26
26
Не буду описывать эту нашу поездку на аэросанях.
Мой пассажир молча сидел рядом со мной. Конечно, даже короткий пробег позволял оценить боевые качества этой новой для него машины — машины, далеко шагнувшей от тех первых аэросаней, на которых когда-то я возил другого комиссара, черноусого члена Реввоенсовета 14-й армии.
Мы пронеслись через Петровский парк, потом мимо Ходынки, мимо Тушинского поля к берегу Москвы-реки и по ее руслу, где лежал плотный, нетронутый снег, к знаменитому сосновому бору Барвихи, к санаторию «Усово».
Главный врач санатория разрешил мне пройти к Николаю Егоровичу и посидеть у него четверть часа. Родионов остался с врачом.
Дверь палаты Жуковского была полуоткрыта. Впрочем, эта дверь вела не прямо в светлую, большую комнату — спальню Николая Егоровича, — а сначала в маленькую прихожую. Подойдя, я хотел постучать, но увидел в передней комнате Ладошникова.
Устроившись поближе к свету, он монтировал какую-то вещицу из новых, блестящих свежим лаком планок и брусочков, энергично ввинчивал шурупы. Работал он удивительно тихо, бесшумно. Что же он мастерит? Неужели даже и тут, возле больного Жуковского, возится с какой-нибудь моделью? Я негромко окликнул его. Ладошников оторвался от работы, приветливо кивнул мне, жестом позвал в комнату.
— Вот черт, заедает, — проговорил он. — Погляди… Что ты посоветуешь?
Я разглядел очень остроумную конструкцию наклонного вращающегося столика, который Ладошников сделал для Николая Егоровича, чтобы тому было удобнее читать полулежа. Что-то не ладилось в конструкции, столик плохо откидывался, и Ладошникову пришлось здесь заняться его доводкой.
— Извините, Михаил Михайлович, некогда… Николай Егорович не спит?
— Кажется, просто сидит… Отдыхает. Сегодня он много диктовал.
— Он каждый день работает?
— Да… Большей частью записываю я. — Ладошников грустно добавил: Спешит закончить.
Мы помолчали.
— А я приехал попрощаться… Сегодня уезжаю.
— Куда?
— Под Кронштадт… Понадобились наши аэросани. А кстати и водители. По-видимому, пойдем в бой…
— Кто же еще едет?
Я перечислил работников «Компаса», включенных нами в список.
— Почему же меня не записали?
— Михаил Михайлович, вы… Мы вас не пустим…
— Чепуха… Ты на чем сюда приехал?
— На аэросанях… Захватил с собой комиссара бронесил республики, продемонстрировал ему нашу машину… Кажется, он будет нами командовать.
— Где же он?
— Наверное, где-то тут… Я его оставил у врача.
Отложив отвертку, ничего не промолвив, Ладошников вышел.