НЕВЫЕЗДНОЕ ЛИЦО

НЕВЫЕЗДНОЕ ЛИЦО

Как только появились мои первые публикации, я стал получать личные приглашения на профессиональные встречи и даже просто индивидуально как из стран советского блока, так и из стран Запада. Но меня никуда не выпускали вплоть до эмиграции. Я был, как говорится, "невыездным лицом". И произошло это главным образом потому, что мои друзья и коллеги создали мне репутацию идеологически и политически неконтролируемого человека. Отчасти это соответствовало действительности. Но лишь отчасти, так как все приглашения не имели никакого отношения к идеологии и политике. Просто мои коллеги использовали это как эффективный способ помешать мне наращивать мой авторитет в кругах западных философов и логиков.

В 1967 году произошел скандал из-за того, что меня не выпустили на международный конгресс, на котором я должен был быть одним из трех лично приглашенных докладчиков. Я потребовал, чтобы мне объяснили, в конце концов, причину постоянных отказов. В ЦК КПСС была создана специальная комиссия по этому поводу. В комиссии участвовали сотрудники КГБ. И самым забавным в моем деле было то, что я по сведениям, полученным из ЦРУ, считался агентом ЦРУ.

В агенты ЦРУ я попал при следующих обстоятельствах. В середине шестидесятых годов в Москву приехал один американский профессор, который явно имел разведывательные интересы. Я уже был с ним знаком: он приехал во второй или третий раз. Он попросил меня и нескольких моих друзей, бывших моих студентов, заполнить обширную анкету шпионского характера. Мои знакомые, один из которых потом стал диссидентом, сразу же донесли на американского шпиона в КГБ. Я не стал это делать, хотя не сомневался в том, что этот человек действительно был шпионом. Я заполнил анкету лишь такими сведениями, которые были общеизвестны. Через некоторое время этот американец был выслан из Советского Союза. Заполненная мною анкета почему-то оказалась в руках КГБ. Меня вызвали на Лубянку. Я объяснил, что никаких секретных сведений американцу не сообщил, а доносить на западных шпионов не входит в мои обязанности и не соответствует моим жизненным принципам. На этом инцидент, казалось, был исчерпан. Но, как мне сказали тогда в ЦК, из ЦРУ почему-то передали в КГБ список интеллектуалов, якобы сотрудничавших с ЦРУ. В этом списке был и я. Очевидно, в ЦРУ мое нежелание доносить на их агента истолковали как готовность сотрудничать с ними.

Меня реабилитировали. В этом мне помогли упомянутый И. Фролов, который тогда еще симпатизировал и покровительствовал мне, и бывший друг Б. Пышков, делавший в свое время под моим руководством дипломную работу на факультете. Он после университета стал работать не то в ЦК КПСС, не то в КГБ. (Позднее жена Ольга изобрела термин "ЦК КГБ".) Не знаю точно, по какому ведомству он числился. Но он уже тогда был влиятельным человеком. Фролов и Пышков приложили усилия к тому, чтобы снять с меня запреты на выезд на Запад. Они добились того, что секретари ЦК КПСС Демичев, помощником которого был Фролов, и Б. Пономарев, в штате которого, я предполагаю, тогда был Пышков, изъявили согласие на то, чтобы сделать меня "выездным лицом". Но воспротивился Суслов. И я так и остался "невыездным". После разрыва с группой "либералов" во главе с Фроловым вопрос о том, чтобы сделать меня "выездным", вообще отпал.