Солоухин

Евтушенко: Удивительная у меня произошла история с Владимиром Солоухиным. Просто удивительная! Вы знаете, что он сказал на обсуждении моей книжки «Обещание»?

В пятьдесят седьмом году у меня вышла книга «Обещание», из которой цензура выбросила поэму «Станция Зима». Спасся только кусок «По ягоды» – лучший кусок. Какие же нападки были тогда! Я оскорбил родину!.. Свою малую родину!.. Опозорил трудовой рабочий класс города Зима!.. Редактор зиминской газеты написал, что это вообще сплошное безобразие. Дядю моего Андрея Иваныча вызвали, прорабатывать стали: что там твой племянник написал? Он говорит: «А вот про меня по „Голосу Америки“ передавали. Это что же означает – кто я? А я и есть рабочий класс! Гордиться надо, что у нас есть такой поэт!»

Волков: Этот ваш дядька, по-моему, колоссальный эксцентрик был. Вроде деда Щукаря. А что же с Солоухиным было?

Евтушенко: Он же выступил на обсуждении. И, кстати, когда он в Литинституте стенгазетные стихи мои увидел, то подошел ко мне и сказал: «Вот, теперь ты поэт!» Я его слышал, когда еще ходил в литстудию при районном Доме пионеров. В уголке Дурова выступали Винокуров, Ваншенкин и Солоухин. Тогда подошел ко мне Женя Винокуров: «Багрицкого любишь?» Я говорю: «Люблю». – «Ну, что тебе в нем нравится?» Я говорю: «Мне больше всего нравится „Мы – ржавые листья / На ржавых дубах“». – «Вот это тебе нравится? Ух ты!»

Волков: Немножко в сторону, коли мы заговорили о поэте Солоухине. Это правда, что его первая книжка вышла после того, как Аверелл Гарриман[110] обходя караул кремлевских курсантов, остановился перед Солоухиным и восхитился его русской статью? Тогда Солоухина приметили и решили наградить, выпустив его стихи?

Евтушенко: Я слышал эту историю в варианте с Черчиллем. Что Солоухин лютой зимой ел мороженое около Кремля, сидел, отдыхая, где-то на приступочке.

Волков: И Черчилль удивился, что зимой человек ест мороженое?

Евтушенко: Тогда он вроде и сказал: «Этот народ непобедим!» Я слышал в таком варианте. Но дело в том, что Солоухин писал совсем другие стихи: «А о Марсе мечтать? Мы мечтаем о нем. / Коммунистам и это – не область фантазий!»

А на обсуждении моей книжки Солоухин сказал: «Евтушенко за границу хочется? Так сначала-то нужно молодому-то человеку овладеть хотя бы главными принципами марксизма-ленинизма, и уж потом-то ехать». Это сказал Солоухин, который позже стал антиленинцем номер один! Написав, кстати, хорошую книгу «Владимирские проселки».

Волков: И совсем неплохую книгу «Черные доски», об иконах.

Евтушенко: Это человек был совершенно перекрученный. Выступал тоже против Пастернака. Он такой был. Василий Федоров[111] был гораздо по отношению ко мне добрее, в смысле административном. Он сказал: «Ну рвется за границу, так пустите его. Пустите Дуньку в Европу, пускай она опозорится там!»