НДПР

В начале 2000-х гг. умным людям становится ясно: время «автономного плавания» отдельных русских организаций миновало. Не только потому, что ни одна русская организация, даже такая большая, как РНЕ, к подобному плаванию не была по-настоящему способна, но и из-за принятого 11 июля 2001 г. закона «О политических партиях», установившего такие количественные параметры (численность партийцев и партийных организаций), которые были реальны только для большого объединения. Ради этого необходимо было собрать в единый кулак все наличные русские силы.

Кто и как мог бы это сделать?

К 2000 году, когда кризис назрел, в Русском движении наибольшим авторитетом среди СМИ пользовалась «Национальная газета», которую редактировал Александр Севастьянов. Понимая, что настал исключительно благоприятный момент для создания единой партии на обломках былого Движения, Севастьянов через своих симпатизантов, имевшихся во всех русских структурах, еще в 1999 году собрал базу данных по всем «регионалкам» всех сколько-нибудь видных русских организаций: РНЕ, КРО, РОС, ННП, НРПР, РОНС, «Державы», «Спаса», Русской партии и т. д., включая казачьи организации и национал-патриотические СМИ. В итоге с 2000 года каждый номер его газеты в количестве пяти экземпляров обязательно получали по почте все местные руководители Русского движения, независимо от партийности. Информационный голод в регионах вел к тому, что там жадно впитывалось новое слово (газета стояла, в отличие от многих других национал-патриотических СМИ[51], на позициях наиболее авангардного русского национализма, отстаивая перечисленные выше новые принципы). Интернет еще не был распространен в России, и роль газет в те годы была пока незаменима. Сегодня «Национальная газета» — уникальный и ценный источник по истории всего Русского движения за 1995–2008 гг.

Таким образом, в 2000 году «Националка» стала, как декларировал еще Ленин, не только коллективным пропагандистом и агитатором, но и коллективным организатором. Разочарованные своими московскими партийными верхами, многие региональные организации внутренне встали на политические позиции газеты и ее редактора. В дальнейшем именно читатели «Националки», мгновенно мобилизованные ею, зарегистрировали две трети региональных отделений НДПР.

В самом конце 2000 г. активисты Движения, отставные военные, а после бизнесмены Дмитрий Терехов и Сергей Кучеров пригласили Александра Севастьянова на встречу с руководителем Союза офицеров Станиславом Тереховым, к тому моменту решительно разорвавшим отношения с Зюгановым. На встрече было решено попытаться собрать воедино все осколки Русского движения и создать новую, единую, самую сильную партию русских националистов на новой, самой современной, «продвинутой» идейной базе. Севастьянов взял на себя составление «Объединительной платформы» (с таким названием этот знаковый документ вошел в историю), что он и сделал, проведя консультации с рядом товарищей-националистов.

Ознакомившись с текстом Платформы, Терехов спросил, почему в ней отсутствует апелляция к ценностям социализма. На что Севастьянов заметил, что нужно четко определиться, кто мы: левые с националистическим надцветом — или националисты всех политических направлений. В первом случае нам придется вставать в хвост длинной очереди, где первым номером стоит Зюганов, вторым — дышащие ему в затылок Анпилов, Тюлькин, Нина Андреева, Сажи Умалатова и т. д., имя им легион. Во втором случае у нас просто нет конкурентов. Терехов, надо отдать ему должное, мгновенно оценил ситуацию и не стал настаивать на социалистических приоритетах. Со своей стороны Севастьянов, будучи антиимперски ориентированным идеологом, признал ценность державных идеалов и согласился ввести их в Платформу, диалектически увязав с ценностями национализма. Так родилась национально-державная Идея, воплотившаяся потом в названии партии.

Переговоры с предполагаемыми участниками коалиции заняли не один месяц. «Платформа» прошла через множественные согласования и в основном удовлетворила всех, став реальной базой взаимопонимания, после чего была опубликована в «Национальной газете». О чем в редакционной статье говорилось так:

«ПРОБИЛ ЧАС!

18 мая 2001 года войдет в историю русского национал-патриотического движения как знаменательный день, когда известные лидеры русских организаций и главные редакторы русской прессы сели, отбросив амбиции, за круглый стол, чтобы обсудить принципы “Объединительной платформы” нового русского движения с целью создать единую партийную организацию. Это совещание, которым увенчалась трехмесячная предварительная работа по согласованию позиций, закончилось:

1) подписанием “Меморандума”;

2) принятием публикуемого ниже варианта текста “Объединительной платформы”;

3) созданием Оргкомитета по формированию единой партии и подготовке учредительного съезда.

Оба документа решено предать гласности.

Собравшиеся разработали также с десяток правил внутреннего договора, среди которых следует отметить такие: “Участниками считаются первые лица представленных в движении организаций: руководители партий и движений, главные редакторы СМИ”; “Отношения подчинения между участниками исключаются”; “Во избежание кривотолков участник, подписавший соответствующий манифест, передает в Центральный Совет свою краткую биографию и копию метрического свидетельства”.

Учитывая опыт минувших лет, принято решение на данном этапе не выдвигать никакого единого лидера движения.

Название будущей общероссийской русской партии будет рассматриваться и утверждаться в ходе дальнейшей совместной работы.

А.П. Баркашеву, Д.Д. Васильеву, А.Г. Стерлигову и Д.О. Рогозину как не справившимся с возложенной на них историей ответственностью и приведшим свои организации к краху, приглашения не рассылались, равно как и мнимым национал-патриотам типа А. Подберезкина или И. Рыбкина. (Однако часть московской организации РНЕ, отделившаяся от Баркашева и существующая ныне под названием “Славянский союз”, приняла участие в заседании.) Не приглашался С. Бабурин, поскольку на недавнем чрезвычайном съезде РОС он ясно заявил, что полностью одобряет политику президента Путина и не видит у РОС перспектив самостоятельного существования (читай: следует влиться в “Единство”). Не был приглашен и главный редактор журнала “Русский хозяин” А.А. Червяков, поскольку ряд участников выразил ему недоверие как провокатору. Не был приглашен и Э. Лимонов (причины те же, по которым на выборах-99 с ним никто не стал объединяться — устоявшаяся в массах репутация “красного педераста” и наличие в личном составе и даже активе НБП евреев, негров и т. п.). Об А. Штильмарке, О. Кассине и некоторых других речь просто не заходила. Приглашенные И.В. Артемов (Русский общенациональный союз), В.И. Милосердов (Русская партия), Б.С. Миронов (Русская патриотическая партия) и А.С. Федоров (Русская национальная партия) на данное совещание не явились и в дальнейших консультациях не участвовали. Борис Миронов заявил, что “готов к сотрудничеству”.

Разумеется, двери остаются открытыми для всех не скомпрометировавших себя русских национально-патриотических организаций как всероссийских, так и региональных, и местных (в том числе являющихся структурными подразделениями больших организаций), которые пожелают принять участие в деятельности Оргкомитета, а в дальнейшем — в работе единой русской партии».

Также был опубликован и документ под названием «Меморандум», который гласил:

«Мы, руководители национально-патриотических организаций России, редакторы национально-патриотических СМИ, а также общественно-политические деятели подписываем от себя и от имени своих организаций этот меморандум о создании Организационного комитета по формированию единого всероссийского союза (партии) с вхождением в него национально-патриотических организаций России с целью защиты интересов русской нации во всех сферах жизни и возрождения ее великой державы.

Мы, подписавшиеся под этим документом, обязуемся приложить максимум наших сил и возможностей для обеспечения эффективной работы созданного Оргкомитета. Мы отбрасываем наши амбиции и взаимные обиды во имя общей цели — спасения России».

Свои подписи первыми поставили (в алфавитном порядке): В.Б. Авдеев (журнал «Атеней»), А.М. Аратов (Всероссийская издательская группа «Русская правда»), А.В. Архипов (Русское народное собрание, оргкомитет), Ю.А. Беляев (Партия Свободы[52]), А.М. Бурхайло (Союз славян Адыгеи), Д.Н. Демушкин (Славянский союз[53]), А.К. Иванов-Сухаревский (Народная Национальная партия, газета «Я — русский!»), В.И. Корчагин (газета «Русские Ведомости»), С.И. Кучеров (Информационное агентство «Державный союз»), В.Б. Петров (Комитет по защите территориальной целостности Российской Федерации), А.А. Попов (газета «Союз офицеров»), Д.Г. Румянцев (газета «Стенка»), А.Н. Севастьянов (Лига защиты национального достояния, газета «Национальная газета»), В.В. Селиванов (газета и Информационное агентство «Десница»), С.Н. Терехов (ОПО «Союз офицеров»). Впоследствии появились и другие подписанты.

Таков был на тот момент почти исчерпывающий состав реальных русских лидеров.

В следующем номере «Националки» было опубликовано «Обращение к региональным отделениям русских партий, движений, союзов, к активистам русского движения, ко всем русским людям». В частности, в обращении говорилось:

«Что у нас, русских, есть, и чего нам не хватает?

У нас есть четкая платформа, отражающая политические, экономические и социальные требования большинства участников русского движения.

У нас есть юридически безупречный проект Конституции Русского Государства, выстроенный с учетом указанных требований и принципов.

У нас есть юридическая поддержка и консультация русских юристов. Мы можем защищаться и нападать в правовом поле.

У нас есть сеть русских СМИ, через которые мы можем вести настоящую информационную войну и информационную созидательную работу.

У нас есть многие сотни региональных организаций различных русских национал-патриотических партий, союзов и движений, многие тысячи активистов среднего и низового звеньев.

У нас есть опыт десятилетия борьбы и поражений, опыт ошибок и побед — наше достояние, бесценное, если им правильно распорядиться.

У нас есть ряд лидеров, не запятнавших себя трусостью, предательством, соглашательством.

Чего же нам не хватает?

Во-первых, единства наших сил…».

Так началось вовлечение русской политической провинции в проект НДПР. Оно оказалось весьма успешным.

Борис Миронов на тот момент от приглашения уклонился (по поручению инициативной группы переговоры вел Cевастьянов), заявив, что его дело-де книжки писать, а не в политику играть[54].

Вторично он высказался ровно в том же смысле в сентябре 2001 г. на встрече с уже действующим Оргкомитетом НДПР. Игорь Артемов тогда же тоже занял подобную позицию, обещав сотрудничество РОНСа, но не участие в партстроительстве. «Национальная газета» № 8–9 (46–47) 2001 г. отчиталась об этом так:

«28 сентября состоялась встреча представителей Оргкомитета Национально-Державной партии России (С.И. Кучеров, А.Н. Севастьянов, С.Н. Терехов) с ответственными кадрами Союза Славянских Журналистов (Б.С. Миронов, С.В. Терентьев [Волгоград, “Колоколъ”], О.В. Киттер [Самара, “Алекс-Информ”], В.Л. Миронов [Краснодар, “Пересвет”]). На встрече также присутствовали председатель Русского общенационального союза (РОНС, Владимир) И.В. Артемов, а также нежданный гость — небезызвестный А.Р. Штильмарк (“Черная сотня”).

На встрече обсуждались вопросы: 1) вхождения новых членов в Оргкомитет; 2) сотрудничества между названными организациями.

Б.С. Миронов высказался против политизации ССЖ и вхождения в НДПР, а также вообще против парламентских форм противостояния режиму. С.В. Терентьев, О.В. Киттер и В.Л. Миронов вошли в Оргкомитет, приняв на себя ответственность за поддержку НДПР в своих регионах. И.В. Артемов, взявший курс на регистрацию собственной партии, высказался против вхождения РОНС в НДПР, однако обещал всемерную поддержку и сотрудничество в регионах.

…Штильмарк заявил, что не может находиться в одной организации с Виктором Корчагиным, Александром Аратовым и Александром Севастьяновым.

“Националка” напоминает, что его никто в компанию и не приглашал».

Cегодня некоторые мемуаристы с плохой памятью вводят читателей в заблуждение по поводу былых событий[55]. Так, Игорь Артемов в своих воспоминаниях, выдавая желаемое за действительное и путая мероприятия разных лет, пишет:

«В сентябре 2001 года состоялось совещание руководителей русских национально-патриотических организаций и Средств Массовой Информации в Геленджике, на территории, принадлежащей одному из разделявших русскую идеологию предпринимателей. О конференции у ее участников стались самые приятные воспоминания — море, солнце, общение с близкими по духу людьми. Из фигур общероссийской известности в ней участвовали Борис Миронов, Александр Севастьянов и Станислав Терехов. Большинство же участников составляли “крепкие регионалы”, руководители различных организаций областного масштаба… Главным предметом обсуждения стал вопрос о создании и регистрации единой политической партии русских националистов. Рассматривалось несколько проектов, но в результате большинство участников поддержало идею создания общероссийской политической партии на базе РОНС и нашим представителям (В.Н. Гетманов, В.И. Жернаков и другим) было поручено начать работу в этом направлении. Для РОНС такое решение было даже несколько неожиданным, но приятным и казалось вполне рациональным. Рискую показаться нескромным, но я твердо убежден, что необходимые для такой огромной организационной работы человеческие ресурсы, действующие депутаты и опыт проведения успешных избирательных кампаний в то время были только у РОНС. А материальные ресурсы можно было бы добыть совместными усилиями. К сожалению, некоторым участникам конференции, в частности Борису Миронову и Александру Севастьянову, такой поворот событий не понравился и они, сразу после конференции, активизировали работу над созданием своей партии — Национально-Демократической партии России (НДПР). О решениях геленджикского съезда при этом не вспоминали или сочли их необязательными для исполнения» [56].

Чтобы правильно понимать данный ложный текст, следует помнить, что 12–14 сентября 2001 года, согласно информации, размещенной в той же «Националке» № 8–9 (46–47) 2001 г., в Краснодарском крае «прошел съезд неформальной организации Славянский союз журналистов (ССЖ, руководитель — Б.С. Миронов). Участвовало 62 редакции газет. Было принято решение зарегистрировать ССЖ как общественную организацию». По горячим следам того самого съезда в Оргкомитет НДПР и явилась та делегация, часть которой вошла в ОК, а часть устранилась. Ни Севастьянов, ни Терехов, занятые партстроительством, в Краснодарский край в том году не ездили, участия в съезде ССЖ не принимали.

А вот годом позже, в сентябре 2002 г., действительно состоялось именно то «совещание руководителей русских национально-патриотических организаций и СМИ», о котором пишет все перепутавший Артемов. Только расклад к тому времени радикально поменялся, что сказалось и на повестке дня и на результатах.

Проводилось то совещание также по инициативе и под эгидой Славянского союза журналистов, которым на тот момент официально руководил Борис Миронов. Вот только сам он уже с 24 февраля 2002 года официально являлся еще и сопредедателем НДПР — партии, не только учрежденной, но и официально зарегистрированной, с лицензией.

Соответственно, главным пунктом повестки дня были вовсе не смотрины РОНСа, как напрасно полагает «рискующий быть нескромным» Артемов. Речь шла о возможности соединить на ближайших думских выборах усилия двух уже крупных, зарегистрированных и набирающих силу организаций: НДПР и НППР. Чем и объясняется явление в полном составе руководства той и другой партии: Миронова, Севастьянова и Терехова с одной стороны, Милосердова, Мащенко и Родионова — с другой. Да и негласный хозяин мероприятия, краснодарский журналист и издатель В.Л. Миронов к тому времени уже возглавлял официально региональную партийную организацию НДПР. Так что по большому счету все геленджикское мероприятие можно считать партийным, преследующим тактические и стратегические интересы НДПР. И это ни для кого не было тайной, кроме, возможно, Артемова. О РОНСе в те дни, по правде говоря, мало кто думал и вспоминал, поскольку его регистрация в перспективе не просматривалась.

Союз НДПР и НППР не состоялся, в частности, из-за различного отношения к КПРФ и лично Зюганову, с которыми все трое — Севастьянов, Терехов, Миронов — наотрез отказались блокироваться, но к чему традиционно призывали Милосердов и Родионов. В результате вместо кооперации между названными партиями возникла конкуренция, которая, собственно, и стала главной интригой сентябрьского мероприятия в Геленджике. Понятно, что в этом раскладе не могло быть и речи о том, чтобы «в результате большинство участников поддержало идею создания общероссийской политической партии на базе РОНС», как пишет самообольщающийся Артемов. Ни одной из двух реальных, уже действующих партий, чье руководство собралось в Геленджике, такое и в голову бы не пришло. Ни голосования по данному вопросу, ни принятия решения, естественно, никакого не было. Да и быть не могло, учитывая, что вместо «геленджикского съезда», помстившегося Артемову, на сей раз имело место лишь совещание национал-патриотов.

Так что зря Игорь Владимирович так уж рисковал показаться нескромным, зря и Севастьянова с Мироновым мазнул грязью, представив противниками русского единства. Якобы этим двум политиканам, завистникам РОНСа, «такой поворот событий не понравился и они, сразу после конференции, активизировали работу над созданием своей партии — Национально-Демократической партии России». Не говоря уже о том, что эта партия именовалась не Национально-Демократической, а Национально-Державной, но сама хронология событий опровергает недобросовестного рассказчика: в те дни у нас в кармане уже лежала лицензия Минюста, у РОНСа же ее даже не предвиделось. Кто бы стал вкладываться в призрак? В самообольщении Артемова просматривается фирменный стиль его политического поведения, который, при всем уважении, всегда считался сектантским: любимый-ненаглядный РОНС превыше всего, остальных можно не замечать. Результаты у всех на виду.

Подчеркну лишний раз, что мемуаристу желательно опираться на документ, а не свою память, которая всегда может обидно сплоховать.

Но вернемся к работе Оргкомитета НДПР летом-осенью 2001 года.

Итак, в сентябре того года к этому проекту не присоединились московский Миронов, Артемов и Штильмарк, но зато присоединились самарский Киттер, волгоградский Терентьев и краснодарский Миронов. Плечом к плечу с ними встали и другие отборные, самые активные, опытные и грамотные кадры, наилучшим образом представляющие Русское движение в многочисленных регионах — от Камчатки до Калининграда. Таковы факты.

В том же 2001 году к проекту присоединился Юрий Беляев, который вошел в Оргкомитет со своей «Партией Свободы» и был облечен полномочиями куратора всего Северо-Запада. Однако буквально накануне регистрации Оргкомитета в Минюсте (декабрь 2001), «Партия Свободы» отозвала свой мандат без объяснения причин[57]. Вышел из Оргкомитета и Иванов-Сухаревский, убедившись, что единым лидером новой партии ему не быть; после чего предпринял злобную информационную атаку против ряда бывших коллег. По разным причинам Оргкомитет покинули Демушкин и Румянцев (против представительства Демушкина в оргкомитете НДПР выступили его же коллеги, назначившие представителем РНЕ-СС А. Ермолаева), Аратов и некоторые другие.

Учредительный съезд НДПР прошел 24 февраля 2002 г. А незадолго до него произошло событие, роковым образом определившее судьбу новорожденной партии.

Дело в том, что изначально планировалось двое сопредседателей партии: Терехов и Севастьянов. Союз офицеров Терехова в то время представлял собой вполне живую, действенную организацию, насчитывавшую 17 регионалок, что давало их лидеру основания считать, что реальным главой партии будет именно он, а не Севастьянов, не имевший не только никакой организации, но и «вообще ничего, кроме авторучки»[58].

Однако, когда пришло время выстраивать структуру и размечать зоны ответственности, внезапно выяснилось, что Севастьянов готов выставить 35 региональных организаций против 17 тереховских (поскольку через «Национальную газету» к партстроительству подтянулись многие «регионалки», решившие выйти из РНЕ, КРО, РОСа и т. д.). Терехов был в шоке. Желая срочно «создать противовес» Севастьянову, он втайне приложил все усилия, чтобы втянуть Бориса Миронова в проект на роль третьего сопредседателя, зная, что отношения между ним и Севастьяновым к тому времени испортились из-за идейных разногласий. И Миронов, поставив Терехову ряд условий (в том числе одно откровенно «антисевастьяновское»), милостиво согласился, о чем Терехов счастливо сообщил на Оргкомитете.

Но это решение не было счастливым для партии. Уже в сентябре 2002 года, на той самой встрече в Геленджике, осознавший свою ошибку Терехов кусал локти и горько жаловался Севастьянову на «нарушающего договоренности» и игнорирующего его Миронова, но было поздно. Увы, противовес Терехов создал вовсе не Севастьянову, никогда не рвавшемуся к единоличной власти, а всей партии в целом.

В мае 2002 года НДПР получила лицензию Министерства юстиции, поскольку учредительные документы были безупречны со всех точек зрения. Возможно, в Кремле возобладали сторонники компромисса, которые решили дать шанс «приличным», «вменяемым» националистам создать респектабельную организацию, выражающую права и интересы национального большинства страны.

НДПР была особенной партией, в которой были осуществлены несколько политических ноу-хау, дававших ей исключительные преимущества. Собственно, уже в самом ее названии содержался наиболее актуальный и привлекательный лозунг эпохи: Национальное (подразумевалось: русское) государство — Держава. Но были и другие находки, служившие успеху.

Первое: это была единственная открыто провозглашенная партия русских националистов без всяких экивоков и двусмысленностей. Конечно, в выглаженных учредительных документах об этом не говорилось, но уже сами личности сопредседателей и все сопутствующие материалы, начиная с «Объединительной платформы» и партийной газеты «Русский фронт», служили гарантией тому.

Второе: институт сопредседательства с учетом особого подбора сопредседателей. Не случайно Севастьянов, узнав о вхождении Миронова в руководящий состав, не стал возражать, несмотря на обострение личных отношений. Зато в таком тройственном составе — Терехов, Севастьянов, Миронов — партия перекрывала все три сектора, из которых в целом состояло да и сейчас состоит Русское движение: национал-социалистический, красный (этот сектор замыкался на Терехова), национал-демократический, белый (Севастьянов) и консервативный, православно-монархический, черный (Миронов). Этому соответствовал и бело-красно-черный флаг партии, который читался двояко: к вышеназванной идейной нагрузке добавлялся символический и даже мистический контекст: Дух (белый цвет), Кровь (красный) и Почва (черный) — три составляющих нации и национализма. В массовой популярности белый сектор проигрывал двум другим, зато в самом Русском движении, с учетом накопившегося с 1991 года опыта, он, наоборот, значительно преобладал, что и выразилось в количестве регионов, подконтрольных каждому из председателей.

Распределение основных обязанностей между председателями было разумным, учитывающим реальную специализацию. На Терехова возлагалась основная оргработа (чему он как фанатичный последователь Сталина был втайне рад), Севастьянов отвечал за программно-идеологическое обеспечение партии (и тоже был рад этому, будучи подготовлен как никто другой), а Миронов обеспечивал связь со СМИ и сторонними организациями. Ну и каждый, разумеется, отвечал за «свои» регионы. Определенная соревновательность между сопредседателями имела место, но только шла на пользу общему делу. Каждый из троих был по-своему крут, каждый имел репутацию и авторитет, и каждый это знал про других двоих. В этих обстоятельствах ни прогнуться, ни отступить, ни провалить поручение партии, ни расслабиться было просто невозможно.

Помимо сказанного, каждый из сопредседателей в строго установленную очередь готовил своими силами и выпускал за свой счет номер общей партийной газеты «Русский фронт». Отдельно газету с таким названием зарегистрировать не удалось, но Севастьянов придумал выход: он выпускал свой номер как спецвыпуск «Националки», а Терехов свой (и Миронова) как спецвыпуск газеты «Союз офицеров». Юридически не придраться…

Третье. Принцип национальной солидарности впервые так открыто и ясно был поставлен превыше всего, в том числе идейных разногласий (а религиозные прения в НДПР были просто запрещены категорически). Отныне каждый участник Русского движения мог найти себе место в НДПР, «прислонившись» к одному из различно «окрашенных» сопредседателей. Ни за одним из сопредседателей по отдельности все Русское движение никогда не пошло бы. А за всей тройкой — с легкой душой. А изучая при вступлении в партию «Объединительную платформу», каждый с удивлением видел, что есть, оказывается, аж 116 пунктов, под которыми могут смело подписаться и коммунисты и антикоммунисты, и атеисты, и православные, и язычники и т. д. и т. п. Потому что нация — выше идеологии, выше религии, она первична, ее интересы на первом месте. Это очень привлекало людей, давало им надежду.

Четвертое: НДПР как ни одна другая партия была оснащена самым передовым, продвинутым вариантом русского национализма. В частности, на идейном вооружении у нее был полностью готовый, разработанный проект Русского национального государства: конституция, карта «Русская Россия» и идейный пакет[59]. Этим не могла похвастать в России ни одна организация вообще. На вопрос: «Вот вы сегодня взяли власть. Что нас ждет завтра?» только НДПР могла дать подробный, развернутый, исчерпывающий ответ.

Пятое. Партия базировалась в Б. Харитоньевском переулке в здании, переданном Лужковым депутату Г.И. Тихонову. Там, помимо штаба Союза офицеров (у других сопредседателей были еще свои штабы по отдельности), находился зал примерно на сто мест, где НДПР стала еженедельно проводить по вторникам открытые партийные собрания. Каждое вел в свою очередь один из сопредседателей. Заслушивалась обстановка, краткий анализ текущего момента, формировались предложения, звучали отчеты, отмечались события, намечалась стратегия и тактика, принимались решения и т. д. Принцип полной открытости партийной политики завоевал сердца людей. Очень скоро зал перестал вмещать всех желающих, люди стояли в проходах, в коридоре, много бывало приезжих. Это была живая жизнь партии, люди чувствовали себя свидетелями и соработниками истории…

По всем этим причинам, не успев зарегистрироваться, партия стала расти, как на дрожжах: к ней устремились все надежды русских националистов всех мастей.

Но и все опасения антирусских сил сконцентрировались на ней же. Факт государственной регистрации НДПР переполошил либеральную общественность, особенно ее еврейскую составляющую. В истерике забился и Жириновский, испугавшись, что Кремль решил поменять партнера в национал-патриотическом секторе.

В итоге, путем ряда информационных скандалов с участием таких тяжеловесов, как Познер и Лукин, либеральные СМИ предприняли массированную попытку скомпрометировать НДПР как партию «фашистов». В наибольшей степени этому способствовали выступления Бориса Миронова на учредительном съезде (видеозапись каким-то путем попала на ТВ) и в газете «Московские новости»; из-за последнего интервью Минюст вынес партии официальное предупреждение.

Атака либеральной общественности была направлена главным образом лично против министра юстиции Юрия Чайки: как же, «минюст зарегистрировал фашистов»! Неудивительно, что скандализированный Чайка наконец сломался и разослал по регионам циркуляр с указанием не регистрировать отделения партии на местах. В 35 регионах партии отказали в регистрации. В урочный срок надлежащее количество отделений не было зарегистрировано, и НДПР вычеркнули из регистра, аннулировав лицензию.

Последняя возможность партийной легитимации Русского движения оказалась провалена на долгие десять лет. Единая легальная русская партия не состоялась именно тогда, когда нужда в ней была особенно велика, а возможность объединения русских сил реальна. Второго подобного проекта, в котором так же объединились бы лучшие представители, цвет Русского движения в центре и на местах, до сего дня с тех пор не возникало. Возникнет ли?

Надо заметить, что провокационное поведение Миронова, давшее повод для массированной атаки на НДПР и приведшее, в конечном итоге, к ее делегитимации, не было случайным. В течение многих лет Миронов убежденно пропагандировал идею национального восстания, считая его необходимым и возможным, и полагая, что застрельщиком может и должна будет выступить армия (спустя годы его теория аукнулась феноменальным по бездарности и глупости «делом Квачкова»). Идея абсолютно утопическая, однако Миронов истово ее исповедовал и с презрением отметал идею легитимной политической борьбы за русские интересы, именуя это все «жидовскими играми». Главную цель, ради которой создаются в наше время партии, — участие в выборах — Миронов не признавал. Планомерная политическая партийная работа ему претила. Уникальное сочетание трех сопредседателей — важный козырь партии — он оказался не способен оценить. Миронов исходил только из своей логики и не считался с коллегами, тщеславно полагая лишь себя одного спасителем нации.

После отнятия у НДПР лицензии, Миронов решил, что терять больше нечего и что надо выводить партию на рельсы радикальной борьбы, с каковой целью в сентябре 2003 г. на очередном партийном съезде предпринял, опираясь на своих фанатов, попытку переворота и захвата единоличной власти[60]. Попытка сорвалась, и больше Миронова в партии не видели. А в январе 2004 г. IV съезд НДПР отказал Борису Миронову в доверии и снял со всех постов.

Значение этих событий выходит далеко за рамки истории НДПР. И дело не только в очередном печальном примере злокачественности извечного русского вождизма. Недостаток ума и избыток честолюбия частенько идут рука об руку.

На самом деле произошло весьма знаменательное, рубежное явление. Как выразился Президиум ЦПС НДПР:

«История вплотную подвела нас к черте, за которой каждому члену партии предстоит решить для себя, по какому из двух путей он пойдет: по пути революционного подполья или по пути легальной политической борьбы. Либо — либо. Нельзя быть частично беременной, нельзя совмещать две противоположные функции. На все есть своя технология: у подпольных конспиративных сообществ — одна, у легальных партий — совершенно другая. У них может быть общая цель (и даже общий закулисный штаб), но всегда разные задачи. Грамотное разделение труда есть первейший залог успеха».

Таким образом, на данном рубеже было своевременно и точно предсказано будущее Русского движения: одна его часть стала искать альтернативные способы легитимации (не только через партийность), а другая часть стала исподволь формировать то, что называется Русским подпольем.

Необходимо лишний раз подчеркнуть в данной связи, что рождением Русского подполья мы всецело обязаны политике Кремля и лично Владиславу Суркову, не оставившим русскому народу других путей.

* * *

Чтобы подытожить разговор о вкладе НДПР в идейное наследие русского национализма и в Русское движение, необходимо рассказать о некоторых разработках, предпринятых с ее участием или по ее инициативе. Незарегистрированная НДПР еще шесть лет функционировала, проводила съезды и конференции, издавала газету «Русский фронт», участвовала в различных мероприятиях, входила в оргкомитет Русского марша, оставаясь идейным маяком для всего Русского движения. Помимо «Объединительной платформы», значение которой во многом сохраняется до сих пор, и теоретических трудов сопредседателя Севастьянова, речь должна тут идти о документе под названием «Программа-максимум и Программа-минимум Русского национально-освободительного движения», а также о научно-практической конференции «Геноцид русского народа в XX–XXI вв.» и резолюции по казачеству.

Что до названных программ, то Программа-максимум состоит всего из одного пункта: «Построение Русского национального государства, включающего в себя территорию нынешней России (но без национально-территориального деления), а также земли, пожелающие с ней воссоединиться».

А Программа-минимум состоит из восьми пунктов, составленных по принципу необходимости и достаточности, представляющих собой перечень первоочередных этнических проблем русского народа. Этот перечень впервые был широко озвучен А.Н. Севастьяновым в ходе выступления в Государственной Думе 25 мая 2001 г. на парламентских слушаниях по законопроекту «О русском народе»:

«Обсуждаемый законопроект не решает почти ни одной из основных проблем русского народа. Я их перечислю:

— признание, в соответствии с международными стандартами, России — мононациональной страной русского народа, составляющего абсолютное большинство её населения;

— признание и законодательное утверждение исторической роли и фактического значения русского народа как единственной государствообразующей нации России. Русские — не только создатели России, но и единственная нация, без которой Россия не могла бы существовать в виде единого государства в её настоящих границах;

— признание права русского народа на национально-пропорциональное представительство во всех органах государственной власти и местного самоуправления России;

— признание права на воссоединение единой русской нации, оказавшейся в разделённом положении;

— признание факта этнодемографической катастрофы русского народа и законодательное утверждение мер, направленных против депопуляции его как государствообразующей нации;

— сохранение и укрепление этнического единства русского народа и всех исторических и культурно-языковых факторов, способствующих этому;

— запрещение русофобии во всех её проявлениях, защита человеческих и гражданских прав русских людей в любой точке земного шара;

— признание факта геноцида русского народа и преодоление его последствий».

Немногим ранее эти восемь пунктов были сформулированы тем же автором в ходе подготовки альтернативного законопроекта «О русском народе» при участии представителей Международного общества по правам человека. Законопроект был принят 25 марта 2001 г. на совещании лидеров русских общественных организаций[61]. Формулировка принадлежит Севастьянову, поскольку он был не только входил в обе рабочие группы (как думскую, так и общественную) по подготовке законопроекта, но и в курсе десятилетних дебатов на данную тему. Ему, как говорится, и карты в руки.

Работа Госдумы над законопроектом «О русском народе» была заморожена, а сам проект положен под сукно по негласному указанию Суркова. Но «восемь пунктов» не пропали для политического пространства России.

Дело в том, что работа над обоими законопроектами (думским и альтернативным) велась Севастьяновым параллельно с подготовкой проекта НДПР. Естественно, что для партии однажды найденные формулировки не теряли актуальности. Они были выдвинуты на рассмотрение учредительной конференции Русского национального движения (30 января 2004 г., Москва), проходившей по инициативе НДПР при участии ДПНИ, РОНС, ССО, ВДСР, «Спас», Партии Свободы. И закреплены в документе, носящем название «Программа-максимум и Программа-минимум РНД».

Время не убавило и не прибавило ничего к данному основополагающему документу. По справедливости он числится в активе не только РНД, но и НДПР.

Следует напомнить еще об одном документе, созданном НДПР и имеющем общее значение для Русского движения в целом: это резолюция Чрезвыйчайного съезда 17–18 мая 2003 года по казачеству (полный текст можно найти в «Национальной газете» и «Русском фронте»). В частности, там говорилось:

«В случае прихода к власти НДПР намерена претворить в жизнь следующие решения в отношении российского казачества:

I. Разработать и принять Закон "О политической и территориальной реабилитации казачества", а также разработать и принять механизм реализации этого закона.

II. Разработать и принять Закон "О восстановлении казачьих войсковых территорий" <…>

III. Разработать и принять Закон "О казачьем самоуправлении", что включает в себя принятие комплекса мер, направленных на устранение разрозненности казачества и закрепление вертикали казачьего самоуправления. В эту вертикаль входят следующие элементы:

1. Обязательная выборность атаманов от хутора до округа (отдела) всеми без исключения казаками, проживающими на данной территории;

2. Наказной атаман войска назначается верховной исполнительной властью России из трёх кандидатов, избранных кругом из числа казаков этого войска, и является по должности генерал-губернатором (губернатором) данной войсковой территории;

3. Единым руководящим органом для всех казачьих войск и структур является Главное управление казачьих войск, существующее при Правительстве России на правах министерства, во главе которого стоит Атаман всех казачьих войск на правах министра;

4. Главами исполнительной власти в пределах отдельных районов на территориях казачьих войск являются казачьи атаманы, а их заместителями — неказаки, ведающие делами неказачьего населения, проживающего на данной территории, и избираемые этим неказачьим населением;

5. В регионах России, где казаки проживают компактно вне пределов казачьих войск, заместителями глав местных администраций являются казаки, ведающие делами проживающих здесь казаков и избираемые последними.

IV. Разработать и принять Закон "О казачьей воинской службе", который включает в себя следующие положения:

1. Введение аналогичного дореволюционному прохождение обязательной воинской службы всеми казаками в несколько очередей — подготовительной, действительной и запасной — с теми же сроками пребывания в каждой;

2. Реформирование всей ныне действующей пограничной службы:

1) преимущественная комплектация личного состава из казаков;

2) передача пограничной службы в совместное ведение ФСБ и Главного управления казачьих войск…».

Проект этого документа был в ходе визита А. Севастьянова в Ростовскую область зачитан на совете атаманов в Новочеркасске под дружное «Любо!». Для Русского движения казачий вопрос представляет собой важную проблему; НДПР дала удачный образец ее решения, ее опыт может и должен быть востребован Движением. А в случае воссоединения России с Донбассом и выдвижения в повестку дня восстановления Области Войска Донского, к этому опыту не худо бы обратить наше государство.

Кроме того, в соответствии с одним из пунктов Программы-минимум, НДПР провела первую научно-практическую конференцию на тему геноцида русского народа — одну из наиболее неприемлемых и раздражающих для Кремля политических тем. Мероприятие прошло в феврале 2005 года под партийной эгидой, но в большом зале Института философии РАН и с участием многих серьезных ораторов — кандидатов, докторов наук и даже академиков, юристов, историков, политологов. Украшением конференции стал доклад Эдуарда Ходоса, главы иудейской общины Харькова и автора книги «Еврейский фашизм», рассказавшего о вкладе евреев в геноцид русского народа. Конференция приняла обращение к президенту России с требованием учредить Чрезвычайную государственную комиссию по расследованию факта геноцида русского народа и преодолению его последствий. Оно осталось без ответа. Важным также было выступление доктора юридических наук Олега Каратаева, остановившегося на правовых аспектах проблемы.

Конференция по геноциду оказалась одним из последних серьезных мероприятий НДПР. Сборник докладов конференции был подготовлен к печати, но так и не увидел свет. Материальные и организационные возможности партии, чья регистрация была отменена, шли на убыль. Невозможность участия в выборах лишала ее реальных политических перспектив. Партия таяла, энтузиазм участников истощался, ее КПД становился низким.

В 2008 г. Терехов перешел в «Народный союз» к Бабурину, а Севастьянов вышел из партии, потеряв интерес к политической рутине и вернувшись к работе ученого-теоретика, разработчика основ этнополитики как науки.

Проект, суливший Русскому движению наибольший успех, оставил яркий след в его истории, но оправдал далеко не все ожидания.

Однако так или иначе, за годы активной деятельности НДПР и благодаря ей произошло главное: в общественном сознании утвердились идейные основы нового русского национализма, произошла их кодификация. Из лабораторного узкого пространства они вышли в широкий свет, начали постепенно завоевывать общество. Об этом факте заговорили статистики. На презентации своей книги «Время быть русским» в декабре 2004 года, проходившей в Союзе писателей России, А.Н. Севастьянов озвучил такие цифры:

«За последние 20 лет мы стали свидетелями бурного развития стихийного, инстинктивного русского национализма. В 1986 году по опросам социологов 78 % русских по национальности людей идентифицировали себя как “советские” и лишь 15 % — как “русские”. Но уже к 2003 году эти цифры резко изменились: “советскими” считают себя лишь 16 %, а “русскими” — уже 45 % русских по национальности респондентов. (Правда, ещё 28 % записали себя в “россияне” — новый навязываемый нам аналог “советскости”. Но мы постепенно освоим и этот резерв.) Очень важно и показательно, что лозунг “Россия для русских!” в 1998 году поддерживало всего 43 %, а в 2003 — уже 61 %. Эти цифры говорят очень о многом».

Сегодня, как известно, эти цифры существенно подросли.