Русское движение и триумф националистов на Украине

Разговор о русских организациях, делавших в той или иной мере ставку на насилие, неизбежно подводит нас к вопросу вообще о месте и роли насилия в национально-освободительной борьбе, борьбе за права и свободы нации.

Изобретатели всевозможных страшилок, призванных отпугнуть российского обывателя от русского национализма, в последнее время активно используют пример Украины и сравнивают русских националистов с украинскими. Вот-де, до какого ужаса национализм может довести страну, если ему не дать отпор, не задушить в зародыше и т. п. От нас, якобы, исходит угроза «российского Майдана», а разнообразные русские организации-де являют собой кальку с запрещенного в России «Правого сектора».

Другие, ничего не понимающие в этнополитике, политологи и публицисты считают, что все происходящее на Украине есть результат временного помрачения умов, следствие враждебной пропаганды и происков Запада, что это некая аномалия, отклонение от нормального пути развития страны и т. п. И что настанет время, когда пропагандистский туман рассеется, в умах настанет просветление и Украина вернется в русский мир. Все эти рассуждения, на мой лично взгляд, есть лишь результат невежества и непроходимой глупости.

Не тратя времени на критику недобросовестных демагогов, изначально враждебных любому национализму, кроме еврейского, скажу здесь о том, что у нас, русских националистов, общего с националистами украинскими, в чем наши отличия, чему в их опыте мы завидуем, а чего следует избегать.

Прежде всего: украинский национализм — вполне закономерен, образцово-хрестоматиен, классичен. Он иллюстрирует нам третью, завершающую фазу этногенеза (в данном случае украинского) своим идеальным примером, словно взятым из учебника этнополитики. В этой фазе народ, остро осознавший свою идентичность, свою отдельность и особость, достраивает себя как этнонацию на основе комплекса биологических и культурно-исторических критериев. Это во-первых. Во-вторых — он возводит для себя свое национальное государство, проявляя неуклонную волю и руководствуясь принципом: все для нации, ничего против нации. В-третьих, усиленно выстраивает на основе этнонации и национального государства — политическую нацию, то есть согражданство, в котором основой общей идентичности является украинский патриотизм, культивируемый у всех, в том числе инонациональных этнических групп — русских, евреев, румын, венгров и т. д.

Перед нами — эталонный алгоритм этногенеза, его шаблон. Ему следовали, следуют и будут следовать все националисты любого народа, в том числе русские. Просто потому, что другого пути для них не существует.

Подобное развитие украинского народа, подготовленное всей его предыдущей историей, особенно активным стало после распада СССР, когда украинский национализм сделался официальной государственной идеологией, запечатленной в Конституции, законах и иных нормативах новообразованного государства. По каковой причине украинские националисты не только беспрепятственно, но и опираясь на всемерную государственную поддержку, вели тотальную пропаганду и обучение, подавляли инакомыслие (в том числе русское движение), готовили кадры, создавали многочисленные и разнообразные структуры — от просветительских до боевых — и оказались в конечном счете подготовлены для совершения национальной революции на Майдане в 2013–2014 гг. Поддержку в этом они имели также и со стороны ряда стран Запада, традиционно делавших политическую ставку на распад Российской Империи, позднее СССР, и на ослабление исторической России. Особую роль сыграла украинская диаспора, осевшая в США и Канаде в 1920-1940-е годы и состоявшая из недобитых бойцов за украинскую независимость от петлюровцев до бандеровцев. В столь благоприятных, тепличных условиях украинский национализм, свободно и бурно развиваясь, и приобрел хрестоматийные черты.

Надо понимать, что Украина в том виде, в каком она осталась после распада СССР, была бинациональным государством, где наряду с ядром нового этногенеза — галичанами — существовало ядро неукраинской идентичности, состоявшее из русских по паспорту (22 % в 1989 году), к которому примыкала периферия из многообразных «советских» — то есть денационализированных элементов (в том числе многих паспортных украинцев), сопротивлявшихся форсированной украинизации, не принимавших идею Украинского национального государства (УНГ). Четкое территориальное деление постсоветской Украины на украинский и антирусско-антироссийский Запад, русский и пророссийский Юго-Восток и межеумочный инертный Центр позволяло прогнозировать как гражданскую войну, так и конечный раздел Украины на две части: собственно украинскую Украину (УНГ) и включающую Крым пророссийскую Новороссию как страну либо формально независимую, либо входящую в состав России.

Но такое развитие событий требовало осмысленной и целенаправленной политики со стороны России. Ее, однако, не последовало, все благоприятные возможности были бездарно и преступно упущены. Напротив, осмысленная и целенаправленная политика Киева за четверть века привела к существенному изменению изначального соотношения сил. И если украинские националисты в 1992 году могли претендовать лишь на пять из семи западных областей Украины как на базу новой государственности, то в 2014 году они уже уверенно взяли Киев, осуществили национальную революцию и разгромили прорусские Днепропетровск, Харьков и Одессу. Тем самым еще больше изменив в свою пользу соотношение сил и возможный ход истории. России в итоге достался лишь мизер: Крым вместо всей Новороссии от Харькова до Тирасполя включительно. Не осмелившись присоединить к себе жаждавшие этого ДНР и ЛНР, Москва создала, конечно, головную боль Киеву, но разве такие цели ставит серьезная политика?

Теперь, если Россия так и ограничится Крымом, насильно впихнув Донецк и Луганск обратно в объятия Киева, можно не сомневаться, что триумф украинских националистов на всем пространстве Украины не заставит себя долго ждать. А значит русофобское, антироссийское по всем азимутам своей политики могущественное УНГ, накачанное западным оружием и деньгами, распрострется от Львова до Одессы. А там, глядишь, и Крым себе вернет. Ибо могущество национальной идеи, как разрушительное, так и созидательное, есть объективная реальность, неизменно проявляющаяся в истории.

Таким образом, украинские националисты находятся буквально в шаге от конечного осуществления своей мечты. Подобным обстоятельствам мы, русские националисты, можем только завидовать. Наше положение пока что бесконечно далеко от всего такого, хотя цель и мечта — создание Русского национального государства — обозначена нами уже вполне четко и ясно. Хуже того: нам противодействует всей мощью как наше собственное нынешнее государство Российская Федерация, так и Запад, рассчитывать на поддержку которого нам не приходится, если не вставать на путь национал-предательства.

Но все это не повод для пессимизма и отчаяния. Просто надо избавиться от вредной привычки хотеть всего и сразу. Мы должны ясно помнить и понимать: все свое нынешнее и грядущее торжество украинские националисты не получили даром с небес в один прекрасный день, а выкупили, выстрадали долгой историей, в которой были и победы, и поражения, и которая столь щедро полита кровью и слезами как самих украинцев, так и многих иных народов, что ее фундаментальность и необратимость становятся очевидны. Так что нам мечтать о подарках судьбы не приходится, а следует готовиться к долгому и нелегкому пути борьбы, труда и жертв. Не пройдя который, как прошли его украинцы, подобную награду не выслужить.

На этом пути роль украинского подполья невозможно переоценить. У этого подполья была своя — и немалая — база: Галичина. На которой, собственно, и вызрела новая украинская идентичность, а с нею и украинская национальная идея. Пестовать которую в своих (антироссийских) видах не уставали вначале Австрия и Польша, впоследствии США, Канада и многие другие страны Запада, включая Ватикан, однако корни которой, несомненно, в самом галицийском субэтносе, его природе. Поэтому дело не только в идее, а главным образом — в людях, готовых ей служить всем своим достоянием вплоть до собственной жизни, и которых щедро рождала галицийская земля. Отсюда и один из двух главных лозунгов современных украинцев: «Героям слава!». Шесть раз (!) Советская власть объявляла с 1944 по 1949 гг. амнистию бандеровцам на Западной Украине, потому что не могла справиться с партизанским движением ОУН-УПА иными средствами… Кстати, история УПА должна быть настольной книгой для русского националиста, ибо не только содержит бесценный опыт, учит дисциплине, ответственности и сознательности, но и морально готовит к неизбежным жертвам.

В 1950-е годы украинские подпольщики почти отказались от партизанской войны, признав ее низкую действенность в масштабах СССР, и перешли к более эффективным методам. Они интегрировались в советскую жизнь и, используя проверенную тактику этнического фаворитизма, начали активную инфильтрацию в советский истеблишмент. К моменту утверждения на российском престоле Горбачева бандеровскими кадрами была до отказа напитана уже вся верхушка западноукраинского (а отчасти и общеукраинского) руководства. А после распада СССР единственной идеологией, способной консолидировать страну, стал на Украине, как и во всех без исключения других республиках бывшего Союза (кроме, пока, России), национализм. Что вполне естественно. Взяв затем в свои руки пропаганду и просвещение, бандеровцы в рекордные сроки провели через академию украинского национализма и русофобии всю страну, два поколения как минимум. Результат налицо.

Таким образом, сравнивая судьбу украинского и русского национализма, нужно подчеркнуть главное их отличие. Украинцы, никогда не имевшие своей государственности, шли к ней более полутора столетий, принося большие жертвы и наращивая инерцию этого движения во всех его составляющих. В 1990-е годы они вышли, наконец, к третьей, завершающей процесс этногенеза, фазе. Русские же, имевшие свою государственность с XV века, ее утратили в 1917 году, и сегодня находятся не в конце, а лишь в самом начале пути к ее новому обретению. Чего, по-видимому, невозможно сделать, не пройдя заново через все фазы нового этногенеза и обретения новой русской национальной идентичности на иных, в чем-то отличных от традиционных, основах.

Подобно тому, как из украинцев-малороссов и украинцев-хохлов, оставшихся в прошлом, сегодня выковался новый украинец, дерусифицированный и десоветизированный украинец-бандеровец, мы должны подвергнуться добровольной и сознательной перековке из былых великороссов в просто русских, единственных и неповторимых. Что из былого генетического и духовного багажа при этом сохранится, а что будет пересмотрено, я здесь не обсуждаю, хотя и писал о том не раз. Думаю, рассказав выше о «новом русском национализме», я уже раскрыл отчасти эту тему. Подчеркну лишь, что отказ от любых разновидностей интернационализма[169], который еще очень силен в массах и всячески поддерживается «сверху», является совершенно необходимым условием.

На этом пути было бы ошибкой перепутать фазы этногенеза и форсировать события, подтягивая к «российскому Майдану» неподготовленные кадры и массы. Всему свое время. Сегодня наши главные задачи лежат в трех сферах: 1) пропаганда и агитация; 2) подготовка кадров; 3) инфильтрация во все слои политического истеблишмента, включая спецслужбы и суды, в бизнес-элиту, в наиболее популярные СМИ и т. д. Развертывание тотальной системы этнического фаворитизма. Поскольку нынешняя политическая ситуация, вполне легально развивающая и эксплуатирующая патриотический тренд, всячески тому способствует, надо использовать все возможности для продвижения русских национально мыслящих людей «наверх». И наоборот, для вытеснения из всех значимых сфер нашего противника, он же «пятая колонна» и национал-предатели.

А что же при этом Русское подполье? Какова его роль и судьба при такой постановке проблемы?

Украинский опыт подсказывает, во-первых, что зрелое подполье способно негласно поставлять свои дисциплинированные и политически просвещенные кадры в легальную жизнь вплоть до высших эшелонов власти. А во-вторых, что его роль резко возрастает именно на завершающем этапе этногенеза, когда подполье, до того момента разнородное и потаенное, резко и неожиданно для непосвященных выходит на белый свет и начинает действовать слаженно и четко, распоряжаясь взбудораженными — неважно, по какому поводу, но при этом идейно подготовленными — массами.

Впрочем, о преимуществах сети, при наличии генерального заказчика, над иерархией написано немало. Кто, когда и как сумеет добиться подобного эффекта в России, гадать не стану. Пока до этого этапа нам еще далеко, а любой фальстарт, как это показывает вышеописанная практика, контрпродуктивен и опасен. Хотя у меня нет сомнений в том, что рано или поздно русский народ (если не выродится, не исчезнет к тому времени, конечно) осуществит свою мечту о Русском национальном государстве, возможно с помощью подполья. Как осуществили свою мечту украинцы. Мы ведь ничем не хуже.

Что же касается трех актуальных задач Русского движения, о которых я только что сказал выше, тут мне проще отчитаться перед читателем о проделанной работе.