3 июля 2001 г

3 июля 2001 г

Вчера сильно ругались с молодой соседкой со второго этажа — Маликой. Это сестра Резвана. Ей около тридцати лет. Не была замужем. Располнела. Стала некрасивой уродливой толстухой, под сто килограмм.

Но я помню ее школьницей! Очень славная девушка, чудная коса! Теперь это совсем другой человек. Злой, завистливый, нервный! Очень грубый!

Последние годы, шесть-семь лет, нашими душами и телами управляет война…

Но я считаю: наглеть даже война права не дает! Хотя, конечно, испортиться в такое время — не проблема…

Этой молодой соседке было очень плохо, когда она узнала, что мы продали свои стеклянные баллоны: 10 штук за 50 рублей. Сама она со своей матерью натаскала в чужую квартиру, как раз над нами, такой же стеклотары столько, что грузовик заполнился с верхом! Скупщик отсчитал им семь тысяч рублей!!! На сегодня эти соседи опять с ним же договорились, сообщили: «У нас есть еще»?!

Хорошо, удобно, весь подъезд пустой. Мы да они.

На третий этаж, в квартиру № 39, заносили ночью мебель…

Сами замки ставят. Сами их меняют.

В бывшем магазине «Овощи» на углу нашего дома давно расположился их мебельный склад! Склад лестниц, паласов, чужой посуды. И наша квартира на первом этаже тоже под хранилище подошла бы! Полы выровнять досками, троим мужчинам этой семьи, не составит труда. Заносить, и выносить на погрузку чужое имущество было бы удобней!

Ан, нет! Мы тут. Не уходим, как на грех.

Какие же гадости молодая соседка нам кричала! О том, что мы забыли, где живем… Что нас, «русских», всех резать надо! Каждого русского мало убить, его надо мучить. И так далее…

Особенно нас с мамой, оттого что мы, «русские сволочи», много видели…

А ведь совсем недавно она учила меня печь хлеб?! Что с нею? Я помню: эта девушка несколько лет тому назад плакала на плече у моей мамы, когда умер ее отец чеченец.

Чтобы сильно не вмешиваться в сегодняшний «бред», я крикнула:

— Хватит! Вы сегодня явно переели и с жиру беситесь!.. — и увела свою маму в квартиру. Но мама успела прокричать о воровстве и о подлых душах.

— Даже своих сирот не жалеют и воруют детские куртки. Притворы и лжецы, — бормотала мама.

Я же приготовила напильник весом килограмма в два — три, остро заточенный. Сунутся милые соседи нас убивать — получат!

Помню, был случай, когда именно Малика не давала русским старушкам и моей матери набрать из общего пожарного колодца воды.

Кричала: «Вода только наша! А вы хоть подохните, вам не дам!»

Тогда моя мама подошла к ней с пустым ведром и сказала: «Я тебе не уступлю. Вода от Бога. Хочешь драться? Будем. Но знай, хоть ты моложе и сильнее меня, я тебя утащу за собой в колодец!» В тот момент Малику уговорил уйти брат, чтобы избежать позора: ведь моя мама не уступила бы.

Успокаивая маму, я случайно в разговоре с ней назвала крикливую соседку Малику — Миланьей. Чем рассмешила маму. Оказалось, в зоопарке Ростова-на-Дону, в мамином детстве, была слониха с таким прозвищем… С этого дня Малика в наших домашних беседах станет носить новое имя — «Миланья». Сестру увел младший брат Резван. Тот, что, по словам Марьям, «особенный врун»! Он приказал, чтобы сестра «заткнулась».

Добавил, что знает, как нужно с нами поступить…

Я не обратила на его шепот особого внимания и торжествовала победу.

Но, долго слыша угрозы со второго этажа в наш адрес, молчать я не могла.

Приоткрыла дверь в подъезд и заорала так, чтобы меня отлично слышали:

— Ты, Малика — Миланья, трижды живущая в беженцах!

Ты, удравшая из дома, в 1994 году, в 1996 году, и в 1999 — м.

Ты, ругающая при этом русских людей и Россию, где кормилась и пряталась, — трусиха и врунья! Слышишь меня?!

Я прославлю тебя на века при помощи своего дневника.

Я запомню этот день! Твои слова! Когда ты о них позабудешь, то прочтешь о своем поведении в книге!

Я сделаю тебя бессмертной, негодяйка!

Продолжаю, вечер.

Эта Миланья, тварь, не извинилась! Ее братьев, ее маму мы предупредили, чтобы они следили за тем, что она болтает! По глупости «подставляет» всю семью своим языком!

Если мы плюнем на старые добрые отношения и пожалуемся в комендатуру, то от них пепел останется! В ответ они обещали Малику утихомирить.

Я заметила, что этим же вечером вся семья с нашего второго этажа активно жаловалась во дворе. Настраивала всех проживающих против нас.

Тот из братьев Борзовых, что заходил к нам в гости и к жене расстрелянного Сулеймана, в квартиру Марьям, сразу перестал с нами здороваться.

Я не хочу ругать всех…

Напишу так: нас окружают люди скверные, лживые и вороватые.

Я заменяю имена специально, для того чтобы не брать на себя недозволенное — не быть судьей! Ведь я пишу о лично своей жизни. О тех, кто рядом. И о том, что происходит вокруг.

Младшенького брата из семьи Борзовых до этой войны страшился весь двор. Из-за его медвежьей силы, соединенной с огромнейшей дурью.

Родные братья-чеченцы не раз наказывали его за воровство и любовь к дракам, сажая в своем частном дворе на тяжелую, как для огромного зверя, цепь! Но при этом он начитан! Человек смышленый и веселый! Сам о себе рассказывает много криминального. Различные приключения. Мы привыкаем.

Мы смягчаемся сердцем. Стараемся понять. Может, это не умно, но… мы — не боимся! Он обаятелен. Он симпатичен. Жаль, легко поддается влиянию хитрецов, которые используют его. Этого своеобразного человека, нашего врага и друга (в одном лице), я буду называть в дневнике «Джим Мульён», хотя он и чеченец. Ему бы понравилось! Поскольку почти все братья Борзовы участвуют в хищениях, они сплотятся с нашими верхними соседями из подъезда, догадалась я. История с телевизором и с отъезжающей в Ленинградскую область соседкой Андерсен однажды коснулась обеих этих семей.

Я вмешалась, но изменить ничего не сумела. Только приобрела новых врагов…

Жаль матерей. До этой войны мы симпатизировали

старшим женщинам, пенсионеркам и большим труженицам. Их дети выросли на наших глазах. Вернее, на глазах моей мамы.

Поэтому так трудно и так не хочется враждовать…

Но они — то! Нашли с кем воевать?!

Я читала вчера и с сегодня две книги: «Два капитана» и «Ошибка Мефистофеля»