Новое вино и старые мехи. Первое переформатирование

Накопление и распространение идей, новых для русских националистов, для Русского движения, неизбежно вело к его переформатированию.

Характерными приметами середины 1990-х стало появление организаций, где получили поддержку и опору идеи этнического национализма, расизма, родноверия или религиозной амбивалентности, примата нации над государством, отказа от задачи восстановления империи и т. д. (см. выше).

Помимо упоминавшейся выше НРПР (Лысенко), чья история закончилась в 1996 г. с арестом лидера, следует назвать Народную национальную партию (ННП) Александра Иванова-Сухаревского[41], ориентированную сугубо на молодежь, особенно бритоголовую. ННП была создана в конце 1994 на основе слияния двух радикально настроенных групп: Православной партии (Иванов-Сухаревский) и отколовшейся от Народно-социалистской партии России (НСПР) редакции газеты «Эра России» (редактор Владимир Попов), именовавшей себя также Национально-социалистическим движением (НСД).

ННП провозглашала Россию «национальным государством русских при отеческом отношении к национальным меньшинствам». Изначально партия отличалась жестким этнонационализмом и расизмом в хорошем смысле слова, а также национал-социализмом гитлеровского типа и сугубым православием, будучи тесно связана с православно-монархическим союзом «Христианское возрождение». Сам лидер ХВ Владимир Осипов поначалу числился «старейшиной» ННП и участвовал во всех акциях партии. Помимо Иванова-Сухаревского, лидерами партии являлись Вячеслав Демин, Алексей Широпаев и Владимир Попов[42]. В контакте с Сухаревским работали П.В. Тулаев, В.Б. Авдеев, И.В. Дьяков, В.А. Истархов (Иванов).

С течением времени необходимость конкурировать с другими организациями как православного, так и социалистического толка («Памятью», РНЕ, НБП, «Партией Свободы»), обусловила, с одной стороны, резкую радикализацию ННП, откровенную и даже оголтелую пропаганду немецкого национал-социализма (гитлеризма), установление внутреннего режима фюреризма, а с другой — дрейф от христианства к родноверию[43].

До своего распада, связанного в т. ч. с подрывом (или самоподрывом, тут ясности нет) штаб-квартиры и ранением лидера, ННП занимала видное место в Движении и нередко фигурировала в СМИ, в основном в качестве «страшилки». Это было связано с объективными факторами.

Во-первых, посредством своих газет «Эра России», «Я — русский», партийной символики (смесь «тевтонской» атрибутики и элементов хэви-металл) и формы одежды ННП активно формировала идеологию и стиль правой молодёжи в России. Газета резко выделялась на фоне большинства остальных национал-патриотических изданий, выглядевших архаично и эстетически малопривлекательно. Бесспорно, стиль в политике, особенно, если имеешь дело с молодёжью, очень важен, и Сухаревский как бывший кинорежиссер это понимал. Возможно, не будь газеты «ЯР», скин-культура («субкультура») и идеи White Power не получили бы в стране такого распространения. Особенно успешно шла газетная работа, пока ее возглавлял Владимир Попов, доведший тираж до 15 тысяч. Но в дальнейшем Попов был обвинен вождем в злоупотреблениях, и они расстались, к ущербу для обеих сторон, на мой взгляд.

Во-вторых, партийные ритуалы, порой довольно экзотические (например причащение из двух боевых касок — красноармейской и вермахтовской — красным вином и сырым мясом) также интриговали молодежь. Да и общий агрессивный, боевой настрой, царивший в ННП, привлекал молодых стихийных борцов с инородческим нашествием, которые только начали появляться на просторах России как реакция на иммиграционный обвал. Такие люди, как лидер скин-группы «Русская цель» Семен Токмаков («Бус»), избивший американского морского пехотинца-негра и севший за это в Бутырку, где уже сидел под следствием Сухаревский, стремились влиться в партийный организм, составленный из единомышленников. Недаром Токмаков, ставший человеком-брендом, возглавил молодежную секцию ННП. Из этого звена впоследствии вышел ряд заметных активистов Движения.

Идейная ущербность Сухаревского лично, а с ним и его партии, явилась, на мой взгляд, одной из главных причин неудачи проекта. Его брошюра «Основы Русизма» просто поражала теоретической беспомощностью, какой-то наивной самодеятельностью, была полна противоречивых тезисов[44] и высокопарной чепухи. Она не могла удовлетворить даже очень юного, но неглупого и ищущего правду русского националиста.

Помимо неуемной гитлерофилии, дурного толка национал-социализма и власовщины, с ННП связаны и первые ростки национал-оранжизма, да и «заукраинства» тоже, заметно проросшие именно в этой партии еще в дни первой «помаранчевой» революции. Если полистать подшивку номеров «ЯР» за 2004–2005 гг., мы увидим, что Сухаревский на страницах газеты очень хвалил первый Майдан, призывал перенимать опыт. Известно, что им изначально были налажены рабочие отношения с ультранационалистической бандеровской УНА-УНСО, существовали взаимные обязательства с этой структурой. Лидер ННП любил подчеркнуть, что в его жилах течет украинская кровь. Автора этих строк, кстати, он величал «хохлофобом» за мою оценку русско-украинских отношений и мрачные прогнозы, которые, увы, все сбылись в точности. А пропаганда ННП «белого единения» с народами Европы внедрила-таки в головы русской молодежи ряд вредоносных мыслей, которые в итоге привели кое-кого даже в батальон «Айдар».

К безотрадному финалу ННП привела также, бесспорно, личность самого лидера, Александра Кузьмича Иванова-Сухаревского[45], родившегося под знаком льва в год тигра и органически не способного к товарищеским отношениям с другими лидерами и организациями. Его фюрерские амбиции привели его в итоге к разрыву отношений практически со всем русскими организациями и СМИ, в т. ч. к выходу из Оргкомитета НДПР (подробности ниже). Дошло даже до того, что постаревший и немощный вождь ННП был на слете патриотических организаций в 2005 году в Ростове публично и унизительно избит Дмитрием Демушкиным, обвинявшим его в клевете… Сегодня Сухаревский изредка и в одиночку появляется то на мероприятиях «Русского мира», то на Русском марше Андрея Савельева, выступает с малоадекватными репликами в интернете.

Близким аналогом московской ННП в Петербурге стала НРПР Юрия Беляева, преобразованная в 2000 г. в «Партию Свободы» (ликвидирована в 2009). В 1997 Беляев даже возглавлял Центральный совет ННП, но потом из нее вышел и сосредоточился на своей организации, сохранив идейную и типологическую близость с ННП, конкурируя с нею за молодежный контингент.

Характерной чертой этих партий была ориентированность на уличные действия, ставка на физическую силу, на неформальные молодежные группировки, в т. ч. музыкального и/или спортивного толка. Гласно или негласно конечной целью провозглашалась русская национальная революция и захват власти тем или иным вождем (группой вождей). Болезнь «фюреризма-вождизма» проявилась в них максимально.

В 1995 году оставными офицерами армии и спецслужб была создана Русская патриотическая партия, пригласившая на роль вождя — опального бывшего министра печати ельцинского правительства Бориса Миронова. Визитной карточкой которого стал призыв к национальному восстанию с опорой на армию — застрельщика русской революции. Партия, однако, никак не проявилась на поверхности политической жизни и к 2002 г. практически исчезла. Но само ее создание указывает на характерную тенденцию в Русском движении той эпохи[46].

Здесь надо сделать отступление, чтобы понять суть того времени.

* * *

Несмотря на то, что буржуазно-демократическая революция конца ХХ века совершалась в России достаточно мирно и почти бескровно, а лидер коммунистов Геннадий Зюганов даже провозгласил тезис об исчерпанности лимита на революции, само по себе время перемен постоянно порождало в обществе революционные ожидания и «баррикадные» настроения. Тем более, что в мизерном, редуцированном виде эти ожидания, все же, сбылись в ходе двух «защит Белого Дома» (1991 и 1993 гг.). Кровь пролилась, жертвы были. Массы, казалось, вновь творили историю на наших глазах.

Инерция вооруженного противостояния долгое время сказывалась в наличии иллюзий относительно возможности «русской революции», «национального восстания» (фанатом этой идеи, как уже говорилось, был Борис Миронов). Ставка на силу сохранялась у многих, что и обеспечивало специфику таких организаций, как РНЕ, ННП, НБП, «Партия Свободы», Союз офицеров и некоторые другие, упиравших на физическую подготовку своих участников и опиравшихся на соответствующий контингент.

Однако история поставила весьма наглядный эксперимент, показавший способным думать людям, чего можно ждать от подобных надежд. В 1997 году в российской политике появилась новая фигура — генерал Лев Рохлин, сильная личность, открыто поставившая цель: либо заставить Ельцина с его бандой изменить политический курс, либо стереть их всех с лица Родины. Рохлин был хороший человек и солдат, но идеалист, совершенно не подготовленный к политической деятельности, к тому же убежденный до мозга костей интернационалист (как и большинство советских офицеров, уж не говоря о том, что по отцу Рохлин еврей). Тем не менее, его Движение в поддержку армии (ДПА) росло, как на дрожжах, и вскоре превратилось в подлинную и грозную силу, как казалось поначалу многим. Силу, несопоставимо более серьезную, чем все русские организации вместе взятые, готовившую реальный переворот по всем правилам военной науки. Однако в июле 1998 года генерал оказался убит в полном соответствии с обещанием Ельцина: «А этих рохлиных мы сметем!». После чего вся «грозная сила», лишившись вожака, постепенно рассосалась, не оправдав своих обещаний. Преемники Рохлина — генерал Альберт Макашов и прокурор-депутат Виктор Илюхин на роль главарей восстания не сгодились.

Несмотря на то, что в советниках у Рохлина какое-то время обретался Петр Хомяков, инициатива ДПА не имела никаких прямых последствий для Русского движения, но поставила под сомнение саму возможность силового изменения ситуации, послужила суровым уроком для всех. Умным людям стало ясно, что Кремль реально контролирует ситуацию, в частности — в армии и спецслужбах, и что ставка на лобовое противостояние, на революцию, силовые действия, — несостоятельна, что надо искать другие пути изменения политического режима.

К сожалению, далеко не все русские лидеры той поры оказались в рядах умных, понимающих ситуацию людей. Инерция «революционного» подхода надолго сковала Русское движение, ограничило его маневр, бездарно угробила немало лучших ресурсов. И не факт, увы, что данный урок оказался усвоен…