12 ноября 1999 г

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

12 ноября 1999 г

13:10

Клянусь! Я не верила, что останусь жива.

То, что сейчас я пишу, — восьмое чудо света!

Дело вот в чем.

С утра мы пошли на Березку, на небольшой рынок. Надеялись найти картофель. Хотя бы два

килограмма. Если увидим, решили — купим хлеб. У нас мало муки. Меньше половины

мешка. Мука — на экстренный случай.

Мы миновали первый от нас «зеленый» детский садик, вошли в злополучный двор, в

котором нам всегда достается! И тут начали бомбить!

Мы забежали в подъезд на первый этаж большого 5-этажного дома.

В одном подъезде никого не оказалась — спрятаться было негде, и мы забежали в другой подъезд, а там русская старушка. Она сказала, что живет здесь совершенно одна. Больше никого нет. Но у нее есть ключи от всех квартир. Хозяева доверили, на случай пожара. В том числе и от квартиры на первом этаже. Мы вошли. Бомбить продолжали — самолет кружил прямо над двором.

На наших глазах стекла из окон, затем сами окна, остатки вещей от «оконной» стены вылетели на улицу. Образовался проем. Две широкие кровати, без колес, на ножках, поехали на нас! Белый дым, похожий на пар или туман, проник в окно. Стало плохо видно. Душно. Появился неприятный, едкий запах!

Я услышала голоса. Во дворе громко разговаривали. Я подошла к другому, уцелевшему окну. Посмотрела вниз и увидела двух парней в джинсовых костюмах. Они сидели на мокрой снежной скамье.

Один обхватил голову руками и выл, как зверь. Второй повторял:

— Ты чего? Ты с ума сошел? — он бил первого по лицу, посыпал его голову снегом.

Где-то кричали раненые. Жутко!

Русская старушка, кругленькая и неунывающая, говорит:

— Живы! Значит, о живом думать надо! Моя квартира на третьем этаже. Дочь недавно умерла. Было ей 29 лет. Помянуть хочу!

Ее пальто своей девочке заберите! Оно новое. Мы пошли к доброй женщине на ее родной, третий этаж. Зашли. Я померила драповое пальто цвета бордо. Оно мне подошло.

Мы быстро свернули подарок, стали класть в пакет и благодарить бабушку. Мама сказала:

— Живем рядом. Вдруг разбомбят, а вы живы останетесь? Приходите! С нами перезимуете. Мы недалеко. Ваш двор, детский сад и через дорогу.

Мама быстро записала ей наш адрес на обоях.

Тут оглушительно прогремел взрыв. Это бомбил самолет! Пятиэтажный дом шатнуло, и он — накренился. От страха я перестала соображать. Смотрела на распятья на стенах и на кресты. Стекла летели с частями балкона вниз. И от взрывной волны дверь вылетела на лестничную клетку. Поволокло дымом…

«Только бы здесь не умереть, на третьем этаже…», — мелькнула мысль.

Я прошептала, садясь на пол:

— Мама!

И тут поняла, что голос у меня пропал…

Бабушка принялась молиться, бить поклоны.

Мама обреченно заявила: «Кажется, нам конец. Давай обнимемся!»

Но тут мы услышали крик в подъезде. Мужчина, которого ни я, ни мама не знали (видели на своей улице), перескакивая через ступени, бежал к нам. Он размахивал руками, громко кричал:

— Дом горит! Сейчас, обрушится стена! Скорей! Бегите! Ну, быстрее же! В подвал! Через дорогу!

С ним был один из двух парней со двора. Второй потерялся. Мы ринулись вниз. Осколки жутко резали мою правую ногу… Боль была адская.

Помчались в уже знакомый двор с маленьким подвалом, под вой самолетов. Где-то стреляли с автомата — наверное, именно по самолетам в небе.

Подвал оказался закрыт! На двери висел большой замок! Тогда мы вчетвером побежали к «красному» кирпичному детскому саду. Я упала от страшной боли в ногах, и меня потащили волоком за капюшон. Несколько бомб мы переждали в детском саду. Без окон и без дверей. И без кафеля! Успела заметить я. Кто его ободрал?! Кто успел?

Самолеты улетели. Мы вышли. К удивлению мамы, в руках я держала свою коричневую «клюку» — палка не сломалась! Я так вцепилась в нее, что потемнели пальцы! Мы успели перейти дорогу и войти в следующий двор.

Услышали знакомый скрежет. Так предупреждает о себе «Град». Мама и я мгновенно шагнули в подъезд дома, того, что был слева. Постучали наугад. Нам открыли. Впустили в квартиру первого этажа. Женщина чеченка и ее сын, мужчина примерно тридцати лет.

Тут «бабахнуло»!

— Мы у вас отсиживались, — сразу вспомнил молодой хозяин.

Мне стало плохо с сердцем, и они дали мне валидол. Часть таблеток я оставила маме.

Хозяйка дала нам обеим воды с валерьяной.

Моя мама уместилась на табурете. А я сидела в чужом коридоре прямо на баке с водой. Все замерли, ожидая очередного удара.

— Где-то потерялись мужчины… — вспомнила мама. — Они пытались нам помочь.

— И русская бабушка! — вторила маме я, — И кажется, я посеяла подарок, пальто!

Мама махнула на меня рукой.

Зашатались стены. Сильнейший взрыв разломил часть потолка. Мы сплотились, прячась друг за друга. Нас обсыпало штукатуркой и щепками. Словно огонь прошел сквозь нас — так стало горячо. Еще один мощный взрыв странно, снизу, толкнул полы. Он свалил маму с табурета, а мужчину с «присядок» на четвереньки. Обстрел из «Града» быстро закончился. Больше эту махину не заряжали. Мы ждали. Но скрежета, характерного для подготовки к вылету новой «порции» снарядов, слышно не было. Все вышли на улицу. Мужчин и старушки не увидели. Увидели сгоревшую квартиру рядом, на втором этаже. Дыра, как дополнительное окно, показала нам мебельный гарнитур, «спальня». Туда попал снаряд. Там дымился пол…

— Смертельная тишина! — произнес сын укрывшей нас женщины.

Мы поблагодарили наших спасителей два раза: на чеченском и на русском языках. Простились. Пошли вниз. На рынок. Он был пуст. Магазин рядом закрыт. Цепь и замок.

Если обстрел — укрыться негде.

— Быстро! Домой! — скомандовала мама и потащила меня изо всех сил. У садика из красного кирпича мы нашли пакет с пальто. Когда шли через двор, в окне второго этажа увидели знакомую бабушку. Она помахала нам рукой. Часть стены и крыши в этом доме исчезли. С третьего и с четвертого этажей валил густой черный дым. Мужчину и высокого парня в джинсах мы не встретили. Тот, что выл, лежал у скамьи. Он был не… целый, осталась только его верхняя часть. Под ним огромным пятном темнела кровь. Мы побоялись и не подошли.

Частный сектор «смело». Даже кирпичей не осталось! Щебень по земле. И отпечатки на том месте, где стояли заборы… Огромные ямы! Исчезли дома и сады. Целая улица стала пеплом…

А тут мы смотрим, идут с рынка Березки седой дед Николай и Хавин папа, наши соседи. Оказывается, они так напугались авианалета, что лежали все это время, закопавшись в снег, и не шевелились. (Они тоже ходили искать, где купить хлеба.)

Дома у наших дверей нас ждала старая бабка Стася. Она стучала к нам. Ей, естественно, не открывали. Нас ведь не было. Из-под нашей двери шел дым! Мы вошли.

Одновременно горели: окно, штора, ножки полированного стола и пол. Пришлось выливать всю воду. Носить растаявший снег и грязь в комнату.

— Хорошо — все отсырело! Слабый огонь, — радовались мы.

Управившись со своими делами, обнаружили, что у нас поменялись соседи. Родственники женщины с четвертого этажа ушли или уехали. Заселились, как нам обещала мамина подруга Марьям, люди из дома напротив: бабушка Нина — 73 года, три ее внука, молодая женщина Валя, ее дочь.

Я и мама повеселели.

Это же та семья, с которой мы переживали первую войну!

Ссорились. Мирились. Дружили. Помогали друг другу. Они жили у нас, как беженцы.

Мы, тогда совсем маленькие дети, спали, а взрослые встречали под обстрелом новый 1995 год! Под окном разорвался снаряд, и на них от взрывной волны упала железная решетка с окна. Тогда мой город Грозный бомбили по приказу президента Ельцина.

Был «веселенький» новогодний праздник… Плохо открывается наша входная дверь.

Перекос пола в подъезде и в нашем коридоре! Значит, сильно трухнуло дом.

Как раз сейчас молодые мужчины со второго этажа помогают нам, стесывают полы.

Кошки наши натерпелись страху не хуже нас. Это я увидела потому, как они нам обрадовались.

На улице снег.

Вечер.

20:45

Опять бьют «Градом».

Если я не погибну, Дневник, встретимся утром!

Полина