К читателю

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

К читателю

Он был самым ярким поэтом поколения, входившего в литературу в конце двадцатых.

В девятнадцать лет он встретил свою будущую жену, Ольгу Берггольц.

Спустя три года их бурные личные отношения закончились. Начались не менее бурные «литературные разборки». Обоих они завели слишком далеко…

В 1930 году Корнилов связал свою судьбу с юной красавицей Люсей Борнштейн. «Восемнадцатилетней дурью пахнет в комнате у меня…»

На самом деле ей было шестнадцать. Однажды он приревнует молодую жену к Мейерхольду, привезшему ей из Парижа флакончик «Коти», и швырнет духи об пол. Люся, недолго думая, выхватит из шкафа свои платья и бросит их в душистую лужицу.

И вот, спустя семьдесят два года, я встречаюсь в Париже с Ириной, дочерью Люси и Бориса Корнилова. От церкви Мадлен мы спускаемся к площади Согласия, через Тюильри выходим к набережной Лувра и говорим о ее отце, который был расстрелян спустя пять месяцев после рождения дочери. И о ней самой, дочери, которая только в двадцать три года узнала, кто ее отец.

Ирина похожа на отца, так же красива, как ее мать, и она пишет стихи. Она рассказывает мне о Людмиле Григорьевне, своей маме, о своей бабушке Таисии Михайловне Корниловой, о переписке мамы с бабушкой. На другой день я увижу эти письма, когда приду в гости к Ирине. А еще я увижу копии протоколов допросов и свидетельство о смерти Бориса Корнилова, в котором черным по белому обычными буквами написано: причина смерти — расстрел.

Наверное, с этого документа — с этого ужаса — и начинается книга, которую вы, читатель, держите в руках. Потому что эта книга в известной мере — ответ убийцам. И этот ответ никогда не бывает запоздалым.

Я вернулась в Петербург и пошла в «писательский дом» на канале Грибоедова, куда Люся в августе 1937 года принесла новорожденную дочь.

И поняла, что должна проделать вместе с Ириной путь от ступенек Мадлен до этого дома и дальше, до Левашовской пустоши, где в тайном могильнике НКВД, среди тысяч других жертв, погребен прах ее отца.

Спустя полтора года мы проделаем этот путь в сопровождении лучшего из возможных Вергилиев — Александра Олейникова, сына расстрелянного на три месяца раньше Корнилова и тоже погребенного на Левашовской пустоши поэта Николая Олейникова.

Корнилов входил в литературу со стихотворением «Окно в Европу» — дерзкой переклички с Пушкиным.

Его публичная травля начиналась на фоне грандиозной подготовки годовщины смерти Пушкина, когда газетные полосы были заполнены пушкинскими портретами, стихами, статьями о нем… на развороте с заголовками: «Троцкистско-зиновьевские террористы разоблачены!», «Приговор приведен в исполнение. Контрреволюционное отребье мечом народного правосудия стерто с лица земли…», «В эти дни одно слово было у всех на устах — расстрел!»

Его последние, написанные в конце 1936 года стихотворения, посвящены Пушкину.

Он был арестован в 1937-м, через месяц после того, как страна с чудовищной помпой отметила смерть поэта.

Через год, в пушкинском феврале, он был расстрелян в тюрьме НКВД.

Судьба держится на внутренних рифмах.

Часть первую книги «Борис Корнилов: „Я буду жить до старости, до славы…“» составляют избранные стихотворения, поэмы, а также новонайденные материалы.

Часть вторую — материалы из Рукописного отдела Пушкинского Дома, в том числе неизвестный широкому кругу читателей дневник Ольги Берггольц, относящийся ко времени ее брака с Борисом Корниловым.

Часть третью книги открывает эссе Ирины Басовой, урожденной Корниловой, «Я — последний из вашего рода…». В эту часть входят воспоминания Людмилы Басовой «Жена поэта», переписка Людмилы Басовой с Таисией Михайловной Корниловой и другие материалы.

Часть четвертая содержит материалы следственного дела Бориса Корнилова из архива ФСБ.

Книгу предваряет эссе Никиты Елисеева «Разорванный мир».

Наталия Соколовская