Передумываю россию американцам

Передумываю россию американцам

11. Х.91. Дорвался, наконец, — до излияния души: ее попи- тать на своем просторе. А то — переработался эти дни. Вчера аж чуял, что жизненная прана стала меня покидать. Это не шутка — выкладываться перед студентами — как актеру, музыканту-импровизатору на ходу. И не выходит обоим классам быть хорошим. Вчера английский был удачен, а русский победнее — с «Отцами и детьми». Надо самому напирать, источать идеи — тогда и они загораются. А тут я, выдохшись на английском классе, ждал от них удивлений — и лишь реагировал, а не заводил.

Но удивил позавчера и самого себя: настроясь на американских студентов, написал вечером некое Введение в Россию — 9 страниц, и шпарил, как по-русски почти быстро — так расписался. Конечно, слова — примитивные и без игры ума, но мысль удавалось выразить. Аж жаль, что этот текст — на английском: там естъ идеи и построение, что на русском бы хорошем пошли…

Войдя в класс, попросил я теперь их задавать мне вопросы о России и советском, их удивления и непонятности. Посыпались:

— А что: Советский Союз и Россия — одно?

— Да, Союз — продолжение России.

— А как с рыночной экономикой?

— Как с КГБ — что это такое?

— Почему у вас говорят: «Они (власти) притворяются, что нам платят, а мы притворяемся, что работаем»?

Им непонятно нежелание зарабатывать.

— Да ведь чтобы ЗАработать (= за работой, после нее хорошо жить. — 30.7.94) — работать надо, усиливаться! — говорю. — Быть беззаботным — тоже радость, не меньше, чем быть богатым: ведь с богатством заботы связаны. А русские предпочитают быть беззаботными — эту форму удовольствия жизнью выбирают. Ну, скорее, за них так выбрали История, склад и судьба России, с кнутом власти и государства.

И вот сейчас допираю: русским присуще было самоудовлетворение: производить лишь сколько нужно на себя, свой дом и семью. Без излишка, так что даже не товарное хозяйство. Как вон в Обломовке или в провинции, где «Ревизор». Самозамкнутые организмы — не открытые наружу, в мир, на обмен и любопытство, и обогащение.

Значит, городам и власти, и культуре, и литературе невозможно было бы тут возникнуть — при самотеке. А лишь при нажиме и форсировании — со стороны государства, при его цивилизующей роли.

Сейчас распустили Государство, играя в демократию и Запад, — и будет голод и воровство, и смерть. Позвал меня русский студент из Иркутска Алексей, что по обмену тут, смотреть программу «Время» — ужас! Голод, а силы тратят на отделение республик: взяли у Ленина принцип «самоопределения» и шпарят в эту дуду, все силы наций на одоление сил сцепления тратя, а не на вертикаль — производства. Столько веков создавалось Государство — как орган цивилизации и культуры в России — и вот все в кашу.

А все более — еще и сравнивая с Америкой и ее основанием на самостоятельном активном индивиде — вижу, что нуль этих качеств сейчас в советском мужике и работяге; даже не нуль, а минус, ибо запуган и изувечен веком советчины, так что хуже, чем в начале века, — много хуже и бессильнее, и растленнее. И потому: чтобы не погибло все, а медленно переходило на новые рельсы, нужно постепенное воспитание — при сохранении сильной власти и ее роли в экономике и культуре. Это — по Русскому Космосу.

Да, это важнейше: русский человек на земле и на заводе сейчас — минус-работник и добытчик. Уже хорошо, если себя и семью-то прокормит. А то и того нет — у пропойцы и вора. Как вон Васька Воробей (мой сосед в деревне. Ну, не вор он… — 30.7.94). И никакого избытка и товарного производства, что будто накормит города и индустрию, от него такого ждать нечего…

Так что то, чего хотел неудавшийся ПУТЧ, — правильно, по стадии России: прекратить полный развал и смерть переходного периода в его самотеке, а приорганизовывать. И естественно партии и аппарату, где все же самые дельные и работящие организаторы сосредоточены, стать капиталистом государственным — и основывать предприятия, и становиться бизнесменами. Но это разрушили: отняли у партии капиталы и роль, дискредитировали — и теперь в асах ходят хитрые торговишки, а не производители.

И похоже, что мягкая диктатура неудавшегося путча скоро заменится жесткой диктатурой — после дикого развала и прекраснодушной болтовни демократов-западников, которые хорошо устроились в перестройке и вечно бы раскачивали бедный корабль России.

Да, невольно перехожу на сторону русофилов.

Хотя надо было дать демократии и националам поиграть в свое — чтобы узрели и свою бесплодность, способность лишь разрушать — тут…

Итак, передумывая для американов русскую историю всю, вижу, что если бы дать нормальным темпом (без подстегиваний) России жить и себя осваивать — при малом населении центральной Руси, где она зачалась, в ее лесах и прогалинах, при мало пассионарном населении, довольствующемся малым, не много производящем и не много рождающем, — то чтобы заселить натуральным расширением и охозяйствить этот бесконечный простор, понадобилось бы тысяч 50 или 100 лет. Но такое — не по темпоритму окружным народам и странам, и они стали нападать и тем стимулировать организацию и структуризацию Руси — в социум, государство и цивилизацию. И так и пошло: под ударами извне и нажимами — и при форсировании уже со стороны Государства мощного.

Так что если американское развитие — искусственно-ургий- но, то есть не по органике-воле матушки-природы здешней, то русское развитие тоже искусственно-усильно; но не через Труд, а через Власть. Не через Злато, а через Булат. И это — наш стиль, и ничего тут не поделаешь. Только меру, конечно, надо тут находить. Но с принципом МЕРЫ у нас слабо всегда: заходим в раскачке в крайности…

То есть очередная эпоха СМУТЫ пришла. И как раз после жестокого Грозного мягкий Годунов-Горбачев — и развал. И та же ситуация нечистой совести — только теперь у Партии, у Власти. И потому ослабла в нажиме и руководстве.

Но в этот период нам — не созерцать, а жить, выживать, как последней инфузории, придется, глодая лебеду. Так что запросишь Власти — чтобы не бродили орды воров и грабителей тебя, и убийц запросто, на понравившиеся ботинки позарясь.

Так что и на «подпольных человеков» Достоевского с их пер- сональностями и гонорами: не хочу быть вошь и инфузория! — у нас ныне контраргумент de profundis (= «из глубины» — жизни. — 30.7.94). С голоду ведь вы не дохли! Да, придется выбрать Великого инквизитора, ибо хоть хлеб при нем будет… Лучше все ж быть — хотя бы инфузорией и вошью (Бог и в этом состоянии даст тебе ощутить Божий мир и его благо), нежели с высокими своими гонорами и запросами: считаться с моей личностью и левой ногой и ее капризами, — не быть вовсе.

Разумная теократия (о чем и Соловьев, и Федоров) — вот что подходит как режим для России.

Да, для России. Не для Грузии и Казахстана — пусть отваливаются. Там другие принципы и типы человека и его психики.

Гулял вчера после русского своего класса и смотрения удручающей программы «Время» (тут в 3 часа дня) нашей — с Алексеем. И он, юрист, опасается, что не провезти мне денег-долларов в Союз. Или на таможне налог возьмут огромный, а таможенник даст знать таксисту, тот завезет — и ограбят, и убьют. А и дома держать — приманка: слух разнесется, что человек из Америки приехал и у него могут быть доллары, — ворвутся, ограбят, убьют — запросто. И детей…

Вот и зарабатывай — на чужбине. Думаешь сделать хорошо своим: на обмен квартиры заработать, Ларисе на мастерскую, — а выйдет хуже: приманка на убой и смерть — всем.

Он, Алексей, из Иркутска в Москве проездом, свои впечатления рассказывал: крысы бегают! Что этот демократ Попов сделал хорошего?

Да, в России — не до жиру демократии, а быть бы живу!

Худо ли, хорошо ли — тот порядок, при «застое» — работал…

Вон и Форд — про американскую власть и денежную систему: все ж работают и как-то справляются. Так что — не ломать, а усовершенствовать, точнее — исправлять постепенно. Так и хотела партия, начав перестройку: поисправиться; но не удержала руль — и вот все летит.

А тут публицисты — с логикою: или-или? Рынок или наше?

«Нельзя быть немножко беременной». Давай вали на всю катушку — и сразу!

Базаровщина, нигилизм.

Но ведь и подпольный человек Достоевского — тоже нигилизм, антикультурность, чистый бунт — уже из самолюбия и «я».

«Я» иметь хочешь, а кусок хлеба?.. И нечего Достоевскому потешаться в «Великом инквизиторе» над человеками, избравшими хлебы. Ибо до предельного голода при Христе не доходило, а «хлебом» символизировался избыток и материальный уклон души.