Люся (Отрывки из поэмы)

Люся

(Отрывки из поэмы)

[113]

1

Отходит поезд

с грохотом и гулом —

известный ненавистник тишины,

уже на полках

чемодан с баулом

удобно, хорошо размещены.

И ничего на легком сердце, кроме

спокойствия.

Глаза печаль таят.

А на дощатом,

узеньком перроне

шеренгой провожатые стоят.

Жена беречь здоровье наказала,

дала фуфайку шерстяную,

плед…

Еще, наверно, не ушла с вокзала,

рукою машет полною вослед.

О, сборы и заботы о супруге —

я до сих пор, убейте, не пойму —

зачем фуфайки теплые на юге

и плед

в июле месяце

в Крыму?

Вот так всегда.

Терпите понемногу,

семейную цените дребедень —

пекут вам подорожники в дорогу,

которые засохнут через день.

И в результате просьбы, и указа,

и требований любящей жены —

набиты чемоданы до отказа,

вы чемоданами окружены.

Проклятье,

нетерпение,

истома…

Вы молча наблюдаете, дрожа,

перед отъездом забывая дома

любую половину багажа,

как поступил

герой поэмы этой,

ворчливо резюмируя: «Каюк!»

В защитное, военное одетый,

обычный путешественник на юг.

2

Он гимнастерку снял.

Тяжелой, сочной

была его суровая рука…

Он с проседью серебряной, височной,

но, видимо, не старше сорока.

Он успокоился.

Вагон качало.

Он расстегнул сорочку на груди,

и все увидели, что грудь курчава,

с боков побольше,

меньше посреди.

И в комнатке,

в купе четырехместном,

в табачном,

серо-крашеном дыму

он был, пожалуй,

самым интересным,

но это неизвестно почему.

Обыкновенны были все соседи,

включая всех —

и даму

и юнца,

в неторопливой длительной беседе,

которой ни начала, ни конца.

Юнец краснел.

Ему мешали руки.

Другой сосед раскладывал кровать.

А дама что ж?

Она уже со скуки

была с любым готова флиртовать.

Она и не умела быть иною,

все было так с девичества у ней:

и волосы, подкрашенные хною,

темнее у корней,

багровый рот.

………….

Как часто я

в вагонном коридоре,

порой ночами не смыкая глаз,

позабывал о радости и горе,

раскуривая трубку сотый раз.

Кто завтра мне — поэту и бродяге —

постель постелет,

приготовит чай?

В какой смешной

и новой передряге

придется очутиться невзначай?

В любом селенье,

на любом привале

каких мы только…

(легки дороги…..)

любили,

ревновали,

горевали,

лезгинку танцевали,

пировали,

араку пили,

ели шашлыки.

Вот полустанок.

Пролетая мимо,

я на секунду вижу вдалеке

бревенчатые избы,

клочья дыма

и девушку в малиновом платке.

Она рукою робкою махнула.

Быть может, мне…

……………

Погасла сразу лампочка ночная

и разбудила медленно одних,

другие спали, ничего не зная,

им снилась жизнь

далекая, иная…

Прошел по коридору проводник.

Военный, всполошенный шумом этим,

вскочил и вспомнил:

…поезд…

…еду в Крым…

Был у уборной в очереди третьим,

а потерпев немного, и вторым.

Тяжелым телом хвастаясь холеным,

он вымылся до пояса.

Потом

он вытерся везде одеколоном

и отполировал себя жгутом

из простыни сухой-сухой,

махровой,

минуты три,

а может, больше —

шесть…

И вышел замечательный,

здоровый,

блестели зубы,

захотелось есть.

О, ветчина, слезящаяся жирно,

уже тобой позавтракать пора,

на столике разложена обширно

телятина,

зернистая икра.

……………

……………

1936