Хлеб и дух
Хлеб и дух
1.11.91. «Вперед, вперед, моя исторья!» Уж ноябрь пришел — треть осталась. Мой марафонский бег входит в спокойную инерцию — и так надеюсь дотянуть, не обессилев. Хотя позавчера какой-то коллапс приступал — запаниковал я… Но вчера снова неплохие занятия прошли, успокоился я, поездил на велосипеде, потом долго ужинал, глядя на телевизор, расслаблялся. Сел ответ написать Ульрике фон Мольтке, наконец. Тоже часа три заняло — только письмо… Прогулялся на ночь, потом вспомнил, что пора бы и трухануть ритуально, дабы потенцию и охоту на бабу поддержать: как раз и прошлые четверги, после натуги занятий недельных, себя подпускал к этому делу. Но что-то не вкушается так никакого уж наслаждения, а механика одна: медицина-гигиена… Ну ладно: скоро на живую женушку-бабищу взгромоздимся…
Что же вчера впечатлило?.. Да, после русского класса, где «Вишневый сад» разбирали, староста группы, Бернадетта, пошла со мною в библиотеку — помочь подобрать книги на дальнейшее чтение: Горького, Блока ксероксы сделать — и по пути разговорились. Она из семьи, где 5 братьев, 3 сестры — и не упомнит сразу всех! И говорила, что ничего хорошего американская жизнь уж не породит в Духе. Она участвует в движении за бедных и меньшинства, и женщин. — Но как же: у вас какой шанс великий! — я ей. — Раз разрешена проблема «хлебов», нижнего этажа, материального, на котором все бьются другие страны и никак не могут высокому Духу предаться, а их все затягивает назад, вниз, как вон Россию сейчас: кусок хлеба — проблема, и люди Духа, как моя жена и я, должны снова-здорова силы на это тратить! А вы можете уже утончать душу, дух, там развивать человека и проблемы — в мире Духа, идей, высоких ценностей!
— Нет, не получается так. Надо, чтобы за живое брало, где есть необходимость борьбы. И дух развивается — где о хлебе насущном вопрос!
— Значит, у нас, в России, снова почва для Духа высокого — в нашей сирости и нищете, — заготовлена?
— Выходит, так.
Да, сытость всеобщая. И гаснет стимул, нет страсти к прорыву материально-телесного уровня в обществе и душах людей. Значит, нужна и тут аскеза — в телеорганизме страны-общест- ва, чтобы высокий Дух и идеал зажил, зажегся факел. Отощать должна страна…
Церковный звон раздается. Разве не Дух в этом? Спиритуаль- ность — в ургийной страсти американцев, в изобретательстве, в несмирении с природной данностию устроения всего — как есть, но — переделать!
Но душа при этом — механизируется, груба, мало эмоциональна, у мужчины особенно. И женское движение… — хотел сказать: за утончение душ и сложность эмоций… но, напротив: сама женщина добивается права так же одеревенеть и механизироваться на работе и в спорте и в армии, как мужчина…
Но все же вопрос — метафизический: тут снова психофизический параллелизм. То есть, не выходит Духу развиваться одному: гаснет, если не связан с телом. В успокоенном теле и Дух спит, инертен. В Божестве — нет движения. Потому и надо было Богу, Слову — воплотиться (во Христе), и тогда динамика истории и восхождения Духа человеческого началась.
Или — у девы Бернадетты узкое представление о Духе, идеале и грубое, и не зрит на чистой почве Духа потенций к развитию и не находит там интереса?
И тот же вопрос воскрес — о «хлебах», которым дух зла искушал Христа в пустыне и который в «Легенде о Великом Инквизиторе» подхвачен. И когда Христос ответил: «Не о хлебе едином сыт будет человек, но и о Слове…» — он же не оторвал Слово, но дал в контексте: «Не только хлеб, но и слово», — оставляя хлеб как безусловно правомочный и нужный член сего сочетания. Ибо без ориентации на Хлеб — и Дух не тот, гаснет и киснет…
Надо будет на следующее занятие вынести это — на дискуссию.