Что же произошло с Русским движением летом-осенью 2008 года?

Я всегда полагал, что ДПНИ нам необходимо даже при всех недостатках, ибо оно успешно, я бы даже сказал — талантливо исполняет важнейшую роль в русском движении, и причем не одну. Во-первых, оно полностью и наилучшим образом закрывало собой весь расово-антропологический фланг, столь неизбежный и основополагающий для нас. Во-вторых, оно концентрировало внимание всего российского общества на важной — русской — проблеме, открывая нам широкое пиар-поле для маневра. В-третьих, быстро набрав значительную массовость и популярность, ДПНИ стало локомотивом всего движения, играя роль проходческого «щита», используемого строителями туннелей. За этим щитом, принимающим на себя основную тяжесть сопротивления, двигались, как проходчики, все мы, менее крупные русские организации, развивая и пропагандируя наши идеи в широкой публике, привлеченной шумихой вокруг ДПНИ. Идеальной моделью именно такого сотрудничества и консолидации русских уже с 2006 года стал Русский марш. Опыт столичной консолидации русских сил вокруг Оргкомитета Русского марша, где ДПНИ играло первую скрипку, транслировался нами в провинцию, способствуя и там, что очень важно, единению русских сил.

Что же произошло? Почему этот замечательный проект лопнул, треснул — и трещина пошла через все русское современное движение?

«Но вздорные губят мечтанья и самый блестящий удел», — сказал поэт.

Моя версия состоит в том, что у реальных создателей и руководителей ДПНИ, братьев Александра и Владимира Поткиных, нарушилось адекватное восприятие и стратегическое понимание ситуации, исказилась самооценка, взыграли необоснованные амбиции и утопические надежды. Все это, в сочетании со слишком большой морально-политической подвижностью, привело их к личному и политическому краху. Предполагаю, что свою «креативную» роль сыграли в этом их кремлевские кураторы, а добивающий удар нанесла ФСБ, которой просто грех было не воспользоваться моментом. Но в основе, все же, личный психологический «занос» братьев, двинувший их по принципиально ложному пути.

Что я имею в виду, говоря об ошибках создателей-руководителей ДПНИ?

Во-первых, они напрасно вообразили, что ДПНИ способно выйти из своей функциональной ниши, что оно должно отвергнуть свою узкую специализацию и взять на себя решение всех задач русского движения в полном объеме, иначе говоря, превратиться в главную общерусскую организацию, «вначале — клуб, затем — партию», по словам Белова. Свой конкретный фланг они захотели развернуть на весь фронт — попытка с заведомо негодными силами и средствами.

Во-вторых, устав от преследований, арестов, судебных угроз и т. п., они решили покинуть беспокойный сектор массовой борьбы на грани «экстремизма» и перейти к респектабельной, полностью легальной деятельности. Проявив при этом полное непонимание самой природы ДПНИ!

Кому в мире, кроме Кремля, и на кой хрен нужно было «белое и пушистое», легальное, законопослушное ДПНИ?! Его сила и привлекательность были всегда прямо в обратном: в действиях на грани фола и народного бунта, уличной борьбы вплоть до погромов рынков и палаток и тому подобных партизанских акций. Каждое проявление русского народного возмущения, особенно физическое, а тем более массовое, встречалось на ура — вот чего русские люди в действительности ждали и требовали от ДПНИ. Вот чему аплодировали! Даешь Кондопогу! Именно на этом были заработаны все симпатии. И до поры руководители это отлично понимали, почему Белов и возникал, лично и немедленно, во всех точках нестабильности, национальных конфликтов. Если бы ДПНИ решило сдвинуться еще дальше в сторону экстрима, развернуть подпольную работу, превратиться в аналог ИРА, народ воспринял бы это с энтузиазмом и пониманием. Но Поткины решили двинуться в прямо противоположном направлении, и это не вызвало у абсолютного большинства ничего кроме недоумения и разочарования.

Можно понять Белова-Поткина, окруженного примерами судебных расправ, испытывающего непрерывное давление репрессивных органов и т. п. Но, простите, какие же из руководителей ДПНИ публичные политики? Ни ступить, ни молвить не умеют, как говорится[125]. Мы слышали Белова с весьма высоких трибун Русского марша. Наиболее яркие мысли и тезисы его запомнились благодаря таким словам, как «насрать», «кремлевские гондоны» и т. п. (я еще выбрал самое мягкое). Слышали его и в кулуарах, где основным аргументом частенько являлся простой русский мат. Это речи политика?

А и о чем бы братьям пришлось говорить, попади они, допустим, на некий Гражданский форум или в Общественную палату при президенте? Что у них за душой? Что ими написано, где их авторитет идеологов? Разве у них есть своя досконально отработанная программа, своя глубокая концепция Русского движения? Никак нет. Теоретическая база нулевая, если не считать некоторой информации по проблеме миграции. Им пришлось бы либо просто-напросто передрать дословно программные тезисы из всего, уже опубликованного мною (но, разумеется, с надлежащей ссылкой), — и тогда лишиться покровительства Кремля, поскольку платформа русского этнического национализма и я лично для кремляди категорически неприемлемы. Либо пойти на риск вступить со мной в идейно-политический клинч, чего ни один политик в здравом уме себе позволить не может, а мало подкованные в теории братья — и тем более.

Ребята, что называется, сунулись с суконным рылом в калашный ряд.

Как стало мне достоверно известно, первоначально возникло трезвое предложение пригласить меня в свою компанию-коалицию на роль этакого Дэн Сяопина, патриарха-теоретика, но мои давние доброжелатели Савельев с Пыхтином легли костьми, чтобы этого не произошло. Спасибо им. По правде говоря, я бы и сам не пошел, считая данное направление глубоко ошибочным, провальным. Ну, а отойдя от меня и отдав идеологию, по примеру Рогозина, на откуп савельевым и пыхтиным, Поткины могли заранее готовиться к стопроцентному и весьма дорогостоящему провалу. По тому же образцу.

Словом, стратегический поворот ДПНИ надо признать грандиозной стратегической ошибкой, приведшей к печальному итогу.

В-третьих, они повелись на фальшивые обещания Кремля. Из абсолютно достоверного инсайдерского источника[126], мне стало известно, что куратор из Администрации президента не только посоветовал Белову создать «приличный» вариант русской националистической организации, но и предложил собственный текст готовой программы под названием «Национал-прогрессизм». Цель — «адаптировать подход к легализации». Самая суть этого весьма бестолкового дилетантского документа, который я подробно рецензировал по просьбе инсайдера, выражена в утверждении, будто русский — это «человек с доминирующей русской кровью или культурно ассимилированный русскими».

Надеюсь, мои читатели уже достаточно грамотны, чтобы сразу увидеть, чьи уши торчат из этой дефиниции и почему она категорически неприемлема для всякого настоящего русского националиста. Но Поткиных это не смутило нисколько. Они поверили в возможность закулисного альянса с Кремлем на его условиях. Как написал мне в ответ на мои сомнения сам Александр Белов-Поткин: «Но как решить задачу создания "хорошего национализма", приемлемого для современных элит? Этнонационализм безусловно истинен, но современные элиты не смогут его воспринять, кто-то из-за страха, кто-то из-за "обрусевшести"».

Вывод для себя молодые прагматики сделали однозначный: ради того, чтобы быть принятыми «элитой», можно и нужно поступиться принципами. Сейчас они, вероятно, уже подсчитали убытки от такого прагматизма.

В итоге страх преследований, усталость от «простой, будничной работы» с массами, с улицей, плюс кремлевские обещания сделали свое дело: подтолкнули ДПНИ к широковещательному объявлению о смене курса и к созданию оранжевой коалиции 8 июня.

Понятно, что не только Поткины устали от преследований властей, но и кремлядь устала от занозы в заднице по имени ДПНИ. Боевитая организация (а тем более — боевая!) русских националистов Кремлю ни в коем случае не нужна, поэтому сама идея передвижения беспокойного противника в благопристойный сектор «конструктивной оппозиции» его устраивала. Но результат превзошел самые смелые ожидания.

В-четвертых. Создавая свою коалицию с прицелом на преобразование в партию, Поткины не придумали ничего лучше, как открыто вступить в альянс с такой одиозной фигурой, как Станислав Белковский, еврейский мэтр закулисных политтехнологических игр. Конкретные обстоятельства соглашения мне не известны. Известно только, что тот давно обхаживал ДПНИ (как до того Рогозина с его КРО и «Великой Россией»), суля, по словам Александра Белова-Поткина, любую поддержку. Я предостерегал Александра, цитировал знаменитые строки: «Боюсь данайцев, даже дары приносящих!», приводил в пример провалы Рогозина и т. п., уверял, что никакие деньги не стоят доброй репутации. Увы, тщетно. До какого-то времени Александр прислушивался к моему мнению, удерживался, но потом решил поступить по-своему[127]. Строгий наставник в моем лице надоел, а соблазны были так велики!

В итоге все четыре организации, вошедшие в коалицию, оказались связаны с Белковским напрямую, и оранжевая тень легла густым тоном на всю честную компанию, поневоле включая не только ДПНИ, но и Оргкомитет «Русского марша»…

В действительности, как я понимаю, ближайшей реальной целью Белковского было ввести в Русское движение своих ставленников, которыми там раньше и не пахло. А теперь — запахло. Я имею в виду бывшего яблочника Алексея Навального и бывшего молодого коммуниста, караима по национальности Петра Милосердова (Бакши). Кто не знает — караимы есть осколок хазар иудейского вероисповедания, чья этничность ловко меняется, смотря по обстоятельствам: Александру Первому они доказывали, что являются евреями, а Гитлеру сумели доказать, что они тюрки-иудеи. Почему и не были отправлены в лагеря уничтожения. Подозреваю, что Белковский лелеял мечту сделать из Милосердова этакого Саркози а-ля рюсс. Что он за это обещал ДПНИ и сдержал ли свои обещания — не знаю, врать не хочу. Но дело — черное дело! — уже было сделано, и расхлебывать последствия обречены были мы все.