Отношение к Набокову

Волков: Набоков вам нравится?

Евтушенко: Стихи?

Волков: Нет, проза. Стихи его – кому они могут нравиться…

Евтушенко: Нет, почему? У него есть одно хорошее стихотворение.

Пусть только… только лягу…

В Россию поплывет кровать;

И вновь ведут меня к оврагу,

Ведут к оврагу убивать…

<…>

Но, сердце, как бы ты хотело,

чтоб это вправду было так:

Россия, звезды, ночь расстрела

и весь в черемухе овраг!

Это мне очень нравится. Но я не понимаю его издевательских стихов о Пастернаке. И высокомерности его. Мне не нравится в нем то, что он – энтомолог по отношению к людям.

Волков: Да, это точно замечено.

Евтушенко: Я, кстати, видел в Корнеллском университете его большую коллекцию бабочек. Это действительно стоит посмотреть.

Волков: А какой из романов его вам больше всего нравится?

Евтушенко: «Защита Лужина». Ни в коем случае не «Лолита», нет. «Пнин» мне нравится, а «Лолита» – нет. Что-то мне не по себе от нее становится. У меня был случай, когда одна девочка меня соблазняла. Примерно такого же возраста, как Лолита. Слава богу, ей это не удалось, и я рад этому.

Волков: По-моему, «Лолита» – это вообще антиэротическое произведение. Набоков не только не может ни на что спровоцировать или соблазнить, но, по-моему, вызывает у читателя скорее противоположные эмоции. Это всё настолько отстраненное, холодное, манерное…

Евтушенко: А «Защита Лужина» мне очень нравится. Мне понравился американский фильм с Джоном Туртурро, он прекрасно сыграл Лужина. Недавно я «Пнина» для себя открыл. Я читал его раньше, но как-то не замечал. Это очень здорово. Потому что я теперь хорошо изучил американскую профессуру, а у Набокова она очень точно описана. Хотя, знаете, бывают просто удивительные открытия. Я, например, открыл одного профессора – он меня просто потряс своей искренностью, совестливостью и тем, что не побоялся сказать вроде бы мелочь… Он однажды сказал мне неправду, почему он не смог прийти на мой фильм. Но его это мучило. И как-то он совершенно неожиданно зашел в мой офис и, мучительно краснея, как шестнадцатилетний, – я поразился: это специалист-то по Шекспиру! – сказал: «Ты знаешь… я должен признаться, Женя. Я солгал тебе тогда, я просто забыл».

Волков: Подвиг Пнина…

Евтушенко: Это дорогого стоило. Я увидел, как этому человеку неприятно было, что он сказал мне неправду. Причем он сказал слово «солгал»! I was lying to you. «Lying» – это очень сильно по-английски! Я совсем другими глазами на него смотрю теперь, на этого человека. Так что Пнин, да…