Имре Кертес (1929–2016)

«Я молчал, и тогда он, повернувшись ко мне и глядя мне в глаза, сказал: “Сынок, ты не хотел бы поделиться тем, что видел и пережил?” Я удивился и спросил его: “А… о чем?” – “О лагерном аде”, – ответил он, на что я возразил, что об этом сказать вообще ничего не могу, поскольку ада не знаю и даже представления о нем не имею. Он стал объяснять, что это всего лишь такое сравнение. “Не адом ли, – спросил он, – следует представлять концентрационный лагерь?” Я, чертя в пыли круги каблуком ботинка, ответил, что каждый может представлять это, как ему хочется и как он умеет, а что касается меня, то я могу представить лишь концентрационный лагерь, поскольку лагерь я в какой-то степени знаю, ад же – нет.

Он раскрыл на колене у себя черную записную книжку, быстрым почерком написал что-то, вырвал листок и отдал его мне. Здесь его имя и адрес редакции, и он прощается со мной “в надежде на скорую встречу”, сказал он, потом я ощутил дружелюбное рукопожатие его теплой, мясистой, слегка вспотевшей ладони. Разговор с ним и мне показался приятным, вовсе не утомительным, а сам он симпатичным, доброжелательным человеком. Я подождал, пока фигура его затеряется среди прохожих, и лишь после этого выбросил его бумажку». («Без судьбы». Перевод с венгерского Ю. Гусева)