Снова ничего не понимаю

Снова ничего не понимаю

27. IX.91. Еще три месяца чужой жизни! — с таким проснулся угнетением, некоторым… А вообще-то беззаботно мне, и заботы — лишь умственные стали.

Вчера, например, вляпался на русском своем семинаре в разговор о еврействе — и не рад: разбередил в них ретивое (они наполовину дети евреев или полукровки), и этот острый и жгучий экзистенциальный интерес начинает перешибать интеллектуальный интерес к России и литературе, к образам и идеям. Надо вернуть семинар к работе над текстами, а не спорить об идеях и сверхценностях.

А вечером еще сходил на фильм Анджея Вайды «Корчак» — об экстерминации евреев немцами — и вся жуть, о которой стали позабывать, покрыли эту память, как землей зарыли, — снова ожила, и стыд ожег за мои рассудочные выкладки насчет еврейства.

Снова ничего не понимаю…

Но так и надо будет им объявить: что задача наших занятий — в том, чтобы они в конце концов поняли, ощутили, пережили, что они ничего не понимают, что все в итоге стало гораздо запутаннее, чем им представлялось до наших чтений и бесед. И что много их — правд и красот, так что — не суди!

Ну что ж: привести к Сократу и его идею («я знаю только то, что я ничего не знаю». — 22.7.94) дать почувствовать — совсем будет неплохо для прицельно-прагматического американского ума, заразить его русской нерешительностью — от видения многого и разного.

То же, кстати, и в английской группе сказать: чтобы взвидели разнообразие миров. И не надо соглашаться со мною, а мне — доказывать, что я прав; моя задача — уколоть в болевые точки, где проблемы торчат, а не разрешать их так или иначе.

Полез в словарь: найти слово для «укол» — и напал на «прик» (prick). Да ведь так, кажется, в сленге обозначают — половой член. Если так — то вот еще одно подтверждение ургийной мен- тальности американства: половой орган обозначают не по форме, а по делу, по операции трудовой, которую он производит.

По-латыни — «член» (membrum) = целого часть и орган, от идеи организма. То же по-французски— membreviril — от идеи единого целого, тотальности, унитарности. В России — непонятное слово «х…», адело означается — «кинуть палку». Палка- форма: как выглядит на глаз и как на ощупь — в пространстве.

Ну да: глянул в англо-русский словарь: тамprick (грубо) — «половой член».

Так что же мне тут дальше делать и ради чего жить-длиться? Совершенствовать мое непонимание? Совершенствовать преподавание непонимания? Выступать искусителем спокойных мозгов милых америкашек?.. Так хорошо они устроились в здешней земной жизни! Не нужно им подвигов и героизмов — русских, евразийских…

Когда смотрел вчера фильм про Вторую мировую войну, сидя в уютной аудитории Весленского университета, сказал потом Саше Блоху, кто тут математику преподает (сам из Харькова):

— Вот спасенное пространство — Америка! Оторвались от ужасных сюжетов народов и стран Евразии: войны, патриотиз- мы, подвиги, истребления, чума, холера…

— Что значит — Атлантика! — он дополнил. — Закрылись этим рвом, как в замке.

— Но закрылись и от сверхидей нравственных, экзистенциальных, что нам там слышны и ворочаются в душе. А тут какие-то веселые, легкие, бодренькие — «чиирфул»!

— Что ж, зато другие сюжеты — рабочие, научно-технические, получили в задачу и на открытие: человека заменить, члены его; чудо компьютера и проч.

А и верно: для этих проблем надо иметь успокоенную насчет итогового смысла жизни душу. Ибо если заболеть-взволновать- ся этим, ни шагу не ступишь, а будешь лежать на обломовском или раскольниковском диване, ибо все равно! — и не хрен суетиться, и все равно помрешь, и все равно ничего не поймешь… Интересно, как вчера студенты удивились: отчего купец в «Грозе» не дает денег изобретателю? Ведь изобрел бы что, усовершенствовал, доход принес!..

— Это вы, Америка — страна изобретателей, — объяснял я, — и машин (Эдисон, Форд…), и потребностей, даже лишних. Ибо потребность = нужда, несвобода, вяжет: человек вляпывается в нее и уже не может обходиться без… А в России изобретатель беспокоит традицию и сон, к чему страна склонна после каждого рывка исторического, молодого усилия. Обломовы мы… Даже нищие воры в «На дне» Горького толкуют: на хрена работать-то? А рассуждать — так сладко! Вон и сейчас в стране демократическое толковище — как в «На дне»: блестящие разговоры, а что до дела?., — метлу лишь передают из рук в руки: это ты подмети ночлежку, а не я!.. Мало кто у нас хочет и знает, как приняться за практическое дело. Ужли снова немец Штольц или уж американец Форд нужен?..