Стравинский

Волков: А вот интересно – когда вы встречались со Стравинским, вы фамилию Шостаковича произносили в разговоре?

Евтушенко: Нет. Нет. Мы о поэзии говорили. Я ему читал стихи.

Волков: Где это было? В Нью-Йорке или в Калифорнии?

Евтушенко: У него. В Калифорнии. Я хотел познакомиться с ним.

Волков: А кто вас привел к Стравинскому?

Евтушенко: Альберт Тодд. Но таких больших разговоров, как с Шостаковичем, не было у нас.

Волков: Я понимаю. Но меня интересует, спорили ли вы со Стравинским о Шостаковиче? Не может же быть, чтобы вы совсем ничего не сказали Стравинскому про Тринадцатую симфонию?

Евтушенко: Может, может быть. Я сейчас могу вам соврать, но зачем, если я не помню просто. Я помню, что он мне сказал про мое стихотворение «Граждане, послушайте меня…», это меня поразило. У меня есть такие строчки в этом стихотворении:

Там сидит солдат на бочкотаре.

Прикоснулся чубом он к гитаре,

пальцами растерянно мудря.

Это суперстроки! Но их никто не заметил никогда. Помните, был такой роман – «Братья Земганно»? Братьев Гонкур?

Волков: Помню, про акробатов.

Евтушенко: Да! И когда они там делают трюк какой-то высочайший – никто не замечает. Вот и у меня никто не заметил. А Стравинский подскочил даже: «Ох, как вкусно!» Вот это я помню.

Волков: Да, типичный Стравинский. А как Вера Артуровна отреагировала, жена его?

Евтушенко: Стихи им обоим понравились. А вот о музыке – я не помню, чтобы мы говорили.

Волков: Веру Артуровну всегда называли русской красавицей – при том что в ней не было ни капли русской крови. Я познакомился с ней в Нью-Йорке, она читала мемуары Шостаковича в рукописи.

Евтушенко: Хочу вам сказать одну вещь – я никогда не был таким уж большим поклонником Стравинского. Он просто эффектный, красивый композитор, с моей точки зрения.

Волков: Мой самый любимый композитор.

Евтушенко: Да? Ну, может, я чего-то не расслышал в нем. Это бывает, это индивидуально же, правда?

Волков: Конечно. Но без Стравинского не было бы музыки ХХ века.

Евтушенко: Вот вы задыхаетесь от восторга по поводу стихов Бродского, а я совершенно холодно к ним отношусь. К этим вот, которые вы читали: «Дорогая, я вышел сегодня из дому поздно вечером…»

Волков: Бродский не случайно не любил Шостаковича и был большим поклонником Стравинского. При том что Шостакович за него заступался, помогал вызволить его из ссылки.

Евтушенко: Вот видите, как это бывает. Но это ничего не означает. Самое главное: даже если я ошибаюсь, это не означает, что вы не ошибаетесь.

Волков: Тут вообще ни о каких ошибках речь не идет. Просто разные вкусы. Как говорит мой нью-йоркский друг, замечательный художник Гриша Брускин, «истина кипариса не отменяет истины яблони».

Евтушенко: А что самое лучшее у Стравинского?

Волков: «Симфония псалмов».

Евтушенко: Я никогда ее не слышал.

Волков: Послушайте, не пожалеете.