ВСТУПЛЕНИЕ

Что такое Русское движение

Русское движение есть мировой политический авангард 150-миллионного русского народа, сознающий, выражающий и защищающий его этнические права и интересы. Русское движение — растущий и уже весьма заметный в наше время политический фактор, уходящий своими корнями далеко в доперестроечные времена.

Судя по динамике его развития, следует ожидать, что в ближайшем десятилетии этот фактор будет многое определять в жизни России. Процесс роста русского национального самосознания, отождествляемый с русским национализмом, объективно имеет необратимый характер и не может быть остановлен произвольно. Ему так или иначе принадлежит будущее.

Как известно, национализм обладает огромным как созидательным, так и разрушительным потенциалом.

Для того, чтобы правильно распорядиться этим потенциалом на благо России, использовать его выгоды и избежать рисков, следует понять, что собой представляет Русское движение (русский национализм) в его развитии от истоков до наших дней.

Что такое русский национализм и как он возник

Начать нужно с правильной дефиниции: национализм есть инстинкт самосохранения этноса: племени, народа, нации.

На персональном уровне национализм проявляется как любовь к своему народу и забота о нем.

Национализм глубоко коренится в биологической природе человека. Попытки его искоренить противоестественны и чреваты гибельными для этноса последствиями.

Для русских национализм всегда был органичен, не случайно герои сказок и былин спрашивают друг друга: «Ты какого роду-племени?». Именно национализм — иногда под маской патриотизма — помог русским выжить и победить во многих смертельных этнических войнах: с татарами, поляками, шведами, французами, немцами и т. д.

В 1905–1907 гг. именно массовым организациям русских националистов (Союзу русского народа и мн. др.) удалось разгромить революционных боевиков из числа социал-демократов, эсеров и бундовцев — и погасить революцию, не допустить гибели России. Однако царский режим не сделал нужных выводов и не поддержал Русское движение, разошелся с ним. В результате этого трагического разминовения в 1917 году обуздать революцию уже было некому.

После Октября 1917 г. русских националистов, в том числе всех членов Союза русского народа, истребляли беспощадно, планомерно и целенаправленно, благо списки организаций сохранились. Сочинения великих русских националистов начала ХХ века (Меньшиков, Родионов, Ковалевский, Строганов, Пуришкевич и мн. др.) попали под тотальный запрет и оказались изъяты из умственной сферы русского народа. Преемственность в развитии естественного русского национализма оказалась надолго разрушена.

Коммунистический интернационал правил бал. В СССР вплоть до 1934 года русский (как и любой другой) национализм преследовался и подавлялся, поскольку противоречил официальной доктрине советского и пролетарского интернационализма.

Однако в предвоенные и военные годы (с 1934) русский национализм пережил колоссальный подъем в рамках новой политики КПСС, ориентированной на безусловную победу в германо-славянской войне. Сталин отлично понимал этнический характер этой войны и даже провозгласил весной 1945 года новую и неожиданную цель: Союз славянских государств вместо Коминтерна, парадоксально охарактеризовав при этом себя и своих товарищей как «славянофилов-большевиков». Славянофильское и русофильское направление новой партийной политики было с энтузиазмом подхвачено массами по естественной причине (как и антисемитское, и антизападное).

Однако, стоило скрытому русскому национализму обрести призрачную политизированность, Сталин отреагировал на это как на угрозу своему всевластию: последовало т. н. «Ленинградское дело», уничтожившее потенциальных политических лидеров русского народа и покончившее на корню с попыткой придать русским субъектность (пусть и с приставкой «квази-», в виде ЦК КПСС РСФСР, АН РСФСР и т. д.).

После смерти Сталина интернационализм вновь стал официальным знаменем СССР, дойдя при Брежневе до абсурдной формулы «советский народ — новая историческая общность людей». Всю ее диковинную нелепость ярко высветил крах Советского Союза и развал страны именно по этническим границам на национальные государства отчетливо этнократического толка.

Тем не менее, в 1960-1970-е скрытый русский национализм вошел в наш обиход под маской русского и даже советского патриотизма. Официальным выразителем которого стало Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры (ВООПИК, 1965), насчитывавшее до 5 млн членов. А неофициальным — т. н. «Русская партия» внутри КПСС и ВЛКСМ (об этом писали: Николай Митрохин, Александр Байгушев, Сергей Семанов, Станислав Куняев, Александр Самоваров и др.). Это было мощное истинно народное движение и влиятельное лобби, располагавшее большой материальной базой и сильным пропагандистским аппаратом.

В мае 1968 в Новгороде прошла организованная ВООПИК конференция «Тысячелетние корни русской культуры», на которой выступили десятки видных деятелей гуманитарной сферы. После чего при ВООПИК была создана секция по комплексному изучению русской истории и культуры, получившая негласное название «Русский клуб».

По всей стране быстро возникла сеть русских клубов, ведших колоссальную работу по возрождению русского национального сознания посредством лекций и диспутов о русской культуре и истории. Эти клубы или кружки были практически во всех крупных городах с преимущественно русским населением. Некоторые из них, как, например, кружок художника Ильи Глазунова, возникали вокруг крупных писателей, деятелей культуры.

Неполитическая по своему статусу, эта клубная сеть на деле мобилизовала русскую национально мыслящую интеллигенцию и вела, по сути, политическую пропаганду, направленную против космополитическо-интернационалистического воспитания, против целенаправленного вытаптывания русских духовных начал. Политическая проекция культурнической деятельности привела к тому, что в партийно-бюрократических и журналистских сферах сложилось довольно влиятельное русское лобби. Как пишет Александр Байгушев, РП имела в своем распоряжении мощный пропагандистский аппарат: «Огонек», «Литературную Россию», «Молодую гвардию», «Москву», «Наш современник», «Кубань», «Волгу», издательства «Современник», «Советская Россия», Воениздат, а также такие массовые журналы, как «Роман-газета», «Театральная жизнь», «Пограничник» и многомиллионный журнал «Человек и закон».

Идейным знаменем советско-русского национализма был пестрый комплекс воззрений, где причудливо перемешивались советский и имперский патриотизм, патриархальщина (недаром превозносились т. н. писатели-деревенщики) и гордость научно-техническими достижениями СССР, православный монархизм и верность идеалам социализма, умеренное диссидентство и упование на благую волю ЦК КПСС. Собственно националистического во всем этом было мало.

Все эти настроения плохо коррелировали с ведущими настроениями интеллигенции мегаполисов, творящей историю сегодня (увлечь ее за собой Русской партии не удалось). Однако они еще и вызывали опасения и неприязнь у могущественного шефа КГБ еврея Юрия Андропова, который ставил задачей своего ведомства покончить с «русистами». Что он и попытался осуществить еще при «позднем Брежневе», а потом в годы своего правления в Политбюро.

Надо отметить в этой связи, что наряду с полуофициозным лоялистским русским национализмом, базировавшимся на ВООПИК и Русской партии, существовал и национализм диссидентский, непримиримо настроенный по отношению к советской власти по причинам, в основном, религиозно-нравственного характера. Националисты-диссиденты были белыми воронами дважды: в диссидентском движении из-за своего русского национализма, воспринимавшегося большинством диссидентов в штыки, а в массовом национал-патриотическом движении — из-за своей акцентированной оппозиционности, радикализма.

Следует назвать ряд организаций радикального национал-диссидентского толка, стремившихся к свержению советского строя: одновременно созданные в Москве «Народно-демократическая партия» (кружок, создан в 1956 году молодыми москвичами Поленовым и Пироговым) и «Российская национал-социалистическая партия» (возглавил Алексей Добровольский); в начале 1964 года в Ленинграде был создан «Всероссийский социал-христианский союз освобождения народа» (ВСХСОН, во главе встали Игорь Огурцов и ряд его единомышленников). Все эти организации рано или поздно попадали в поле зрения КГБ и были разгромлены, а их руководители и активисты отправлялись на длительные срока в лагеря с клеймом ярых врагов-антисоветчиков (И. Огурцов, В. Осипов, А. Иванов, Л. Бородин и др.). Численность этого крыла была невелика, широкой известности они не достигли.

Понятно, что в глазах Андропова и большинства его офицеров тень от диссидентствующего крыла «русистов» падала и на их официозно-лояльное большинство, придавая всему национал-патриотическому движению характеристику враждебности. Вот и боролись с ним, вместо того, чтобы сотрудничать на благо страны. Русский народ всегда был главной скрепой (помимо центральных органов управления и спецслужб), удерживающей в единстве весь Советский Союз. Его усиление и рост самосознания укрепляли всю страну, а умаление ослабляло. Но органы, отвечавшие за безопасность страны, видеть и понимать этого принципиально не желали. Они приписывали эту главную роль укрепления страны исключительно себе, делиться ею не собирались и наивно и самонадеянно полагали, что справятся со своей задачей и сами, не опираясь на русский народ.

За эту принципиальную ошибку в конце концов пришла закономерная расплата. Вина в этом КГБ СССР очевидна, неоспорима и весьма велика. Сегодня ФСБ повторяет ту же роковую ошибку, наступает на те же грабли.

К 1991 году русские националисты, несмотря на многочисленность и неплохую материальную базу, подошли в подавленном, плохо организованном, неконсолидированном и неструктурированном состоянии. Они не сгодились на роль лидирующей и организующей силы общества, не дали ему привлекательной альтернативы, не заразили своими идеалами. Они не смогли ни предотвратить падение советской власти, ни перехватить власть, падающую в грязь.

Точно определил главную причину полного провала «Русской партии» в своих мемуарах Александр Байгушев: «Не знаю, простит ли нам когда наш тяжелый грех молодое поколение, — но, привыкнув к тридцатилетнему стереотипу своего существования в роли теневого русского крыла внутри КПСС, мы, оказавшись перед новой реальностью, испугались самостоятельного политического плавания». И затем — еще вернее и жестче: «Это неизлечимый СПИД национал-большевизма, въевшийся в наши души за полвека общей борьбы под его маской».

«Русисты», как видим, допустили ошибки стратегические, роковые. Руководящая и представительская верхушка РП, во-первых, оказалась связана по рукам патронажем советской власти, а во-вторых — привязана к коммунистической идеологии. От патронажа власти, положим, отказаться не было возможности: перервать пуповину было не по силам. Но основной секрет поражения РП в том, что она проиграла главную ставку эпохи — ставку на высоколобых. У РП не нашлось для них ни привлекательных идей и лозунгов, ни даже художественно привлекательной упаковки; либералы-космополиты казались талантливее, интереснее, острее и современнее, они шли навстречу мечтам, интересам и вкусам интеллигенции.

Сочетание национализма с консерватизмом оказалось провальным. Старая истина — нельзя идти вперед с головой, повернутой назад — нашла новое подтверждение в неуспехе РП.

Поражение России и русских, а равно триумф либералов-западников в 1991–1993 гг., повергли в шок советских русских националистов, выбили их из седла. Их аппарат рассыпался, материальная база была утрачена, влияние рухнуло. Довольно быстро они либо вовсе растеряли свои ресурсы и человеческий резерв, либо доверили все это Проханову, Зюганову, Костантинову, Фронту национального спасения и КПРФ и тому подобным политическим пустоцветам. А в итоге — слили в песок. Из всех былых возможностей до нашего времени кое-как дотянули лишь журналы «Наш современник», «Москва» и газета «Литературная Россия», да еще Союз писателей России. Но КПД этих ресурсов чрезвычайно низок, их социальная база дефективна и не устремлена в будущее, лишена перспектив. Они не в силах создать действенный противовес влиянию либеральных СМИ.

Управление Россией надолго перешло в руки крайнего толка либералов, принципиальных и последовательных противников русского национализма. Однако провозглашенные оными демократические права и свободы, общественное брожение середины 1980-х гг., позволили Русскому движению выйти из скрытого состояния на свет и самому заявить о себе широковещательно и во всех подробностях и нюансах.

Русский национализм, таким образом, родился заново перед самым финалом Советского Союза, имея поначалу на себе все советско-антисоветские родимые пятна покосившейся и затем рухнувшей власти, избавление от которых заняло более десяти лет. С этого времени имеет смысл подробнее анализировать данный феномен, чтобы лучше понять смысл текущего момента и скрытые в нем возможности.

Основные факторы русского национализма

Итак, национализм есть инстинкт самосохранения нации. В эпохи относительного благополучия, когда нация с уверенностью смотрит в будущее, этот инстинкт может спать. Но в годину бедствий, когда существование нации оказывается под угрозой, он просыпается и властно диктует поколениям образ мысли и действий.

Сегодня мы имеем дело именно с таким поворотом русской народной судьбы.

Объективными факторами, непрерывно воспроизводящими русский национализм в современной российской действительности (помимо естественной любви к своему родному народу), являются следующие вызовы и угрозы:

— всемирно-историческое поражение Советского Союза и коммунистического проекта, который одновременно являлся и «русским проектом», национальной русской «творимой утопией», национальным планом жизни;

— всемирно-историческое поражение в Третьей мировой («холодной») войне России и русских, оказавшихся в униженном, «опущенном», ограбленном, порабощенном, «обезглавленном», беззащитном и, что немаловажно, разделенном положении;

— установление по всему периметру границ России не просто национальных, а этнократических государств (Украина — для украинцев, Молдавия — для молдаван, Казахстан — для казахов, Эстония — для эстонцев и т. д.), где русские стали гражданами второго сорта;

— установление такой же негласной этнократии, только уже в национально-территориальных образованиях внутри самой России (Татария, Башкирия, Адыгея, Якутия и и др.), где русские также стали гражданами второго сорта или вовсе были уничтожены или выдавлены (Ингушетия, Чечня, Дагестан, Тува);

— неполноправие русских де-юре по отношению к ряду других народов России, имеющих, вопреки ст. 19 Конституции, ряд правовых преференций, в первую очередь — свой суверенитет и государственность внутри России (21 народ), но также и другие права (например, малочисленные коренные народы, репрессированные народы);

— неполноправие русских де-факто по отношению ко многим нерусским народам, проявляющееся на уровне взаимодействия с коррумпированными властями и органами правопорядка;

— обвальное изменение национальных пропорций в городах и селах под воздействием наплыва инородцев в места традиционного проживания русских, что воспринимается в массах как иноплеменное нашествие, вторжение, оккупация;

— отчетливо нерусский вид и происхождение доброй половины новоявленных «хозяев жизни», вызывающих как социальное, так и национальное неприятие; успешная до наглости деятельность различных национальных лобби и ОПГ; отсутствие нормальных условий для развития малого и среднего бизнеса, русского по преимуществу;

— острая фаза демографического и социального неблагополучия русских, всесторонняя физическая и духовная деградация и утрата пассионарности, ощущаемые всеми непосредственно;

— упадок национальной культуры и морали, деградация русского языка;

— ощущение русскими утраты своего государства, исторического оплота своего национального бытия, ибо государство перестало их защищать, блюсти и представлять их права и интересы, перестало организовывать русских как нечто целое;

— осознание унизительной и убийственной политики денационализации русских, насильственно и искусственно проводившейся в Советском Союзе и приведшей к временному вытеснению русской идентичности — идентичностью советской. Поэтому попытка вновь отнять у русских национальную идентичность и подменить ее идентичностью «российской» (а такие попытки со стороны Кремля не прекращаются все время) воспринимается как угроза и как оскорбление национального чувства. Русские — не «россияне», «россияне» — это нерусские жители России: так понимает дело нормальный русский человек;

— поскольку государство всегда заменяло русским все другие формы национальной организации, а теперь перестало, то у русских начался заметный процесс атомизации, их распадения как национальной общности — и это остро ощущается как угроза. В наиболее крайнем выражении возникает осознание России как нерусского и антирусского государства, что порождает явление национал-анархизма и регионального сепаратизма;

— наконец, до русских в массовом масштабе стало доходить понимание того прискорбного факта, что их права и интересы никто не изучает, не выражает и не защищает ни в целом мире, ни в самой России. Русский народ не правосубъектен, он не имеет своего полноправного представительства.

Все вышеуказанное ежедневно и ежеминутно порождает русский национализм во всех его формах — от самой интеллектуальной до самой брутальной, и от индивидуальной до массовой.

Следует заметить также, что силою обстоятельств российская власть отдельными своими действиями также порой нечаянно способствовала подъему и развитию русского национализма, хотя мотивировалась и руководствовалась при этом, к сожалению, совсем другими соображениями. Я имею в виду, к примеру, разгром т. н. «Семибанкирщины» — еврейской олигархической группировки (Гусинский, Березовский, Смоленский, Ходорковский и др.), сопровождашийся отъемом у могущественных евреев власти, влияния и собственности. Еще более важное значение имели события военной истории, в которых Кремль действовал в одном направлении с волей русского народа, даже если не осуществлял прямого вооруженного вмешательства, а тем более — если осуществлял. Это и война в Приднестровье и Югославии, сопровождавшиеся массовым наплывом туда добровольцев из России, и уничтожение всех чеченских полевых командиров, начиная с Дудаева и Масхадова, вообще военное превосходство русских в Чечне, и разгром грузин в Осетии и самой Грузии, и, более всего, воссоединение с Крымом, «русская весна» и защита Новороссии от захвата и подавления ее Украиной.

Основные этнические проблемы русского народа

У каждого народа есть свои специфические этнические проблемы, порожденные всем ходом его истории и взаимоотношениями с другими народами.

Есть они и у русского народа. Но они не только не решаются, а даже как бы и не замечаются властями предержащими. Нерешенность многочисленных русских проблем также обуславливает рост русского национализма и непрерывно питает Русское движение.

Каковы же основные этнические проблемы (права и интересы) русского народа, нуждающиеся в понимании, выражении и защите? Самые главные, основные давно выкристаллизовались в идейных спорах и в жизненных коллизиях, они известны наперечет:

1. Отсутствие у русского народа правосубъектности (в т. ч. суверенитета и государственности). Нет ни во всем мире, ни в России такой инстанции, которая бы на законном основании выражала и защищала права и интересы русских;

2. Необходимо признание, в соответствии с международными стандартами, России — мононациональной страной русского народа, составляющего абсолютное большинство (значительно более двух третей, как того требуют общепризнанные международные нормы) ее населения;

3. Необходимо признание и законодательное утверждение исторической роли и фактического значения русского народа не только в качестве коренного и титульного (всю Россию назвали по имени русских), но и как единственной государствообразующей нации России. Ибо русские — не только создатели России, но и единственная (!) нация, без которой Россия не могла бы существовать в виде единого государства в ее настоящих границах.

Решение проблем, обозначенных в пп. 1–3 необходимо для законного обоснования государственного попечения (его формы здесь не обсуждаются) о русском народе, от физического, духовного и политического самочувствия которого зависит благополучие всей России и всех 192 других этничностей, зафиксированных в ней последней переписью;

4. Необходимо признание права русского народа (как и других) на национально-пропорциональное представительство во всех органах государственной власти и местного самоуправления России. Эта проблема острейшим образом стоит, в первую очередь, во всех национально-территориальных образованиях, но не только там;

5. Необходимо не только признание права на воссоединение единой русской нации, оказавшейся не по своей вине и воле в разделенном положении, но и практические шаги в данном направлении;

6. Необходимо признание факта этнодемографической катастрофы русского народа и законодательное утверждение мер, в том числе чрезвычайных, направленных против депопуляции его как государствообразующей нации, против снижения его удельного веса в составе населения России;

7. Необходимо сохранение и укрепление этнического единства русского народа и всех исторических и культурно-языковых факторов, способствующих этому. В противном случае есть риск вскоре потерять такие субэтносы русского народа, как казаки, поморы, семейские, старожилы, кержаки и т. д., точно так же, как мы уже потеряли малороссов и белорусов, еще недавно считавшихся частями триединого русского народа;

8. Необходимо запрещение русофобии во всех ее проявлениях, защита человеческих и гражданских прав русских людей в любой точке земного шара;

9. Необходимо признание факта геноцида русского народа в ХХ — XXI вв. и преодоление его последствий.

Добавить к этому списку можно многое, но убавить — ничего.

Почему надо изучать историю Русского движения

Русскому движению принадлежит будущее, это аксиома. Однако никто не гарантирует, что это будущее будет светлым. В значительной степени это зависит от того, повлекут ли русские люди с собою в грядущее все ошибки и недоразумения, накопленные Русским движением в прошлом, или сумеют извлечь нужный урок и расстанутся с ними.

Пока что налицо опасность расплаты за невежество. Отсутствие пособий и справочников, слабые познания в истории русского национализма приводят к тому, что все новые поколения националистов, относясь к своим предшественникам по образцу библейского Хама, постоянно ломятся в давно открытые двери, изобретают давно изобретенные велосипеды и наступают на одни и те же грабли.

Хотя известно, что умные люди предпочитают учиться на чужих ошибках, а дураку не идут в научение даже свои собственные, но русские общественные деятели, как правило, все искренне убеждены (и не стесняются об этом кричать!), что Русское движение началось именно с их приходом в политику. Особенно досадно наблюдать такой подход в области теории национализма, которая уходит своими корнями в XVIII век, а систематическое оформление впервые получила в начале ХХ века в трудах Михаила Меньшикова и других русских националистов его круга.

Все это идейное богатство, весь исторический опыт, однако, оказываются, как правило, невостребованными. Не зная, не изучая своих предшественников, современные лидеры русских националистов совершают досадные, глупые промахи, обречены повторять все старые ошибки.

Беда еще в том, что проблемы национального бытия в принципе не решаются методами спекулятивной философии, «из головы», они требуют выверенных подходов, доступных для проверки на истинность. А такую проверку, как известно, предоставляет только практика, то есть история — «практическая философия, обучающая нас с помощью примеров» (лорд Болингброк).

Вот почему настало время прочесть и осмыслить историю современного Русского движения. Оно насчитывает ровно тридцать лет: с 1985 года, когда еще при советской власти встало на ноги экзотическое для тех дней движение «Память» с Д.Д. Васильевым во главе, перешедшее в постсоветскую эпоху и связавшее своей судьбой старое и новое время, — и до 2015 года, когда под гнетом собственных ошибок и противоречий, а также в условиях жестокой зачистки со стороны спецслужб оно впало в глубокий кризис и ушло (уверен, временно) в политическую тень.

Тридцать лет — это жизнь целого поколения. И прежде чем начнется новый виток истории Русского движения, а он обязательно начнется, следует окинуть взглядом историю этого тридцатилетия, чтобы в будущем избежать былых ошибок и учесть все самые важные уроки.

Черновой очерк такой истории предлагается читателю ниже в расчете на массовое участие ныне здравствующих участников РД в подготовке исправленного и дополненного варианта. Данная книга — не проповедь и не исповедь; я рассказал далеко не обо всем, что пережил, что видел и что знаю, но весьма о многом, наиболее важном и достойным памяти. Готовя этот очерк, я не пытался сводить счеты или раздавать окончательные оценки, я лишь нелицеприятно следовал объективным фактам, как сам их видел и понимал, разумеется. Кому-то мои наблюдения могут показаться неверными и слишком субъективными, у кого-то может сохраняться противоречивая информация, другой взгляд на изложенное здесь. Но так и должно быть. Я всех призываю к сотрудничеству!

В известном смысле мой труд продолжает историю, рассказанную по-своему Татьяной и Валерием Соловей в книге «Несостоявшаяся революция». Русское движение в ней более-менее объективно исследовано до 1993 года, однако весь современный период освещен недостаточно. Я надеюсь восполнить этот пробел по мере моих возможностей, а заодно объяснить на свой манер, почему же русская революция не состоялась.

Одно из отличий моей книги от книги Соловьев в том, что в ней не отражены попытки предложить России квази-националистические дискурсы, связанные с православием (начиная от М. Назарова, М. Смолина, Н. Нарочницкой, В. Аксючица и др., круга ориентированных на эмигрантский НТСовский «Посев», и заканчивая патриархом Кириллом), левой просоветской перспективой (С. Кара-Мурза, А. Проханов, Э. Лимонов, С. Бабурин), евразийством (А. Дугин) и т. п. Хотя бы потому, что и православным христианам, и просоветским имперцам и левакам, и евразийцам, со всеми их патриотическими декларациями, на деле идеалы интернационала куда ближе, чем идеалы национализма, в особенности этнического, который я считаю единственно истинным. Представители этих течений нередко наполняли собой Русские марши, но это не повод расширять за их счет тему.

Кроме того, настоящее сочинение во многом развивает тему, заявленную мной в книге «Уклоны, загибы и задвиги в Русском движении», вышедшую в 2011 году и посвященную, в основном, критическому анализу некоторых несостоятельных, на мой взгляд, концепций, вызревших в недрах Русского движения[1]. В частности, представленных теоретической программой НОРНА и фундаментальным трудом «Русская доктрина», но не только их. Теоретические ошибки дороже всего обходятся на практике, поэтому их разбор имеет большое и принципиальное значение, на него не жаль времени и сил.

Автор прекрасно сознает возможную недостаточность своего труда, поэтому просит направлять все замечания и добавления, возникшие по ходу чтения, в адрес журнала «Вопросы национализма» или в его личный электронный адрес mail@sevastianov.com или почтовый адрес 115142, Москва, а/я № 3. Но добавления, обязательно либо подтвержденные документально, либо заверенные собственным свидетельством очевидца (по желанию респондента его имя может быть указано в соответствующей ссылке). Я искренне надеюсь, что на мой призыв откликнутся многие участники Русского движения, отбросив все личное. Тогда в итоге мы сообща сможем создать первый на свете краткий курс истории Русского движения, столь необходимый нашему народу.