В ТУЛЬСКИХ ТАНКОВЫХ ЛАГЕРЯХ

Во второй половине ноября 1944 года наш 13-й отдельный гвардейский тяжелый танковый Уманский полк в третий раз за время войны прибыл за пополнением в Тульские танковые лагеря.

…Затерявшийся в лесу небольшой разъезд Тесницкий. Знакомые, соседствующие с разъездом деревни, в которых приходилось бывать на вечеринках.

Особую радость испытывали туляки капитан Иван Чивирев и старший лейтенант Иван Платов. Наш парторг, бывший политрук роты в Тульском рабочем полку, участник героической обороны города Иван Никифорович Чивирев обязательно водил новичков на памятные ему оборонительные рубежи, с любовью называл имена многих своих земляков, стоявших здесь насмерть.

Зимний лес, чистый глубокий снег. Тишина, лишь днем нарушаемая гулом моторов и одиночными выстрелами из пулеметов в процессе их выверки. Фронт остался непривычно далеко, и временами казалось, что никакой войны нет. Но отсутствие многих однополчан, навсегда оставшихся в сырой земле, напоминало, что на западе, куда нам скоро предстояло вернуться, все еще гремит колесница войны. Напомнили об этом и вскоре полученные побеленные танки, а также прибывшее людское пополнение, значительно обновившее экипажи, подразделения автоматчиков и саперов.

Произошли изменения и в нумерации машин (она стала такой, как и ровно два года назад в только что сформированном тогда полку), только танк командира полка по-прежнему оставался «десяткой».

Экипажа, с которым я дважды выезжал отсюда на фронт, не стало: техник-лейтенант Михаил Коломиец заменил убывшего на учебу механика-водителя танка командира полка, командир орудия старший сержант Борис Вовк погиб в Латвии, а заряжающий старшина Семен Рогов, единственный в полку с двумя дипломами о высшем образовании, перешел на любимую им политработу.

Я принял экипаж танка капитана Петра Игленкова, оставшегося командиром нашей 4-й роты. Невысокий, неторопливый, с характерным окающим волжским говором, справедливый и уважающий людей, он пользовался в полку заслуженным авторитетом, а мы, подчиненные, искренне любили его. Близко с ним я познакомился во фронтовом госпитале, где лежали вместе в течение двух месяцев, предшествовавших нашему прибытию в лагеря. Мне, шагнувшему в горнило войны почти со школьной скамьи, особенно нравились откровенные беседы с Петром Яковлевичем, бывшим директором школы в Пензенской области. Я проникся глубоким уважением к этому человеку высокой внутренней культуры, волей судьбы ставшему замечательным командиром. Какой же щедрый урожай любви к Родине, надо полагать, дали семена, посеянные им в сердцах учеников! Своей выдержкой, настойчивостью и мудрым советом он вселял в нас уверенность в успехе в самых трудных боях (впрочем, самые трудные бои, как потом оказалось, были еще впереди). С признательностью вспоминал он оборонную работу среди молодежи в довоенные годы.

Помню, как гордился Петр Яковлевич тем, что с одними и теми же погонами прошел он путь от лейтенанта до капитана. Из уважения к нему я легко согласился возглавить экипаж его танка, хотя мне куда больше нравилась относительная самостоятельность командира «рядового» экипажа.

Механик-водитель, уроженец чувашской деревни Кошмаш-Тойси, техник-лейтенант Михаил Иванов начинал войну под Перемышлем, участвовал в оборонительных боях под Москвой, да и в нашем полку уже не новичок. Дважды пришлось мне побывать в составе одного экипажа с этим исключительно дружелюбным, трудолюбивым и скромным человеком. Когда за рычагами танка сидел Михаил Афанасьевич, мы были уверены в успехе. Его умелый маневр на поле боя не раз спасал нас от огня противника, заботливое отношение к машине обеспечивало высокую ее надежность, а смелость и спокойствие неизменно передавались и нам. Не случайно мой боевой друг закончил войну кавалером пяти орденов.

Командир орудия уралец Владимир Морозов, в прошлом инструктор в одном из учебных полков, был скромным до застенчивости, отлично знающим свое дело и безукоризненно исполнительным воином. До сих пор не могу забыть нашего трогательного расставания с Владимиром Семеновичем в марте 1945 года, когда после тяжелой контузии его отправляли в госпиталь. Он не слышал нас, да и разговор его трудно было понять. Добрые слова прощания и наилучшие пожелания написали ему на бумаге. «Очень жаль расставаться с вами, желаю счастья и успехов», — дрожащей рукой написал он в ответ, и по его щекам прокатились скупые солдатские слезы…

С заряжающим старшим сержантом Николаем Штомпелевым, рыцарем без страха, но не без упрека, голосистым запевалой, мы трижды входили в состав одного экипажа. Высокий, улыбчивый, он со всеми находил общий язык, и в полку его знали и любили почти все. И хотя иногда я вынужден был разговаривать с ним официально, он не обижался, принимал как должное. Замечательный парубок-ростовчанин!

Как не похожи они, мои товарищи по экипажу, друг на друга. Но все одинаково знают и любят вверенную нам машину, умело и хладнокровно действуют в любой обстановке, могут положиться один на другого всегда и во всем. Их объединяет любовь к Родине, верность воинскому долгу.

Трое из нас — члены ВКП(б), один — кандидат в члены партии. Так что и на этот раз собрался великолепный экипаж, которым мы с Петром Яковлевичем были очень довольны. С должным основанием командир роты считал действия их и членов экипажа Дмитрия Мамонтова эталоном для других танкистов.

В свои только что исполнившиеся двадцать лет я и в нынешнем экипаже был самым молодым, однако к этому времени имел определенный опыт, мог заменить любого из своих товарищей и чувствовал себя вполне уверенно. Да и не возраст в армии определяет старшинство.

Из прежних командиров взводов и экипажей в роте остались только мы со старшим лейтенантом Мамонтовым. В Латвии за успешный многодневный бой экипажа в находящемся на нейтральной полосе неподвижном танке Дмитрий Мамонтов был награжден орденом Красного Знамени. О подвиге танкистов сообщила фронтовая газета. В общем, авторитет Мамонтова в полку значительно вырос, и он заслуженно стал командиром взвода. Молодой офицер горячо и как-то особенно нежно любил своих родителей — школьных учителей на Сумщине, брата — военного летчика и сестер, старшая из которых, разведчица, пала в борьбе с врагом. С тем же проникновенным чувством относился и к товарищам по оружию.

Заместителем командира 4-й роты по технической части остался техник-лейтенант Иван Котельников. Это был исключительно храбрый, энергичный и, как никто из нас, тактически грамотный офицер. Не случайно он впоследствии заменил погибшего в бою капитана Игленкова.

В командование полком вступил подполковник И. В. Гилев. Начало войны застало его на Дальнем Востоке. Но уже в ноябре 1941 года командир взвода старший лейтенант Иван Гилев в районе Подольска принял боевое крещение. Стал кавалером ордена Ленина. Наш новый батя оказался хорошим человеком и командиром. Его, помимо штатных заместителей, удачно дополняли начальник штаба майор А. О. Рудзит и парторг полка капитан И. Н. Чивирев.

Следует сказать, что у нас всегда уделялось большое внимание подбору состава экипажей с обязательным учетом боевого опыта, профессионального мастерства и индивидуальных особенностей танкистов, то есть делалось все возможное для обеспечения психологической совместимости тех, кому предстояло идти в бой единой небольшой семьей.

После закрепления экипажей за машинами сразу же началось сколачивание подразделений. Занялись выверкой оружия и изучением имевшегося опыта боевого применения и технической эксплуатации танков ИС. В широком комплексе подготовительных мероприятий принимал участие весь личный состав. Тон, как и всегда, задавали коммунисты, число которых, несмотря на неизбежные на войне людские потери, неизменно росло. Если во время формирования, в ноябре 1942 года, в полку было 16 членов и 13 кандидатов в члены партии, то летом 1944 года их соответственно стало 47 и 44. Трудно переоценить и роль не поддающейся количественной оценке, но имеющей исключительное значение в формировании высоких морально-боевых качеств личного состава умело организованной партийно-политической работы и, в частности, хорошо подготовленных партийных и комсомольских собраний, выступлений ветеранов полка перед молодыми воинами.

Подготовительные мероприятия и сборы были сравнительно недолгими. И вот поступил приказ следовать на погрузку в эшелоны. Его ждали. Прощальный взгляд в сторону лагерей — придется ли побывать в этих местах еще раз?

Забегая вперед, скажу, что больше не пришлось: фронт ушел далеко на запад, и последующие пополнения полка осуществлялись без вывода его из состава действующей армии. Побывали через тридцать с лишним лет, когда несколько наших товарищей ехали через эти места в город Конотоп на традиционную встречу однополчан по случаю Праздника Победы.