«Маттеи – это ENI»
«Маттеи – это ENI»
В феврале 1953 года на базе AGIP был образован полуавтономный государственный экономический холдинг ENI (Ente Nazionale Idrocarburi – Государственное нефтепромышленное объединение). Президентом и генеральным директором компании был назначен Маттеи. На новом посту он продолжил развивать в Италии нефтеперерабатывающую промышленность. Энрико был воплощением компании. «Маттеи – это ENI, а ENI – это Маттеи» – популярная поговорка тех лет.
ENI не только строила трубопроводы и нефтехранилища, но и заботилась о конечных потребителях. Одним из показателей «итальянского экономического чуда» стал бурный рост автомобильной промышленности. Страна стремительно пересаживалась из трамваев и автобусов в собственные автомобили: легендарный «Фиат 500»[298] теперь могла себе позволить даже небогатая семья. При непосредственном участии ENI на всей территории страны была создана развитая сеть автозаправочных станций.
«Большие собаки едят из миски, а мимо проходит котенок. Собаки набрасываются на котенка и прогоняют его. Мы, итальянцы, как этот котенок: в миску налили нефти для всех, но кое-кто не хочет, чтобы мы к ней приближались».
К середине 1950-х годов для всех стало очевидным, что заявление Маттеи о богатстве нефтяных закромов Италии было ложью во спасение. Уровень добычи углеводородов внутри страны не соответствовал растущим запросам итальянской экономики. Энрико признал, что необходимо обеспечить бесперебойные поставки нефти из-за рубежа. Он решил сделать ENI полноценным игроком на международном рынке, но встретил отпор со стороны североамериканских гигантов.
Публичные выступления всегда удавались Маттеи. Благодаря им он смог обратить всеобщее внимание на положение дел на нефтяном рынке и получить полный карт-бланш на дальнейшие действия. Энрико хотел договориться о закупках нефти у беднейших стран Ближнего Востока и государств советского блока. Это делалось в пику «семи сестрам» – группе крупнейших американских и британских нефтяных компаний, фактически установивших монополию на торговлю «черным золотом». В нее входили Англо-персидская нефтяная компания (ныне BP), Gulf Oil, Standard Oil of California (SoCal), Texaco (ныне Chevron), Royal Dutch Shell, Standard Oil of New Jersey (Esso) и Standard Oil Company of New York (Socony, ныне Exxon Mobil).
В 1959 году Маттеи посетил Советский Союз и заключил крупный нефтяной контракт. Найти общий язык с советскими лидерами Энрико помог глава итальянской компартии Луиджи Лонго, его старый товарищ по Сопротивлению. Руководства США и Североатлантического альянса выразили протест против таких действий итальянской госкомпании в разгар холодной войны.
Глава ENI оставил эти замечания без внимания. Он открыто поддержал антиколониальные войны в Северной Африке, чтобы получить доступ к разработке недр в Алжире, Тунисе и Марокко. Заключая контракты на добычу в этих странах, Маттеи согласился отдавать им три четверти прибыли, тогда как обычно иностранные инвесторы большую часть доходов забирали себе или, в лучшем случае, делили прибыль пополам. А в соглашениях с правительствами Ирана и Египта ENI брала на себя все риски на тот случай, если в скважинах не окажется нефти.
В 1960 году, когда контракт с Москвой уже вступил в силу, а с Пекином велись аналогичные переговоры, Маттеи объявил о том, что монополия «семи сестер» подошла к концу. Не имея возможности и дальше игнорировать интересы ENI, американские «сестры» пригласили итальянскую компанию принять участие в нефтяной разведке в Сахаре. Маттеи согласился при условии, что Франция предоставит Алжиру независимость – до того момента он отказывался подписывать какие-либо документы.
Современники вспоминают, что Энрико Маттеи вел кулуарные переговоры с иранским шахом о женитьбе этого иранского правителя на итальянской принцессе (правда, не имевшей ни престола, ни подданных). Таким путем глава ENI пытался добраться до иранской нефти.