В Управлении государственного коннозаводства

Какие же меры принимали коннозаводское ведомство и его глава Павел Александрович Стахович? Первые шаги Павла Александровича во время февральской революции были очень удачны. Когда иссяк источник дохода, закрыт тотализатор, Павел Александрович, опираясь на своего брата, члена Государственной думы, М. А. Стаховича,[160] племянника погибшего писателя, выхлопотал крупные субсидии на призы. Бега продолжались, пусть без тотализатора, а в Москве и без публики, но призовые выплачивались аккуратно. Удалось избежать полной катастрофы. Коннозаводское ведомство и его глава имели известный авторитет в правительстве, так что на государственных заводах все обстояло благополучно, особенно тихо и хорошо было в Хреновой. Когда же Временное Правительство первого состава ушло и воцарился Керенский, положение резко ухудшилось. Стахович потерял нить, которая его через брата связывала с правящими сферами, он оказался чужд этим новым людям. Ему следовало сейчас же уйти, однако он избрал другой путь: решил покинуть революционный Петроград и вместе со штатом чиновников переехал в Хреновую, превосходно там устроился и управлял – но, спрашивается, чем?

Об этом надо сказать с полной откровенностью: действия Стаховича были неправильны и прямо преступны, в самую тяжелую минуту ведомство и все мы оказались без руководства. Тщетно взывали к нему владельцы частных заводов, прося директив и поддержки, тщетно Александра Федоровна Толстая предлагала в дар Хреновой свой завод в Старой Зиновьевке под Симбирском, где в то время производителем стоял Крепыш,[161] – Хреновая безмолвствовала, Стахович выжидал. И только когда большевистская власть сама обратила внимание на отчаянное состояние заводов и всего животноводства, Стахович догадался, что все проиграно, распустил своих чиновников на все четыре стороны, сам выехал в центр и сдал полномочия. Один из очевидцев рассказывал мне во всех деталях об исторической встрече двух Главных управляющих: одного – представителя ушедшего мира, другого – только что воцарившегося пролетариата.[162] Эта встреча была для Стаховича и трагична и тяжела. Быть может, когда-нибудь я опишу ее во всех подробностях, сейчас замечу лишь, что после этого Стахович скрылся с горизонта, и никто из «бывших» его уже не видел.