ЛЮСЯ ТЯНЕТ ЖРЕБИЙ
ЛЮСЯ ТЯНЕТ ЖРЕБИЙ
— Будем, девчата, жребий тянуть, — объявила Аня Морозова. — На дело идем нелегкое. Может, придется вести себя как кокетка какая-нибудь, с мужчинами заигрывать, флиртовать, если дело потребует. Может, даже вино пить и целоваться…
Смешливая Люся Сенчилина прыснула. Аня бросила на нее укоризненный взгляд. Паша и Лида потупились.
— Вот всегда ты так, Люська! Тебе все хиханьки да хаханьки! Провалишься — в гестапо будешь ответ держать? И нет тут, девчата, ничего смешного. Как ни противно, а не может разведчица волком на врага смотреть. Уметь, когда надо, улыбнуться, стрельнуть глазами — вот наше оружие!
Аня потупилась: у нее самой эти улыбки совсем не получались, ох и трудно давались они!…
Ане Морозовой было всего двадцать лет, но она чувствовала себя командиром, а это налагало большую ответственность, заставляло держаться собранно, строго. Ведь в ее руках жизнь стольких людей — подпольщиц, связных и всех их родных… Аня окинула взглядом подруг: кроме Люси, за столом сидели Лида Корнеева — она спокойно заплетала густую светлую косу — и первая красавица в поселке медлительная Паша Бакутина. Помимо присутствовавших, в подпольную группу Ани входили Саша Барвенков, Вера Молочникова, Варвара Киршина и Мария Иванютина. Всех членов своей группы Аня хорошо изучила, долго присматривалась к ним за последние военные месяцы. С одними в сещинскую школу ходила, с другими не один год жила по соседству, с Лидой училась на курсах бухгалтеров. Аня не сразу согласилась возглавить сколоченную ею группу. Она ссылалась на отсутствие опыта, говорила, что охотно выполнит любой приказ, но сама не умеет приказывать.
Сначала все это было похоже на игру. «Подберите себе клички, — сказали Ане в лесу, — разведывательные псевдонимы. Каждый подпольщик пусть знает лишь свой псевдоним. Только ты, Аня, будешь знать все псевдонимы». И вот Аня стала «Резедой», Сенчилина — «Лебеда», Киршина — «Роза», Бакутина — «Белена», Иванютина — «Люба Первая», Корнеева — «Люба Вторая».
Люся, Лида, Паша, Вера, тетя Варя, Мария Давыдовна… Это были очень разные люди, с разными характерами, к каждому нужен был свой подход. В одном они были одинаковы, одно их сближало — страстное желание начать борьбу с фашистами. Но хотеть бороться — одно, уметь — другое… Как покажут себя эти простые, такие знакомые, такие обыкновенные, ничем не примечательные, вовсе не героического вида люди на опасной, требующей недюжинного ума и крепкой воли разведывательной работе?
Люся сняла с гвоздя на стене старенькую парусиновую фуражку отца. Аня разорвала на четыре доли листок из тетради в косую линейку, на одной написала: «Идти». Крепко скрутила бумажки трубочкой, опустила в фуражку, перемешала. Тянули по очереди…
— Пусто! — выдохнула Лида Корнеева, раскрутив бумажку непослушными пальцами.
— Пусто! — сказала Паша.
— Идти! — едва слышно вымолвила Люся.
Улыбка сползла с побледневших Люсиных губ. До этой минуты жеребьевка казалась ей игрой. «Идти». От этого слова повеяло холодом. Идти на смерть Лебеде совсем не хотелось.
Аня Морозова с сомнением поглядела на подругу. Уж лучше Паша или Лида… Девятнадцатилетняя Люся, с первого взгляда кроткая, добродушная толстушка, была девушкой озорной, невыдержанной, вспыльчивой, необузданной на язык. Из-за такого ее характера, пожалуй, никто на Большой земле не направил бы ее на разведывательную работу. Но в тылу врага помощниками нашей разведки становились самые разные люди, нередко справлявшиеся со своими сложными обязанностями не хуже людей отборных, проверенных, специально обученных. Важно было иметь горячее, любящее Родину сердце, а опыт, закалка, знание врага приходили в борьбе.
Аня не на шутку боялась за Люсю. За ней нужен глаз да глаз. Сколько раз немцы с шумом, гамом и угрозами выгоняли Люсю с работы из-за неуживчивого ее нрава. Хорошо еще, что частей на авиабазе много, что многие из них постоянно сменяются и каждый штаб самостоятельно нанимает работниц.
Раз на кухне "стал шеф-повар приставать к девушкам, что картошку чистили. Рукам волю дает, щиплется. Одна, другая — хи-хи-хи! — и увернется, а Люська взяла фаянсовую миску да изо всех сил хвать немца по жирной его спине! Немец-ухажер ответил ударом громадного кулака в лицо. Лебеда сообразила, что дело может кончиться скверно, побежала в штаб жаловаться, крик там подняла. Кое-как сошла Люсе с рук эта история.
Люське пришлось, правда, на новую работу в другую часть устраиваться — уборщицей. Офицера по найму рабочей силы отговаривали: «Не берите эту кошечку с острыми коготками! Жалуется, скандалит, даже дерется». Однако Люсина обаятельная улыбка, ее уморительный немецкий язык, от которого все немцы животики надрывали, опять сделали свое дело. Но урок ей не пошел впрок — работая уборщицей в казарме летчиков, она утащила у одного из них письма, патроны, документы, шоколад из чемодана. Ее счастье, что летчик не вернулся в тот день с задания. Везучая она. Как знать, может, и справится Лебеда с новым заданием…
Паша Бакутина внимательно разглядывала растерявшуюся Люсю. Светловолосая, курносая, быстрая как ртуть, Люська вовсе не дурна собой…
— У тебя, Люсек, очень симпатичная улыбка, — сказала она авторитетно. — Ямочки на щеках. И смеешься ты так заразительно. Есть в тебе эта самая изюминка. В тебя вполне влюбиться можно.
— Сказала тоже! — пробормотала Люся, краснея до ушей. — Больно нужны мне они! И я им тоже!…
Аня строго сказала:
— Жребий, девочки, пал на Люсю. Пусть она докажет, что мы ей не зря доверяем, пусть выполнит это новое задание. В лесу довольны нами: хвалят за противогаз и разведсводки. Связь, кстати, держим и через твоего, Люся, двоюродного брата — Тима Позднякова.
Тогда еще Аня не понимала, что ей совсем не нужно было посвящать всех членов группы во все свои дела.
— А вот данные об аэродроме, девчата, у нас бедноваты. Знаем о нем мы очень мало. Мы не сможем сами составить план авиабазы. Поэтому «Центр» предлагает нам завязать знакомство с солдатами и рабочими аэродрома. Москва интересуется всем: организацией службы ВНОС на авиабазе…
— ВНОС? А что это за служба? — спросила Паша Бакутина, широко раскрывая глаза. Паша, осиротев, приехала в Сещу, к тетке, перед самой войной. В отличие от сещинских жителей, она плохо разбиралась в авиационных делах.
— Служба воздушного наблюдения, оповещения и связи, — ответила без запинки Аня. — Затем нам надо разведать систему ПВО.
— Это мы знаем, — вставила Люся, — противовоздушная оборона, да?
Люся, окончив в Гжатске восемь классов, мечтала стать летчицей и долго обивала пороги летных школ в Сеще и Бежице.
— Надо регулярно сообщать в лес, какие самолеты базируются у нас в Сеще и сколько их, какая у них бомбовая нагрузка, сколько самолетовылетов сделали они за сутки, сколько самолетов улетело и сколько вернулось. Расположение укрытий, каждой щели — все, каждая деталь должна нас интересовать. Надо засечь зенитные батареи, узнать калибр зениток. Узнать, где спрятаны склады горючего и боеприпасов…
— И все это я должна узнать? — шепотом спросила ошарашенная Люся. — Ой, девочки, да я и не упомню всего!
— Ничего, Люся! — храбро заявила Паша. — Я буду тебе помогать. Мне что — я ведь одна, а у вас обеих большие семьи — чуть что, всех расстреляют.
— Молодец, Паша! Для начала надо узнать номера прибывших недавно авиачастей. На это нам дают всего неделю. Мало? На войне дорог каждый час. Знаю — это трудно, почти невозможно. Но мы обязаны помочь нашим. Так что придется начать сегодня же.
— Прямо сейчас? — проговорила Люся упавшим голосом.
— Да, сейчас! — твердо ответила Аня. — Темнеет уже. Только вам надо сначала приодеться, расфуфыриться, красоту навести.
Люся и Паша, не теряя времени, сели перед зеркалом, стали «наводить красоту» — примеряли серьги и бусы Люсиной мамы, какую-то пропахшую нафталином косынку…
В эту минуту на бреющем полете, словно над самой крышей, с ревом и грохотом пролетел бомбардировщик «Хейнкель-111». От гула моторов затряслись стены, зазвенели стекла окон. Девчата переглянулись — это было похоже на грозное предупреждение…
— Чудаки они там в лесу, — проворчала Люся. — Может, они думают, что я окончила Военно-Воздушную академию имени Жуковского? Как это можно — быть разведчицей среди немцев без всякой подготовки?!
— Вот я и журнальчик ихний модный прихватила, — сказала Аня, — Надо знать, какие у них иностранные моды…
Аня достала из кармана жакета вчетверо сложенный немецкий журнал мод. Девчата вскочили, обступили Аню, стали рассматривать фотографии полуголых красоток с затейливыми прическами, в вечерних платьях, разных немок в костюмах с подбитыми ватой плечами.
— Ну, чисто принцессы все! — упавшим голосом проговорила Паша. — Куда нам до них!…
— Что?! — возмутилась Люся. — Подумаешь! Плевала я на этих фашисток! Да я себе такую прическу отчебучу! С челкой! Прима! Люкс! Сам комендант втюрится! Честное пионерское!
— Ой ли! — вздохнула Паша. — Пойди завлеки иностранного мужчину в таком тряпье. Ну, кто на нас таких посмотрит?
— У нас ведь все хорошее закопано, — пожаловалась Люся. — В яме у меня совсем новый белый костюмчик имеется и даже немножко довоенной губной помады.
— Вот еще! — всплеснула руками Паша Бакутина. — Знаешь, кто сейчас красится? Только «немецкие овчарки»! Я нарочно замарашкой хожу, чтобы не лезли черти немые!…
— Это нас не касается, — возразила Аня. — У нас особое задание! А может, тебе, Люсек, завивку сделать? Щипцы-то у тебя есть!
— Щипцы где-то валялись. Щипцы-то я вмиг разогрею — в печке жар еще есть. А что, если эту вышитую кофточку надеть? Нет, девочки, как хотите, а я не пойду на позор…
— Брось, Люсек! Ты же жребий вытянула!
— Ведь весь поселок презирать будет!…
— Правильно, Люська! — неожиданно поддержала ее Паша. — Я тоже честная девушка, а не «немецкая овчарка» и ни за какие коврижки…
— Да не за коврижки, девчата, а за наше дело!… — рассердилась Аня. — Нашим в лесу и там, за фронтом, надо до зарезу знать, какая тут зенитная оборона, сколько самолетов, где склады бомб — словом, все. Чтобы наши летчики не летали вслепую, не гибли понапрасну. А ну, доставай, девчата, свеклу и уголь! Подмазаться надо!
Люся и Паша снова сели к зеркалу.
— А нам с тобой, Лида, — сказала Аня, поворачиваясь к Корнеевой, — вот какое задание: как стемнеет, мы разойдемся в разные стороны и будем отклеивать, как можно осторожнее, немецкие приказы со стен штабов и казарм около аэродрома. Они очень нужны нашей разведке. Только смотри, Лидочка, не попадись! Хорошо, если расстреляют на месте, а то в гестапо потащут…
Дверь скрипнула, приоткрылась. В горенку заглянула низенькая и шустрая Люсина мама:
— Ну, сороки-балаболки, скоро вы секретничать кончите? Долго мне на стреме за дверью стоять? И зачем это вы расфуфыриваетесь? Чего еще надумали? А белье кто стирать будет? Второй день хлеба в дом ни крохи не принесли!…