«Корнетские дети»
«Корнетские дети»
В 1840-х годах Россия вступила в железнодорожный век: развернулось строительство первой крупной железной дороги, которая должна была соединить Петербург с Москвой. На этой огромной стройке трудились десятки тысяч человек, в подавляющем большинстве — крепостные крестьяне, посланные на строительство «чугунки» своими владельцами. «Издали такие места работ, — вспоминал участник строительства инженер А.И. Штукенберг, — были похожи на встревоженный муравейник, в котором усердные насекомые копошатся, хлопочут, напрягая силы; но в каждом этом муравье билось человеческое сердце, покорное судьбе муравья. Непогода не останавливала рабочих, разве на ночь и в проливные дожди загоняли их в свои норы»[1]. Тяжкую участь рабочих-землекопов на строительстве этой магистрали отобразил Н.А. Некрасов в стихотворении «Железная дорога»:
Мы надрывались под зноем, под холодом,
С вечно согнутой спиной,
Жили в землянках, боролися с голодом,
Мерзли и мокли, болели цингой.
В 1843 году на самый сложный участок строительства — на Валдайскую возвышенность — был прислан молодой инженер-путеец Николай Ильич Миклуха, ставший отцом знаменитого путешественника и исследователя.
Род инженера Миклухи более или менее достоверно прослеживается с середины XVIII века. Его сын Михаил, младший брат ученого, в своих неопубликованных заметках сообщает, что «у отца были документы, из которых можно было проследить более древних представителей рода, но так как у нас в семье не придавали большого значения происхождению, то об этих отдаленных предках я ничего не знаю»[2].
Сам ученый в предсмертной автобиографии, написанной в 1887 году от третьего лица, так отозвался о своем прадеде, с которого начинается реальная генеалогия рода Миклух: «Потомственное дворянство было дано прадеду его Степану, который, состоя хорунжим в одном из казацких полков, отличился при взятии Очакова в 1772 г.»[3].
Тактично опуская или исправляя хронологическую неточность (Очаков был взят русскими войсками в 1778 году), биографы ученого, в том числе представители рода Миклух, безоговорочно приняли приведенную версию и расцветили ее новыми подробностями. Некоторые итоги подвел в 1997 году Д.С. Басов в сборнике с удачным названием «Человек из легенды»: «При штурме (Очакова. — Д. Т.) отличился хорунжий, т. е. подпоручик, реестрового стародубского казачьего полка Степан Миклуха, который первым ворвался в крепость. За это он был удостоен указом Екатерины II потомственным дворянством»[4].
Но вот незадача: в специальных подробных исследованиях об осаде и штурме Очакова не только не говорится о подвиге Степана Миклухи и оказанной ему монаршей милости, но вообще не встречается такая фамилия. Что же касается Стародубского казачьего полка, то он не входил в войска князя Потемкина, овладевшие после длительной осады турецкой крепостью Очаков. Впрочем, Степан Миклуха — личность отнюдь не легендарная. Материалы о нем обнаружены в Государственном архиве Черниговской области (ГАЧО) Украины. Согласно исповедным и метрическим книгам конца XVIII века, Степан Михайлович Миклуха (род. ок. 1750 г.) с семьей жил в городе Стародубе[5]. Этот город, один из старейших на Руси, до 1782 года был центром Стародубского полка — одной из десяти военно-административных единиц, на которые была разделена Левобережная Украина. Полк активно участвовал в русско-турецких войнах 1768-1774 и 1787-1791 годов (но, как уже отмечалось, не во взятии Очакова). Рядовой казак Степан Миклуха дослужился до чина хорунжего, а когда его переформированный полк включили в регулярную армию, был произведен в первый обер-офицерский чин корнета (соответствует пехотному подпоручику). Но получил ли Степан потомственное дворянство?
По Табели о рангах, введенной Петром I в 1722 году, уже первый обер-офицерский чин (XII класс) давал право на потомственное дворянство. Ввиду развития армии и флота и разрастания государственного аппарата численность дворянства быстро возрастала. К концу XVIII века в одной только Украине насчитывалось до ста тысяч дворян, значительную часть которых составляли «плебеи по крови, бедняки по состоянию»[6]. Поэтому верховная власть стала ограничивать доступ в дворянское сословие, повышая ранги, необходимые для получения «столбового» дворянства. В жалованной грамоте дворянству, подписанной в 1785 году, Екатерина II повелела лиц, имеющих чины ниже VIII класса, причислять не к потомственному, а к личному дворянству, не распространявшемуся на потомков. Так появилась новая сословная группа — личное дворянство.
«По некоторым правам, — писал известный историк и правовед А.В. Романович-Славатинский, — личное дворянство примкнуло к потомственному: оно было свободно от телесных наказаний, отличных податей и рекрутчины, но лишенное существеннейших прав дворянства потомственного — крепостного права и полного участия в его корпоративной жизни — оно не совсем было благородным. <…> Бедное материальными средствами, но богатое искусственными потребностями, личное дворянство боялось запачкать свои благородные руки какими-нибудь мещанскими занятиями и предавалось темным, неопределенным профессиям. <…> Личными дворянами общества потомственных дворян замещали иногда должности по земской полиции, особо низко стоящей во мнении сословия»[7].
Нам не удалось установить, когда Степан Миклуха был произведен в корнеты. Если это произошло до 1785 года, он, по-видимому, промедлил с оформлением соответствующих документов или допустил иную оплошность. В Новгородсеверском наместничестве процветали кумовство, взяточничество и беззаконие. В связи с изданием жалованной грамоты дворянству местные власти — по невежеству или по злой воле — причислили Степана к личному дворянству, хотя из текста грамоты следовало, что введенные в ней ограничения касаются лишь гражданских чинов. Лица, получившие на действительной военной службе обер-офицерское звание, сохраняли право на получение потомственного дворянства до 1845 года, когда были подняты планки доступа в дворянское сословие как для гражданских, так и для военных чинов.
Неизвестно, пытались ли Степан Михайлович или его сыновья оспорить допущенную несправедливость, после того как Стародуб по административной реформе вошел в Черниговскую губернию. Но факт остается фактом. «В архивном фонде Черниговского губернского депутатского собрания, — сообщила в ответ на наш запрос директор ГАЧО Р.В. Воробей, — документов о пожаловании дворянства роду Миклух и описания герба не имеется»[8]. Более того, в материалах архива, относящихся к первой половине XIX века, про сына Степана Миклухи, тоже Степана, прямо сказано, что он происходит из «личных дворян». В некоторых документах он и его сын Илья Степанович дипломатично обозначены как «корнетские дети»[9]. Мы сознательно остановились на этом сюжете, так как сомнительное дворянское происхождение Миклухо-Маклая, -в дальнейшем, как увидим, узаконенное стараниями его матери, — в какой-то мере повлияло на его социально-психологические установки и на некоторые его поступки.
Как установил писатель-краевед Г.В. Метельский, в XIX веке в Стародубе имелся Миклухин переулок, где обитали многие представители рода Миклух[10]. В известных нам архивных материалах отсутствуют сведения о том, владел ли отставной корнет Миклуха какой-либо недвижимостью. Но можно смело утверждать, что он не обладал значительным состоянием. Своих сыновей, оканчивавших уездное училище, он определял на службу писарями, преимущественно в суд и полицию; продвигаясь по службе, они становились чиновниками XIV-X классов, то есть достигали положения, которое до 1845 года давало им право на личное дворянство.
Более подробные сведения имеются у нас о внуке корнета — Илье Степановиче Миклухе, который дослужился до чина коллежского секретаря (X класс). Он был женат на Александре Диомидовне (урожденной Кожановской) и имел от нее шестерых сыновей и трех дочерей[11]. Как видно из его формулярного списка, составленного в 1836 году, ни у него, ни у его отца Степана Степановича не было никакого «недвижимого имения»[12]. Илья со своей многодетной семьей проживал либо на съемной квартире, либо у кого-то из родственников.
Старший сын Ильи Степановича Николай — отец знаменитого путешественника — родился 24 октября 1816 года[13]. Обладая недюжинными способностями и тягой к знаниям, он не захотел пойти по пути отца и «дядьев». В 1829 году, по окончании уездного училища, Николай уговорил отца отправить его на учение в Нежинский лицей, содержавшийся на средства екатерининского фаворита князя А.А. Безбородко и его брата графа И.А. Безбородко, которые желали дать «приличное» образование потомкам «неимущих» дворян и лиц, примыкавших к «благородному» сословию. В 1821 — 1828 годах здесь учился Н.В. Гоголь. Не раз менявшее на протяжении XIX века название и направленность, это учебное заведение в 1830-х годах имело физико-математический уклон. Такая специализация соответствовала склонностям Николая, который, как он сам писал, предпочитал «науки точные», но вместе с тем был усердным книгочеем и с детства пристрастился к рисованию.
Выпускникам Нежинского лицея при поступлении на гражданскую службу сразу присваивался чин XIV класса (коллежский регистратор). Но, вернувшись в 1835 году в Стародуб после успешного окончания лицея, Николай не пожелал стать «канцелярской крысой». Юноша узнал, что в Петербурге существует Институт Корпуса инженеров путей сообщения, который готовит специалистов по проектированию, строительству и эксплуатации каналов, шоссейных дорог и мостов, и решил стать инженером-путейцем. Отец одобрил выбор сына. Но как добраться до Петербурга? В семье, где считали каждую копейку, не нашлось денег на проезд в дилижансе. С котомкой за плечами Николай отправился в столицу пешком, как некогда Ломоносов в Москву.
Юноша добрался до Петербурга осенью 1836 года, когда занятия на первом курсе института уже начались. Поэтому он устроился на работу в артиллерийский департамент Военного министерства и стал готовиться к вступительным экзаменам будущего года. Сохранилось письмо Николая главноуправляющему путями сообщения и публичными зданиями графу К.Ф. Толю. Ссылаясь на свое стремление «посвятить себя инженерному искусству» и стать полезным отечеству на этом поприще, он просил «допустить меня к испытанию в Институте Корпуса инженеров путей сообщения и, по экзамену, зачислить меня казенным воспитанником того заведения»[14]. Просьба Миклухи была удовлетворена. Выдержав экзамен, он в сентябре 1837 года приступил к занятиям в желанном институте.
Институт Корпуса инженеров путей сообщения, основанный в 1809 году, был единственным в России учебным заведением, где готовили инженеров-путейцев. В то время в российских правящих кругах еще только велись дебаты о целесообразности введения в стране железнодорожного сообщения. Но уже с середины 1830-х годов в институте преподавали основы железнодорожного дела. Ведущую роль играл профессор П.П. Мельников (впоследствии генерал и министр путей сообщения) — большой знаток и энтузиаст железнодорожного строительства. Николай получил основательную подготовку в области проектирования, строительства и эксплуатации не только каналов, шоссейных дорог и мостов, но и рельсового пути.
Успешно сдав выпускные экзамены, Николай Миклуха был произведен в чин инженер-поручика и в мае 1840 года, как сказано в его формулярном списке, «назначен на действительную службу <…> к работам по соединению рек Волги и Москвы»[15]. Среди его бумаг, хранящихся в одном из петербургских архивов, находятся сделанные им чертежи и расчеты каналов, шлюзов и т. д. Между тем 13 февраля 1842 года, после долгих раздумий, Николай I подписал указ о строительстве железной дороги между Петербургом и Москвой. Немедленно начались проектно-изыскательские работы по начертанной самим царем трассе будущей магистрали, а в 1843 году на отдельных участках приступили к сооружению железнодорожного полотна. Общее руководство строительством дороги было возложено на графа П.А. Клейнмихеля, который сменил умершего К.Ф. Толя. Граф пользовался у современников дурной славой. Ближайший сподвижник покойного Аракчеева, превзошедший по жестокости своего патрона, интриган и самодур, он вместе с тем был ревностным служакой, не лишенным организаторских способностей, привыкшим беспрекословно, любой ценой выполнять возложенные на него обязанности. Клейнмихель привлек к строительству железной дороги множество инженеров-путейцев, отозвав их с других работ. Неудивительно, что подготовка к «соединению рек Волги и Москвы» была прекращена (канал Москва — Волга будет сооружен почти столетие спустя, в 1932 — 1937 годах).
В феврале 1843 года по приказу Клейнмихеля Николай Ильич Миклуха был переведен в Северную дирекцию Петербургско-Московской железной дороги, ведавшую работами от Петербурга до Бологого. Начальник этой дирекции П.П. Мельников поручил своему ученику руководить одной из дистанций пути, прокладываемого через Валдайскую возвышенность. Молодой инженер вскоре отбыл к месту назначения. Он тщательно изучил особенности трассы на вверенной ему дистанции, наблюдал за прибытием и размещением рабочих-землекопов, следил за качеством начавшихся работ. В декабре 1843 года его произвели в инженер-капитаны. В начале следующего года, зимой, когда земляные работы не производились, Николай Ильич взял месячный отпуск для устройства семейных дел: в Москве его ждала невеста.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.