ИНСТИТУТ ФИЛОСОФИИ
ИНСТИТУТ ФИЛОСОФИИ
В декабре 1954 года я был принят на работу в Институт философии Академии наук СССР. Произошло это при довольно комичных обстоятельствах. В Институте философии уже знали обо мне и о моей диссертации. Институтские монстры во главе с Модржинской были категорически против принятия меня на работу в институт. Модржинская специально приходила на факультет наводить обо мне справки. Она сколотила целую группу с целью предотвратить мое поступление в институт - у нее был нюх старой чекистки, она чуяла, что я - "не наш человек". Так что никаких шансов поступить в Институт философии у меня не было. Но вот однажды я присутствовал там на ученом совете, на котором защищалась докторская диссертация. Диссертант, бывший сталинист, теперь стал, как и многие другие бывшие сталинисты, антисталинистом. Меня это возмутило. Я выступил и охарактеризовал поведение диссертанта как типичную подлость. Я сказал тогда в заключение восточную пословицу: "Мертвого льва может лягнуть даже осел". Директором института был Ц.А. Степанян, бывший сталинист. Услышав мое выступление, особенно последнюю фразу, он молча вышел из зала и отдал приказ зачислить меня в институт на должность машинистки-стенографистки - это была единственная свободная ставка. Так я попал в Институт философии АН СССР. Через несколько месяцев меня перевели в младшие научные сотрудники.
Забавно, что со мной и на этот раз серьезно беседовали представители райкома партии и "органов". Они тоже восприняли мое выступление как защиту Сталина и расценили его как противоречащее новой генеральной линии партии. Важно было не то, что ты говорил по существу, а то, насколько говоримое тобою соответствовало общей установке. Важно было не то, куда именно шла масса людей, а то, чтобы и ты шел в ногу с нею. Еще в сталинские годы рассказывали такой анекдот один старый большевик в пункте анкеты, в котором спрашивалось, колебался ли он в проведении генеральной линии партии, написал, что он колебался вместе с генеральной линией партии. Этот анекдот рассказывали открыто, над ним открыто смеялись, но за это почему-то не сажали.