаевич призвал в цитируемом письме приобрести в Океании «русский порт (или несколько таковых)», предпочтительно в одном из архипелагов Микронезии[824]. Миклухо-Маклай развивал эти мысли и варьировал их в зависимости от текущей политической обстановки в письмах Александру III и его сановникам. «Жаль, однако же, будет, очень и очень жаль, если Россия упустит время заявить свое положительное желание занять <…> одну из групп островов Тихого океана», — писал он Копытову в октябре 1883 года[825]. Путешественник пытался привлечь к поддержке своих планов К.П. Победоносцева. «В настоящее время, — писал он двумя месяцами позже всемогущему обер-прокурору Святейшего синода, — более или менее явно в водах Тихого океана происходит дележ. <…> Надеюсь, что Россия не опоздает в этом дележе и возьмет себе подходящее. <…> Следует ковать железо, пока оно горячо»[826].

Как совместить призывы Миклухо-Маклая к созданию военно-морской базы на тихоокеанских островах с его борьбой в защиту человеческих прав островитян Океании? Сам путешественник прямо не ответил на этот вопрос. Попробуем высказать некоторые соображения, опираясь на логику его поступков.

Прежде всего Миклухо-Маклай исходил из предпосылки, высказанной Александром III в Гатчине, что «Россия не нуждается в "завоеваниях" на островах Тихого океана, а что приобретение местности или местностей, удобных для склада угля и проч., может быть сделано путем мирным, без нарушения прав собственности туземцев»[827] или, как он сам позднее подчеркивал, «с полного согласия туземцев, без малейшего обмана и насилия»[828]. Более того, русские военные моряки, в отличие от европейских и американских шкиперов, торговцев и плантаторов, не только не стали бы эксплуатировать обитателей этих местностей, но самим фактом своего присутствия защитили бы их от «охотников на черных дроздов» и других чужеземных угнетателей. Сходную функцию, по мнению путешественника, выполнял бы русский протекторат над Берегом Маклая, который, как он полагал, «избавит многие тысячи туземцев, с одной стороны, от постоянных войн и постоянного страха быть ограбленными, убитыми и подчас съеденными соседними племенами, а с другой — от нередко встречающихся в этой части света случаев людокрадства, рабства, насилия, несправедливого захвата земли белыми и т. д.»[829]. Иными словами, Миклухо-Маклай, «переходя с чисто русской точки зрения на более обширную точку зрения человеколюбия, гуманности и цивилизации»[830], довольно самонадеянно надеялся совместить геополитические интересы России с защитой островитян от злодеяний колонизаторов.