10–16 сентября

Два самых злободневных на сегодня события – выборы московского градоначальника и решение американцев бомбить Сирию. И надвигались они параллельно, и вызывали интерес одновременно, и вообще для нас, в России и особенно в Москве, выглядели взаимосвязанными. Связь эта стала реальной, когда ее предъявил публике президент. В одном из выступлений он сказал, что Собянин соберет процентов 65 голосов, что про Навального «говорят» то-то и то-то плохое и что госсекретарь США «врет, и ведь знает, что врет», когда утверждает, что Асад использовал химическое оружие против своих граждан. Это придало какую-никакую окраску бледной предвыборной кампании Собянина, в которой он появлялся на телевизоре из раза в раз в окружении неподвижных, с исключительно серьезными лицами мужчин или бесконечно преданных женщин. Первые суровостью подтверждали, что каждое его слово, которые все эз гуд эз голд, суть правда и только правда, о чем бы ни шла речь; вторые, о чем бы ни шла речь, нетерпеливо ждали, когда улыбками можно выразить ему обожание. В обоих случаях он демократично, но в то же время и по-начальнически высился между ними и что-то говорил.

Что это с препирательствами о Сирии действительно связано, для меня сошлось в слове «врет». Не Собянин, не Навальный, не госсекретарь, не, не дай бог, президент, а, так сказать, наличие, произнесение, запуск в публичный оборот самого этого слова. Со школы: – Врешь! – Сам врешь! – Ты так соври!.. Его выпархивание из даже детских уст вызывает в сердце слышащего непобедимую убежденность, что – врут. Кто, не важно. Важно, что мы в пространстве, где врать допустимо, более того – не врать нельзя. Стоит это понять, как доказательства хлынут потоком. Например, что на концерте в поддержку кандидатуры Собянина было около 30 тысяч человек, а Навального – от 2 до 15 тысяч. От 2 до 2 с половиной может быть расхождение при подсчете, от 14 до 15 – может, но от 2 до 15 – никогда. А если все-таки так, тогда и 30 – сомнительные.

Точно так же, что Асад не врет, когда говорит, что не применял химического оружия, а повстанцы врут. Или что госсекретарь врет, а наши нет. Или наоборот – разницы никакой. Доказательства госсекретаря основаны на разведданных ЦРУ, а наши на чем? На том, что Асад последнее время подпирает повстанцев и ему не выгодно нарушать международную конвенцию, да еще так вызывающе? Но помнится, что и насчет убийства Политковской глава государства приводил этот же довод, и ничего, убили. И Старовойтову, и Маркелова с Бабуриной, и Щекочихина, и Листьева, и, и, и, и. Кому-то, может, было и невыгодно, но главнее те, кому выгодно, такие всегда имеются. Счет убитых в Сирии в гражданской войне идет на десятки тысяч. Кластерные и термобарические бомбы Асад запросто швырял, а химические постеснялся? Или у нас есть какие-то сведения такие неоспариваемые, что мы говорим, а вы верьте? Предъявить их не можем потому, что они насколько верные, настолько и секретные?

Объявленные в президентском указе 65 % объявлены были непродуманно и напрасно. Собянин, какой он ни самовыдвиженец, но при этом кандидат кремлевский, государственный, тут не шути. Теперь надо было эти 65, кровь из носа, набрать, иначе ведь ослушание, не так ли? С другой стороны, если 65, а то и больше наберется по-честному, то никто не поверит. Патовое положение. С Сирией дело посерьезнее. Ближний Восток, одно от другого очень близко, и вообще всё поблизости, тут Иран, тут Израиль, может и полыхнуть. Но так эта часть Земли живет постоянно, все на ней живущие привыкли, и мир к тому, что они привыкли, привык. Кроме Российской Федерации. Ей, считают ее власти, нельзя не принимать участие в установлении там порядка. И надо же такому случиться, что как выборам мэра в Москве предшествовал День города, так планируемой военной акции против Асада – саммит G-20 в Петербурге. Ясно было, что политических дивидендов этот слет Путину принести не может. Тем не менее он заявил, что больше половины участников против акции. В тот же день американцы сообщили, что 11 стран, стало быть, как раз больше половины, за акцию. И стало быть, одна из сторон сказала неправду. И опять: не так интересно, какая, а интересно, что ощущение нас не обманывает – врут.

Я человек советской закалки: кто мэр Москвы, мне совершенно все равно. Домашние меня пристыдили, что я не иду на выборы, поэтому я пошел. Подал свой голос, точнее комариный писк, за одного из кандидатов – за кого, не скажу. Мнением моим по поводу Сирии никто не заинтересовался, так что я вчуже то сочувствовал суетящимся властям, то изумлялся. Действовали они на международной сцене и говорили так же, как дома на выборах. Но принимались их усилия и методы там и тут по-разному. Наши власти не допускают такой возможности, что провозглашаемое ими вызовет открытое недоверие, несогласие, вообще какое-то сопротивление внутри страны. Поэтому оспаривание их слов и тем более пренебрежение к ним извне ставит их в двусмысленное положение и крайне раздражает. Возникает состояние как бы раскола сознания. Оно требует объяснения, прежде всего самим себе, и тут как нельзя более кстати вражеское окружение, возглавляемое Соединенными Штатами. Вообще-то оно используется, чтобы объяснять наши неприятности широкому населению. Если в него всерьез поверят руководители, это тревожный знак. Но как временная мера – годится. Правда это или неправда, занимает только таких частных лиц, как я. То есть процент, вполне укладывающийся в статистическую погрешность, почему его (а внутри него таких, как я) можно не принимать в расчет. Что поделаешь, политика, как известно, искусство возможного, а возможного иногда не найти ни молекулы. Раздел Европы Гитлером и Сталиным. Дело врачей. Тогда политика – искусство вранья.

В любом случае, результаты Собянина утешительны весьма умеренно: ~51 % (голосов) умножить на ~33 % (явку) = ~17 % (жителей) выбрали нам мэра. А от Сирии так и так ничего утешительного не дождешься, в какую сторону ни повернутся события.