2 февраля 2002 г

2 февраля 2002 г

Суббота. Еврейский выходной. Я дома.

Вчера на базаре чудом спаслись!

Примерно 200 метров от нас с крыши «Дома моды» обстреляли сразу два БТРа. Сказали, что убили трех солдат. Я сама убитых не видела. Расстояние большое.

Стрельба при таком скоплении людей! Центр города, рынок! Дети! Женщины!

Военные начали в ответ стрелять из пушки! Порохом запахло вовсю…

Таиса, моя хозяйка, кричит:

— Бросай товар! Бросай! Хватай кошелек и беги, беги!

А я кричу ей:

— Товар — чужой! А кошелек — пустой!

И я стала закидывать в сумку чужие книги. Спасать их.

Мама учит: «Чужое беречь надо лучше, сильнее, чем свою собственность».

Так вот я от страха вся трепещу! Но книги со стола в пакет стягиваю, складываю…

Так собрала весь свой товар. Мой сосед Козерог собрал свой.

Мы оба не выдержали стрельбы и убежали.

А соседка по прозвищу Коржик осталась!

Она сидела под своим столом, закрыв голову руками, надеясь, что потом покупатели будут! Товар у нее мелкий — лекарства. Собирать долго.

Потому пришлось ей, пожилой женщине, даже бабушке, своей жизнью рисковать!

Домой! Домой! Убитых и раненых я не видела. Военные стреляли вверх! Отводили боль души. Но если бы пальнули по рынку, то наверняка было бы месиво…

И свою маму я бы не увидела…

Дома жена соседа-милиционера поймала меня, затряслась и стала просить:

— Не забивайте двери на четвертом этаже!

Тут бы поставить знак вопроса…

Другая соседка, русская бабуля с первого этажа, та, что боится всех, мне шепнула:

«Стулья ваши соседи вынесли с четвертого этажа…» Мама подтвердила это. Она видела жену и дочь милиционера со стульями в руках. Но мама так устала от всего происходящего, что была безучастна. А я разозлилась: «Наворуют, а потом на нас валить начнут, здесь временно живущих! Скажут: “Русские тут были и обокрали”. Это уже было! С таким ходом событий мы знакомы!»

Я поднялась на верхний этаж, не поленилась. Забила чужую квартиру на пять самых больших гвоздей, какие нашлись.

Теперь я еще и страж порядка!

Соседка, жена милиционера, в отместку долго шепталась с криминалом двора…

Настраивала! Чертова кукла!

Они злобно смотрели на меня, а я — на них, в свое окно.

Мама вспомнила: наши ближайшие соседи шептались о том, что вечером, часов в 11, надо спустить вниз кровать.

— Ты им планы поломала поворовать. Усилится вражда, — предупредила она. — Получится тебе же во вред! Ты даже хозяев квартиры на четвертом этаже не знаешь! Не лезь! Вспоминай, что дала тебе история с телевизором в родном дворе? Его не вернули! А нас возненавидели.

Но я все равно буду делать по-своему, и воевать за справедливость.

Иначе, зачем жить?

Сегодня случайно видела Алика. С ним я ссорилась.

Он поздоровался. Попросил прощения!

Обещал помочь. Сказал, что любит меня, несмотря ни на что… Рассказал о мерзостях старого двора. Сплетнях. Ненависти. Советовал выехать нам с мамой из республики…

Говорил, что очень переживает за меня. Сообщил, что по-прежнему живет гражданским браком с наркоманкой — чеченочкой «Синди». Она болеет. Беспомощна.

Он не скрыл, что стал употреблять наркотики.

— Так не страшно! — рассуждал Алик. — Только ТАК не противно жить. Иначе надо уходить в мир лучший, в мир иной.

— Уезжать нам с мамой не к кому! — разоткровенничалась я. — Некуда! Только в чисто поле… Всю жизнь мама и я прожили здесь, в Чеченской республике. Это моя родина! Материальное положение таково: рады, когда есть на автобус до рынка и не надо топать в такую даль пешком.

Ислам был на этих днях на рынке. Хорошенький, добрый.

Он всех угостил мандаринами. И меня.

У меня случилась ссора с Таисой (шутки у нее не всегда удачны).

Она жалеет, кормит меня. Очень помогла мне и маме.

Но неприязнь, желание хоть немного унизить прорываются даже у этой женщины. Как жаль! Мне так часто хочется назвать ее мамой…

В Чеченской республике — общий вирус: ненависть к русским людям.

Даже у самых терпеливых и лучших! Вот что натворила и многократно усилила война!

Однако по родословной в семьях у многих чеченцев за годы СССР случались «смешанные» браки. Уже выросли, стали взрослыми их дети. Мамы и бабушки у многих — русские либо украинки. Особенно многочисленными были такие браки в 80-х годах.

А еще раньше, в двадцатые годы Гражданской войны и голода, детей-сирот из украинских сел, с Волги и Дона массово везли на Кавказ. Их жалели, брали в чеченские семьи… Позднее все они были выселены В. Сталиным вместе с новой родней в Казахстан. В снежном феврале 1944 года. Теперь родственные связи с русскими — позор! Они тщательно скрываются.

Некоторые женщины обменивают паспорта, становятся «чеченками».

Переезжают в другой район города, сочиняют «легенду» семьи…

Не хотят уезжать из республики.

Но желают обезопасить себя и своих детей.

Денежные средства для этой цели есть.

При мне русскую бабушку люди выбросили из автобуса за то, что она посмела заговорить на русском языке!!!

Я даже не успела ничего сделать.

На русском лучше в общественных местах не говорить!

Я же себя никем не ощущаю: ни русской, ни чеченкой…

К чеченцам я — ближе, так как людей русской национальности не знаю! За пределы республики не выезжала. Только на море с мамой в дошкольном детстве.

Помню неблагополучные русские семьи. Любителей выпить и подраться в нашем дворе. В одной из таких семей отец убил родную дочь. Они поссорились из-за бутылки водки…

Эта дикость мне запомнилась. Сейчас, после войны, пьющих чеченцев стало больше. От горя? Разбаловались? Подрастает новое, «современное» поколение? Твердо знаю одно: алкоголь — разрушает. И не только разум — душу!

Прием спиртного один единственный раз за жизнь губит ауру! Что в дальнейшем не позволит достичь первых ступеней совершенства — считают экстрасенсы.

Но вернемся к конфликту от шуточек Таисы: Таиса пошутила, обратившись к старшему брату моего хозяина книг:

— Забирай Полину-Фатиму себе. Она мерзнет тут. Болеет! Кто ее возьмет в жены, с русской матерью?!

А этот «красавец» отвечает вопросом ко мне:

— Ну, что? Будешь со мной спать, как вторая жена?

Я от его слов едва не разрыдалась. Он отошел. А я заметалась, стала без дела перекладывать с места на место товар на столе. Не выдержала, обратилась к Таисе:

— Как ты посмотришь на мой шаг?! Я с ним поговорю?! Пристыжу!

Таиса страшно испугалась. Схватила меня за руку. Стала объяснять:

— Не положено! Ты моложе… Ты что?! Взрослому чеченцу будешь выговаривать?! Терпи!

Она умоляла меня не ходить. Держала. Но я вырвала свои руки и убежала от нее.

Я нагло помешала своему обидчику и двум «долларщикам» считать их деньги. Заявила ему:

— Сейчас! Вы пойдете со мной, и мы поговорим!

— Видишь, я занят. Подожди! — попросил он.

Но я ждать не могла. Я знала: есть вариант — остаться без товара. Совершенно без денег. Меня могут «подставить», сделав мне недостачу…

— Ждать я не буду! Сейчас! — требовала я.

Он подошел ко мне. Я стала кричать на него! Опозорить этого человека стало моей задачей!..

— Вы — старик, рядом со мной! — выпалила я. — Который, на сорок лет меня старше! И только поэтому вы не получили по физиономии! Мне стыдно за вас! Зная мое отношение к жизни и к религии, как могли вы сказать подобную мерзость?! Вы годитесь мне в отцы или дедушки! Я всегда относилась к людям ваших лет с уважением.

Лично к вам — с благодарностью! Потому что помогать выжить честным трудом — святое дело! Вам показалось, что я должна вас благодарить, как уличная девка?! Вы ошиблись! Лучше я умру голодной… Да! Я буду голодать! Мне не нужен ваш товар!

Он обалдел! Вокруг «вольные» слушатели — тоже… Солидный человек, семейный, верующий чеченец. Он извинился передо мной, громко, при всех, пять раз!

Его бледное лицо стало розовым. Дословно извинение прозвучало так:

— Это была неудачная шутка… Подобное никогда больше не повторится! Прости! Прости, ради Аллаха!

Я видела: ему стыдно!

Старший брат хозяина книг быстро ушел.

К своим извинениям он успел добавить:

— Торговые отношения останутся прежними… Я думаю, я надеюсь — ты меня простишь?

На некоторых лицах окружающих я увидела явное недовольство моим поступком. Мнения разделились…

Унизила боевым напором взрослого человека! Он виноват лишь в том, что шутил. Забылся и не учел мой возраст.

Спровоцировала его Таиса…

Несколько мужчин, пожилые женщины за столами вы разили свое удивление:

«Ну, ты даешь!» В их возгласе одновременно я почувствовала: и осуждение моего поступка, и невероятное удивление моей решительностью.

— Я сама за себя. Отца нет, брата тоже, — оправдывалась я.

Сплетни быстро обежали все ряды! Рынок есть рынок! Позднее многие продавцы из других рядов, не покупая мой товар, крутились у моего стола…

Явно желали посмотреть — что за молодая «русская нахалка»?

Хватит! Было другое, приятное событие.

У родственницы хозяйки нашей квартиры есть сын. Он студент! Мы знакомы около года. Парень приходит поговорить. Сегодня его родственницы дружно ушли.

Оставили нас общаться и… торговать.

Я сидела на стуле. Он стоял сзади моего стула и «трещал» о вузе, о студенческом автобусе. Какой-то юмор…

Назову данного товарища — Августин, хотя он чеченец!..

Августин наклонился, ведя веселую беседу.

И едва губами не коснулся моей щеки…

Может, коснулся? Мимолетно? Я не поняла.

Но настроение парень мне исправил!

Внешность этого человека: около двух метров рост, яркие, синие глаза, волосы черные.

Возраст — 25 лет.

Я хорошо помню: 31 декабря прошлого года мы вместе заносили товар его тети в камеру хранения. Помогали ей. Шел дождь. Он не знал, о чем говорить. И я не знала…

Августин спрашивал меня:

— Вам нравится дождь под Новый год? Это к счастью?

Мы носили коробки с выпечкой.

Без всякой причины смеялись под южным новогодним дождем…

Дома я сделала все уроки и читала новую книгу. Автор — Италло Кальвино. Мне понравились рассказы «Тропа паучих гнезд», «Дорога в штаб» и другие.

Царевна Будур