Из автобиографии

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Из автобиографии

Мне не выдумать вот такого,

и слова у меня просты —

я крестьянил в деревне Дьяково[83],

от Семенова — полверсты.

Я в губернии Нижегородской

в житие молодое попал,

земляной покрытый коростой,

золотую картошку копал.

Я вот этими вот руками

землю рыл

и навоз носил,

и по Керженцу

и по Каме

я осоку-траву косил.

На твое, земля,

на здоровье,

теплым жиром, земля, дыши,

получай лепешки коровьи,

лошадиные голяши.

Чтобы труд не пропал впустую,

чтобы радость была жива —

надо вырастить рожь густую,

поле выполоть раза два.

Черноземное поле на озимь

все засеять,

заборонить,

сеять — лишнего зернышка наземь

понапрасну не заронить.

Так на этом огромном свете

прорастала моя судьба,

вся зеленая,

словно эти

подрастающие хлеба.

Я уехал.

Мне письма слали

о картофеле,

об овсе,

о свином золотистом сале, —

как одно эти письма все.

Под одним существуя небом,

я читал, что овсу капут…

Как у вас в Ленинграде с хлебом

и по скольку рублей за пуд?

Год за годом

мне письма слали

о картофеле, об овсе,

о свином золотистом сале, —

как одно эти письма все.

Под одним существуя небом,

я читал, что в краю таком

мы до нового хлеба

с хлебом,

со свининою,

с молоком,

что битком набито в чулане…

Как у вас в Ленинграде живут?

Нас, конечно, односельчане

все зажиточными зовут.

Наше дело теперь простое —

ожидается урожай,

в гости пить молоко густое

обязательно приезжай…

И порадовался я с ними,

оглядел золотой простор,

и одно громадное имя

повторяю я с этих пор.

Упрекните меня в изъяне,

год от году

мы все смелей,

все мы гордые,

мы, крестьяне,

дети сельских учителей.

До тебя, моя молодая,

называя тебя родной,

мы дошли,

любя,

голодая,

слезы выплакав все до одной.

<1935>