Демократия и диктатуры
Демократия и диктатуры
ДОКЛАД, ПРОЧИТАННЫЙ В ФИЛАДЕЛЬФИИ 17 ОКТЯБРЯ 1938 ГОДА
Весной этого года я был среди вас. Я ездил из города в город, призывая всех к общей борьбе за свободу человека, без которой не может существовать и, наверное, погибнет вся наша гуманитарная культура.
Мои речи не были академическими рассуждениями, а призывом к духовной мобилизации, к действию, к борьбе. Ибо, живя в Европе, я видел как слабеют там силы демократии под напором динамических идей и наступательных действий трех тоталитарных диктатур — гитлеризма, фашизма и сталинизма.
Я особенно подчеркивал, что нужна беспощадная идейная борьба не только с коричневым, но и с красным фашизмом, ибо именно большевизм породил все остальные диктатуры в Европе. Я говорил, что без восстановления сильной демократической России нельзя остановить все новые и новые триумфы Берлина и Рима.
Я говорил так вовсе не потому, что я русский, не из?за национального самомнения. Достаточно взглянуть на карту Европы, достаточно подсчитать силы в обоих лагерях, для того чтобы увидеть трагическую для демократии картину.
Теперь я возвращаюсь к вам для того, чтобы говорить о том же с еще большей настойчивостью. Ибо я возвращаюсь из Европы, которая с трудом удержалась на самом краю новой военной катастрофы. И за этот условный мир европейским демократиям пришлось расплатиться дорогой ценой.
Я знаю, что эта чрезмерная, как говорят, унизительная уступчивость демократии вожделениям тоталитарных диктаторов вызывает у многих из вас раздражение, усиливает в вашей стране стремление отойти в сторону, замкнуться в «блестящем уединении», как в конце XIX века пыталась замкнуться Англия.
Но логика истории непреложна: страдая и падая, человечество все?таки идет от разобщенности к единству. Оно уже сейчас духовно едино. Борьба идей не знает теперь ни географических, ни национальных границ. Один из ваших президентов уже переплывал океан в поисках общего справедливого мира, и можно почти с уверенностью сказать, что рано или поздно придется плыть и одному из его преемников.
Между свободой и насилием борьба сейчас разгорается во всем мире. Свобода победит везде или нигде. Самая могущественная крепость демократии будет в конце концов взята, если окажется окруженной со всех сторон врагами. «Изоляция, — сказал Кордель Холл, — не есть средство для безопасности, но плодовитый источник опасности».
Впрочем, я отнюдь не зову вас к дипломатическим или военным союзам. Человечеству, прежде всего, сейчас нужно духовное единство всех верящих в свободу как в основной закон человеческого общежития. Прежде всего необходимо духовное возрождение, моральное перевооружение. В старые формы государства нужно влить новый дух, дух веры, правды, честности и любви. «Без этого самое могущественное вооружение, самые совершенные договоры только замедлят выплату по счетам». Так сказано в обращении группы крупнейших английских государственных деятелей к съезду так называемой «Оксфордской группы».
И прежде всего, нужно быть правдивым перед самим собой. А говоря правду самим себе, вы, граждане Соединенных Штатов, и мы, русские, должны признать свою вину и долю ответственности в нынешнем тяжком положении Европы, потому что европейская демократия — или, скорее, то, что от нее осталось, — не в силах без помощи Соединенных Штатов и в отсутствии сильной и свободной России внушать свою волю диктаторам. Она в силах только обороняться, отступая часто на совсем не приготовленные заранее позиции.
Вспомните, что Соединенные Штаты помогли в 1918 году победить, но не захотели участвовать до конца в построении новой Европы, нового мира.
С другой стороны, Россия вынесла на своих плечах всю тяжесть войны на фронте во много тысяч миль в Восточной Европе и Азии, но в устройстве нового равновесия в Европе она не участвовала, оказавшись на многие годы опорной базой милитаристической и националистической реакции в Германии.
Именно тогда, в эпоху Версальского мира и установления первой в Европе диктатуры — диктатуры Ленина, — был заложен в Германии фундамент торжества гитлеризма. «Этот мирный договор, писал в своей книге “The Peace Negotiations” Лансинг, Государственный секретарь при Вильсоне, — будет источником новой войны; это так же верно, как то, что день возвращается после ночи».
Но Версальский мир не был бы миром, рождающим войну, если бы на мирной конференции в Версале присутствовала только что свергнувшая монархию демократическая Россия. Это я могу сказать с полной уверенностью, потому что цели войны, провозглашенные Россией после революции, совпадали с теми идеями, которые президент Вильсон высказал потом в своих знаменитых 14 пунктах программы мира. А Россия не была на мирной конференции потому, что Ленин, стремясь к своей диктатуре, стал орудием германского штаба для взрыва демократической России.
Предавая русскую демократическую революцию, Ленин и большевики предали в то же время и всю европейскую демократию, так как подготовили нынешнюю трагедию Европы.
Вы не верите?.. Я сейчас вам это докажу свидетельским показанием г. Троцкого. Ибо 5 марта 1938 года в «Нью — Йорк Таймс» Троцкий, который сам был военным комиссаром, разоблачил совместную работу советского правительства и германского штаба.
Но это еще не все. Недавно бывший коммунист Волленберг, долго работавший на ответственных местах в Красной армии, опубликовал исключительно интересную книгу, в которой он целиком подтверждает показания Троцкого и добавляет, что сотрудничество большевиков с немецким штабом продолжалось еще и при Гитлере в течение свыше двух лет и прекратилось лишь в 1935 году по инициативе Германии[266].
С этого срока прошло лишь три года, и нельзя сомневаться в том, что после многолетнего сотрудничества немецкий штаб отлично знает техническое и психологическое состояние Красной армии; знает, может быть, гораздо лучше, чем некоторые из демократических союзников Сталина в Европе.
И разве у этих союзников, когда пришлось решать роковой вопрос о войне, не встали перед глазами образы казненных маршалов, адмиралов, генералов, сотен офицеров? Разве не закрадывалось в них сомнение в боеспособности армии, где весь командный состав, еще не расстрелянный и не сосланный, отдан под строгий надзор агентов политической полиции?.. В одном из номеров лондонского «Таймс» в острые дни чехословацкого кризиса корреспонденция из Москвы была напечатана под таким ироническим заглавием: «Москва тоже готовится к войне. Сто офицеров расстреляно».
Судьбы европейской и даже мировой демократии были роковым образом связаны до чехословацкого кризиса с советской армией. Вы должны узнать, по каким причинам Сталин так усердно и беспощадно «чистит» ее командный состав.
Волленберг, о котором я только что говорил, дает на это исчерпывающий ответ, точность которого я могу подтвердить, ибо часть этих данных была в моем распоряжении задолго до опубликования его книги.
Описывая всю историю заговора маршала Тухачевского, о котором вы, конечно, слышали, Волленберг доказывает, что высшее командование армии решилось на военный переворот во имя укрепления боеспособности страны.
С военными были связаны наиболее либеральные большевистские сановники вроде Рыкова, Бухарина, Пятакова. Более или менее близкое участие в заговоре принимали также «две трети правительства СССР, пять шестых правительства Белоруссии и Украины и девять десятых правительства Туркестана». Все эти люди поняли, что политическое рабство и крепостное хозяйство не только вызывают в населении почти поголовное озлобление, но и разрушают всю хозяйственную машину государства. Они поняли, что в таких условиях армия в случае внешней опасности едва ли может выполнить свой долг обороны. Поэтому, говорит Волленберг, во всех вопросах внутренней политики Тухачевский и его единомышленники выдвигали требование демократизации страны. В осуществлении демократизации они видели единственное средство для создания условий, при которых только и возможно наиболее полное использование сил населения в интересах обороноспособности страны.
Перед нами дикий парадокс: Красная армия должна защищать демократический строй в чужих государствах, но у себя дома она остается на службе у одного из тоталитарных диктаторов.
Спрашивается, почему же Сталин, заявляя себя защитником демократии за границей и готовый воевать в одном ряду с демократическими армиями, так упорно — рискуя жестоким поражением — калечит командный состав своей армии и беспощадно расстреливает всех сторонников демократии в армии, как и во всей России?
Ответ на этот вопрос имеется. Он страшный, но совершенно ясный. Его можно найти в официальных писаниях и выступлениях самого Сталина. Со времени абиссинской войны московский диктатор твердо верит, что новый военный конфликт между всеми капиталистическими державами неизбежен. Будет новая мировая война, предсказывает последние годы Сталин. Она уже есть, пишет «Правда» 19 сентября. «Втихомолку, как?то незаметно, народы вползли во вторую империалистическую войну». А эта капиталистическая война народов неизбежно превратится в революционную войну классов в мировом масштабе, в социальную пролетарскую революцию.
Мне не раз приходилось указывать на то, что Сталин верит в это превращение так же глубоко, как верил Ленин и до сих пор еще верит Троцкий, и что причина смертельной ненависти, которая разделяет Сталина и Троцкого, вовсе не в различии идей и принципов, а лишь в различии тактики и стратегии.
Мне также не раз приходилось утверждать и настаивать на том, что как бы ни были различны в своих конечных целях Сталин, Гитлер и Муссолини, между ними существует глубокое, органическое сходство. Ибо все диктатуры рождены войной, живут войной — классовой, расовой или империалистической — и стремятся к осуществлению своих конечных целей через войну или угрозу войны.
Существует еще и иное сходство, которое необходимо постоянно подчеркивать: все три диктатуры — большевистская, гитлеровская и фашистская — насыщены одной и той же органической ненавистью, ненавистью к демократии, ненавистью к свободе. Для них всех одинаково человек не субъект гражданских, политических и духовных прав, неотъемлемо принадлежащих ему. Человеческое существо есть только строительный материал для создания тоталитарного общества.
Насилие для достижения диктаторских целей есть основной метод управления во всех тоталитарных государствах. Все диктаторы — ив Москве, и в Берлине, и в Риме — во всей своей деятельности исходят из правила, что неограниченный деспотизм правящего меньшинства есть единственный закон человеческого общежития.
В начале большевистской власти общественное мнение Запада было убеждено, что этот режим был специфически русским явлением. Теперь положение коренным образом изменилось. Система абсолютного духовного рабства, в форме тоталитарных идеокра- тических диктатур фашистского или гитлеровского типа, ныне насаждена в самом сердце Западной Европы.
Конечно, государственные деятели и дипломаты утверждают, что международные отношения не могут зависеть от внутренней политики той или иной страны. Официальные дипломаты великих демократических держав решительно отвергают принцип разделения мира на «идеологические блоки». Но общественное мнение свободных стран не может и не хочет следовать за официальной дипломатией. Отныне не только социалистические и либеральные партии, но даже некоторые влиятельные консервативные круги тесно связывают защиту международного мира с защитой индивидуальных свобод и демократии против натиска тоталитарных диктатур.
И все же, как это ни странно, общественное мнение западных стран исключает большевицкую диктатуру из списка этих режимов насилия, которые грозят демократии. Это — глубокая и роковая ошибка, ибо большевизм есть несомненно духовный отец и вдохновитель всех современных диктатур.
Муссолини сам объявил в начале своего торжества: «Наши учителя в Москве». И отвратительная расовая политика Гитлера, Геббельса и Геринга есть лишь верная копия так называемой классовой политики Ленина, Троцкого и Сталина. Ныне, по сообщению бежавшего из России итальянского коммуниста, в концлагерях СССР находится на каторжных работах количество людей, в 14 раз превышающее все еврейское население Германии.
Внутреннее тождество всех трех тоталитарных диктатур совершенно очевидно. Это их тождество и роковую связанность их судьбы отлично чувствует изнывающее под игом Сталина население России. Там теперь ходит такой анекдот. Один спрашивает: «Когда наступит конец диктатуре Сталина?» Другой отвечает: «Сталин умрет от разрыва сердца, узнав, что Муссолини застрелился на могиле Гитлера».
Итак, все диктатуры похожи друг на друга и несут с собой угрозу мирового конфликта. Рискуя войной, Гитлер вынуждает демократические страны к отступлению. Провоцируя войну, Сталин рискует судьбами России и надеется насадить повсюду — не только в фашистских, но и в демократических странах — тоталитарную диктатуру коммунистического меньшинства.
Через двадцать лет после войны, которая должна была всюду установить демократию, Европа впала в страшный, может быть, смертельный кризис: фанатики войны — классовой или расовой, не все ли равно, действуя по — разному, одни атакуя с фронта, другие заходя в тыл, упорно хотят взорвать все вековое здание демократической гуманитарной культуры в Европе, а затем и во всем мире.
Конечно, в своих расчетах на последствия войны Сталин наполовину прав. В хаосе разрушения новой мировой войны, в которую, как пишут большевики, «вползает» капиталистический мир, нынешняя Европа прекратит свое существование. Но кто воцарится на развалинах ее блестящей культуры? Коммунистический тоталитарный террор, думает Сталин. А вот бывший коммунист, крупный работник Коминтерна, многие годы проживший в Москве, Ф. Боркенау, опубликовал книгу «The Communist International». В этой книге, на основании своего долгого опыта, он убедительно доказывает европейским рабочим и демократам, что идея «национального единства, воплощенного в едином человеке», оказалась для народной массы гораздо притягательнее, сильнее идеи классовой пролетарской диктатуры.
И действительно, все попытки насадить в Европе большевистскую диктатуру до сих пор кончались неизменным торжеством разного рода фашистских диктатур, которые на место идеи класса ставили идею нации или расы. И чем дальше продолжается подрывная работа сталинских почитателей и агентов в мировом масштабе, тем грознее становятся силы фашистских вождей, тем труднее становится борьба за свободу человека, эту основу всей человеческой культуры.
И так будет продолжаться до тех пор, пока идейный фронт борцов за демократию будет изнутри разлагаться и обессиливаться коммунистами. Так будет продолжаться до тех пор, пока в борьбе с фашизмом демократические и рабочие организации будут идти рядом в тесном союзе с коммунистами.
Никогда еще история не видела столь противоестественного и морально отвратительного политического союза, как союз западных демократов и социалистов во имя защиты мира, свободы и демократии с самыми страшными ненавистниками и гражданского мира, и индивидуальной свободы, и социальной демократии.
Повторяю то, что сказал в начале: прежде всего нужно духовное единство и моральное перевооружение, ибо защищать свободу можно только чистыми руками.
Я не говорю здесь, конечно, о дипломатических, торговых и прочих отношениях иностранных держав с Москвой. Эти отношения неизбежны, как неизбежны они и с фашистскими правительствами. Я говорю о свободном общественном мнении, об идейной борьбе демократии с силами насилия и ненависти.
В этой борьбе не может быть гнилых компромиссов, никаких замалчиваний, никакой лжи. А между тем во имя борьбы с фашизмом слишком многие демократы в Европе и в вашей стране не хотят слышать криков отчаяния, доносящихся из СССР, и стыдливо и даже с раздражением против жертв отворачиваются от эксцессов самого жестокого террора в России.
Если бы врачи во время чумной эпидемии, изолируя одних больных, других по своему вкусу оставляли среди здоровых, их бы предали суду как преступников, ибо под видом борьбы с чумой они занимались бы распространением страшной болезни. Увы, слишком часто сейчас демократы уподобляются таким врачам, не подвергая моральной и политической изоляции носителей большевистской бациллы.
Сам Гитлер хорошо понимает полезную для него роль коммунистов в рядах демократий: их присутствие среди защитников свободы и гуманитарной культуры ослабляет моральную силу этой защиты.
В своей знаменитой речи в Нюрнберге 12 сентября он говорил: «Какая кровавая ирония в истории человечества — плечом к плечу с демократами мы видим представителей самой кровавой тирании, которая когда?либо существовала».
Сам Гитлер несомненно достойный ученик Ленина и Сталина. Его путь тоже омыт кровью и слезами человеческими. Но правда все?таки остается правдой. И сказанная устами Гитлера, она от этого не становится ложью.
Правда же в словах Гитлера состоит в том, что демократия Запада, борясь за свое существование в союзе с представителями действительно самой кровавой в истории человечества тирании, готовит себе не победу, а поражение.
Нужно отдать справедливость и Сталину. Он, предлагая социалистам, демократам и рабочим на западе Европы и в Америке образовать единый фронт для борьбы с фашизмом, никогда не скрывал основной цели этого маневра: взорвать демократию изнутри. Вы помните, что еще в 1934 году ближайший сотрудник Сталина, генеральный секретарь Коминтерна Димитров, весьма красноречиво сравнивал этот маневр с «троянским конем, введенным в самый центр демократической крепости».
Собственно говоря, Сталин — как мне не раз приходилось на то указывать — старался повторить в Западной Европе и Америке тот самый демократический блеф, благодаря которому Ленин захватил власть в 1917 году в России.
В те дни Ленин пытался построить диктатуру, в то же время прикидываясь убежденным демократом и обещая непосредственно передать всю власть солдатам, рабочим и крестьянам.
Ленину удалось обмануть часть русского народа. Ибо в октябре 1917 года еще никто не мог предвидеть, чем большевизм окажется на практике.
*
Но каким образом вожди западной демократии могли так легко поверить в демократическую добродетель коммунистов? Как могли они так легкомысленно включить худших врагов свободы в авангард ее защитников? Каким образом, после двадцати лет большевистской власти, опытные западные политические деятели оказались еще более наивными, чем русские солдаты и матросы в 1917 году?
Я не думаю, чтоб они были так слепы… Я убежден, что демократические и социалистические партии отлично знали и знают правду.
Привожу слова Леона Блюма, вождя французской социалистической партии и бывшего премьера, который писал в 1934 году:
«Коммунизм не только извращает основные идеи социализма, он также извращает его моральные устремления. Мы (социалисты) пытаемся взывать к самым благородным требованиям разума и к самым чистым чувствам человеческой души, тогда как коммунизм эксплуатирует самые низкие инстинкты; мы пытаемся возвысить, он пытается унизить; мы пытаемся облагораживать, он пытается опошлять. Его методы: ложь, двойная игра, клевета. Он вскармливает такие страсти, как зависть, насилие, жестокость. Мы сможем говорить о едином фронте, когда социалисты перестанут быть париями в глазах русской тирании, когда демократические свободы и всеобщее избирательное право будут восстановлены в России».
Аргументация Блюма основана на строжайшей логике. Коммунисты могут быть включены в ряды защитников свободы только тогда, когда они докажут на деле свою преданность идеалам свободы, т. е. тогда, когда они откажутся от тоталитарной диктатуры в России.
Но каким образом сам Леон Блюм и все левое европейское общественное мнение знали, каков правильный путь, на который нужно вступить, и в то же время этого пути не избрали?
Как это случилось?
Случилось это потому, что соотношение международных сил в Европе и Азии требовало, чтобы Красная армия находилась на стороне великих демократических держав, противящихся оси Берлин — Рим — Токио.
Еще не так давно авторитетный французский консервативный политический деятель говорил о том, что Россия представляет «огромные массы людей и сырья» и потому является необходимым фактором мира и международного равновесия.
Так замыкается круг. Мы возвращаемся к началу моего доклада. Потребность опереться в борьбе с наступающими тоталитарными диктатурами на неисчерпаемый источник живой силы и естественных богатств России совершенно понятна.
Но для этого, как я уже говорил, необходимо прежде всего существование самой России, свободной и сильной, не связанной с безумными задачами Коминтерна.
*
Недели за две до отъезда в Соединенные Штаты я случайно присутствовал при разговоре чистокровного немца, социалиста- эмигранта из Германии, с французом. Шла речь о войне, которая тогда еще считалась некоторыми неизбежной. Немецкий эмигрант рисовал обнадеживающую для демократии картину войны: подумайте, говорил он, ведь в Германии живут миллионы рабочих, которые ненавидят диктатуру Гитлера, которые ждут только возможности восстановить в Германии свободу. Мобилизация и война даст им штыки и пулеметы, которые они обратят против власти. И тут же он стал говорить о помощи, которую окажет западной демократии советская Россия.
Но почему же пойдут драться за чужую свободу мобилизованные русские рабочие и крестьяне, когда они сами мечтают о штыках и пулеметах для своего собственного освобождения? Ведь на каторге, в концлагерях население в России колеблется между пятью и семью миллионами. Ведь, по словам казненного Бухарина, все русское крестьянство эксплуатируется феодальным способом и вместе с рабочими находится в крепостном состоянии.
Что будут делать во время войны русские крестьяне и немецкие рабочие, мы не можем знать, а можем только предчувствовать. Но мы все вместе должны понять, что страдают люди везде одинаково, что все страдающие должны создать единое братство духовной солидарности и сотрудничества в борьбе.
Если бы европейская и американская демократия с самого начала существования тоталитарной диктатуры в России подвергла ее такому же духовному бойкоту, как теперь гитлеризм, с таким же энтузиазмом разоблачала отвратительный террор Сталина,] как разоблачает преступления тайной полиции Гитлера, — то сейчас демократия в Европе не переживала бы такого трагического времени. За непонимание этой простой истины, за долгое пренебрежение к судьбам народов России, изнывающих под игом тоталитарной диктатуры, западная демократия сейчас жестоко расплатилась.
Поэтому я говорю вам с удвоенной стой то, что говорил вам шесть месяцев тому назад: неустанно боритесь с тоталитарной идеологией гитлеризма и фашизма, разлагающими демократию, но не увлекайтесь иллюзиями — не принимайте диктатуру Сталина за Россию. Организуйте международное общественное мнение для давления на Кремль, во имя установления в России свободной демократии. Не прикрывайтесь лицемерными фразами: «Мы не можем вмешиваться во внутренние дела СССР, ибо советское правительство состоит в союзе с западной демократией».
Царская Россия тоже была в союзе с республиканской Францией, но это совершенно не мешало свободному общественному] мнению у вас и в Европе разоблачать преступления царизма и настойчиво требовать демократизации России.
*
Общественному мнению свободных стран не нужно ни дружить с диктаторами, ни бояться их. Повсюду пробуждается воля положить конец нынешнему невозможному положению мира, 1 когда вся энергия государств и правительств поглощена производством неисчислимого количества пушек, танков, дредноутов, 1 газов или истреблением себе подобных.
И эта пробудившаяся твердая воля человечества уже совершила чудо: она остановила Европу на самом краю военного безумия.
Невилл Чемберлен и Даладье своей политикой терпеливого сговора и уступок спасли самое существование демократии в Европе. Только слепой может не видеть, что они в этой грандиозной борьбе опираются на подавляющее большинство в своих странах.
Спокойное мужество, с которым уходили сотни тысяч людей в армию и во флот, доказывает, что, поддерживая борьбу за мир, люди не руководствовались шкурными интересами.
А чем же?
Глубоким, инстинктивным сознанием, что даже победоносная война разрушит самые устои существования свободных народов.
В своем знаменитом и замечательном обращении 28 сентября к Гитлеру ваш президент совершенно точно передал отношение к войне всякого честного человека.
Я видел сам, с какой глубокой человеческой радостью и как единодушно пережили люди весть: войны не будет. Я понял: мир устал жить в ненависти, насилии и крови.
Освободить от этого кошмара может его только демократия.
Подумайте, в каком безумии войны уже находился бы мир, если бы всюду царствовали Гитлеры и Сталины.
Демократия должна наконец поверить в свою великую историческую миссию. Только свободные у себя дома люди могут создать прочный мир.
Демократия должна, как я сказал, морально перевооружиться; она должна проникнуться динамизмом, творить новые формы социальной и государственной жизни. Она должна всегда и везде ненависти расовой или классовой противопоставлять любовь к человеку, побеждать личные и групповые эгоизмы смелым социальным творчеством на общее благо.
В борьбе демократии с диктатурами победа свободы неизбежна. Наш долг, во имя любви к человеку, приблизить сроки этой победы.