Россия сегодня

Россия сегодня

ДОКЛАД, ПРОЧИТАННЫЙ В ЧИКАГО 29 НОЯБРЯ 1938 ГОДА

Я попал в очень трудное положение. Хотел говорить о внутреннем положении России, но после соглашения в Мюнхене все общественное внимание в Соединенных Штатах направлено на международное положение в Западной Европе.

Трагическая судьба Чехословакии, печальное отступление Лондона и Парижа, страшные погромы в Германии вызвали везде сильное негодование. Слово «Мюнхен» стало синонимом малодушия, трусости и даже предательства. За мою попытку объяснить, что все уступки были сделаны до Мюнхена, что в Мюнхене была только остановлена война, которая началась бы в крайне неблагоприятной для демократии обстановке, я оказался в глазах многих — страшно сказать — защитником Чемберлена, а коммунисты поспешили, конечно, объявить меня «предателем демократии».

Но никакие нападки и обвинения не могут заставить меня не говорить того, что я думаю.

А я думаю, что сейчас мой долг — говорить о той роли, которую сыграл СССР Сталина в европейской катастрофе этой осенью. Точнее: я должен говорить о том, какое роковое значение имеет для судеб всей демократии, для мира всего мира полное отсутствие сейчас среди концерта великих держав сильной, во — первых, и свободной, во — вторых, России.

Слабость демократий

Ровно девять месяцев тому назад я имел честь говорить с этой же кафедры — в защиту демократии.

Что я говорил тогда? Что, живя в Европе, я вижу, как из месяца в месяц, изо дня в день слабеют там силы демократии под напором диктаторов; что при отсутствии сильной России и помощи Соединенных Штатов европейская демократия слишком слаба и не может диктовать свою волю тоталитарным государствам, а должна уступать им. И я особенно предостерегал от опасной иллюзии видеть в разрушающей Россию диктатуре большевиков силу, способную защитить западную демократию.

Прошло с тех пор меньше года, и все мои слова оправдались; оправдались скорее и в большей мере, чем я сам ожидал.

Версальская Европа бесславно закончила свое существование. От Лиги Наций осталась только печальная тень. Германия стала господствующей державой в Центральной Европе и возобновила свой «Дранг нах Остен». СССР фактически совершенно изолирован. И соглашение остальных четырех великих европейских держав — заветная мечта Муссолини — становится на очередь дня.

Конечно, этот коренной переворот в международных отношениях в Европе созревал годами. Но произошел он стремительно во время чехословацкого кризиса. Ошеломляющая картина трагического раздела Чехии парализовала разум и до крайности возбудила чувства. «Блеф» Гитлера удался потому, что с ним играли в поддавки. Играли в поддавки с коричневым фашизмом, с Берлином, потому что боялись больше фашизма красного, Москвы.

Европа и Соединенные Штаты

Гнев и раздражение — плохие советчики! Они ослепляют и толкают нас на ложную дорогу. Гнев и раздражение толкают сейчас общественное мнение Соединенных Штатов прочь от Европы; усиливают в вашей стране стремление к изоляции. Жестокая ошибка! Или, скорее, безнадежная попытка повернуть вспять ход истории.

Стремление благополучной и географически хорошо защищенной страны быть в стороне от чужих неприятностей — вполне понятно и даже законно. Ведь еще сравнительно недавно Англия вела политику «блестящей изоляции», ибо была защищена каналом. Прогресс техники заставил Англию перенести ее границу на Рейн. Пройдет не очень много лет, и технический прогресс океаны превратит в каналы. Кроме того, не следует забывать еще одного. Долгие десятилетия Соединенные Штаты имели две сильные оборонительные передовые линии: английский флот в океанах и русскую армию на Дальнем Востоке. Две европейские империи обеспечивали вашу изоляцию и освобождали вас от тяжелого бремени военных бюджетов. Разве не ясно, что нынешний гигантский рост этого бюджета в Соединенных Штатах является прямым последствием перераспределения сил в Европе и на Тихом океане?

И наоборот. Соотношение между борющимися силами в Европе зависит все в большей мере от политики Соединенных Штатов. В самом конце войны 1914–1918 годов Соединенные Штаты заменили вышедшую из строя Россию. Без этой замены тоталитарная победа Англии, Франции и Италии над Германией была бы невозможна. Все здание Версальской Европы было построено на таком соотношении сил, которое существовало во время войны и в момент перемирия, но которого уже не было, когда мир был подписан. Ибо на долгие годы Россия была поставлена Лениным, Троцким и Сталиным на службу германской милитаристической и националистической реакции, а Соединенные Штаты дезавуировали президента Вильсона еще во время конференции и на долгие годы ушли из Европы.

Мир, продолжающий войну

Что же получилось? Получился мир, продолжающий войну. Не кто иной, как Лансинг, государственный секретарь при президенте Вильсоне, написал обо всех мирных договорах 1919 года: «Мирные договоры станут источником новой войны». И Лансинг был не одинок в оценке работы Конференции мира, в понимании полного несоответствия между бумажными условиями мирных договоров и реальной возможностью провести их в жизнь. Сейчас следует вспомнить меморандум, врученный 15 июня 1919 года первым канцлером Австрийской Республики известным социал — демократом Реннером председателю Мирной конференции Клемансо. В этом меморандуме Реннер с удивительным ясновидением предсказал трагедию Чехословакии и Европы в 1938 году. Протестуя от имени австрийской демократии против включения судетских немцев в пределы образуемой тогда Чехии, Реннер, между прочим, писал: «Включая судетских немцев против их воли в границы Чехословакии, великие державы создают в самом центре Европы очаг гражданской войны, который станет для благополучия и спокойствия Европы более опасным, чем были находившиеся в вечном брожении Балканы».

Бывший премьер Британской империи лорд Болдуин говорил в палате лордов накануне соглашения в Мюнхене. Он правильно сказал, что Версальский мир 1919 года не дал Европе того, что ей дал Венский конгресс 1815 года (после наполеоновских войн): не дал длительного мира. Лорд Болдуин объяснил это тем, что в 1919 году среди государственных деятелей и дипломатов не было людей такого масштаба, такой государственной проницательности, как герцог Веллингтон[267] и Талейран. Характерно, что английский премьер забыл о Меттернихе и императоре Александре I, которые сыграли на Венском конгрессе огромную роль. Другими словами, он забыл о том, что Версаль, где не были представлены интересы России и Германии, не мог установить длительного мира потому, что не мог установить нового равновесия в Европе на месте разрушенного старого, созданного в Вене. В этом неустойчивом равновесии, в котором жила Европа с 1919 года, и лежит основной источник сентябрьского кризиса, положившего конец существованию Версальской Европы.

Без сильной России нет мирового равновесия

Теперь происходят попытки установить длительный мир в Европе в порядке соглашения только «четырех великих» — Англии, Германии, Франции, Италии. О стабилизации Европы без России думал Бриан и в эту сторону вел политику Франции. После Бриана той же идеей живет Муссолини. Идея, может быть, и заманчивая для Западной Европы, но неосуществимая. Ибо нельзя восстановить прочного мирового равновесия — а следовательно, и длительного мира — без участия сильной России, организованной как национальное государство.

Именно сейчас восстановление России, которая способна была бы снова играть в Европе и Азии ту роль, которую она играла до воцарения Ленина, является огромной мировой проблемой. И удивительно, что в Западной Европе, заинтересованной в этом кровно и непосредственно, почти никто этого не понимает.

Проблема России в представлении огромного большинства современных государственных и политических деятелей на Западе сводится к очень упрощенному вопросу: как можно воспользоваться неисчерпаемыми запасами человеческой силы и сырья в России? При этом Европа была убеждена, что самые элементарные запросы государственного и человеческого общежития для России при большевиках стали необязательны. Например: все думали, что СССР в международных отношениях может заменить, как сила, Россию, хотя Сталин упорно разрушает ее оборону, хозяйство, транспорт.

За свое освобождение мы не будем платить чужой свободой

Удивительно, что даже очень большие европейцы, пережившие у себя дома, в Германии или Италии, все ужасы черного или коричневого фашизма, верят, ставши эмигрантами, что Сталин поможет им вернуть демократию, отнятую Гитлером или Муссолини. Всякий слышал или читал превосходные разоблачения фашизма или гитлеризма виднейшими германскими или итальянскими эмигрантами. Но никто не слышал от них разоблачений большевизма — отца и вдохновителя всех тоталитарных диктатур. Они все почти без исключения пропагандируют единый фронт с красным фашизмом против фашизмов других цветов. Своим примером они как бы говорят нам, русским демократам: мы в борьбе с поработителями нашего народа идем вместе с поработителем вашего народа: со Сталиным против Гитлера; идите же и вы в борьбе с поработителем вашего народа вместе с поработителем народа нашего: с Гитлером против Сталина.

Соблазнительный пример, но мы ему никогда не последуем. Мы останемся навсегда верными коренной традиции русской культуры, русского освободительного движения: никогда за свое освобождение мы не будем платить чужой свободой. Может быть, мы на взгляд западного человека и «варвары», но мы органически не можем понять и принять установление иерархии среди страдающих племен и народов. Для нас не существует высших рас, для которых гитлеризм или фашизм — катастрофа и падение, и рас низших, для которых ленинизм и сталинизм — величайшее достижение, новая эра прогресса.

Расплата за пренебрежение к судьбе России

Если бы западная демократия с самого начала существования в России красного фашизма подвергла его такому же бойкоту, как гитлеризм, европейской демократии не пришлось бы теперь пережить такой тяжкий кризис. Именно потому, что двадцать один год западная демократия пренебрегала судьбой России и не хотела слышать стонов миллионов мучимых там людей, она теперь расплачивается ценой унизительных уступок Берлину.

Почему? Во — первых, потому, что двадцать лет существования политического рабства и крепостного хозяйства разрушили внешнюю мощь России; а без сильной России, как я уже говорил, невозможно устойчивое состояние Европы. Во — вторых, потому, что отсутствие сильной России в концерте мировых держав полезно сейчас антидемократической оси Берлин — Токио — Рим. И в — третьих, наконец, потому, что красный фашизм — с первого дня своего существования при Ленине и до последнего дня при Сталине — является из?за своей ненависти к демократии главной опорой германского национализма и гитлеризма.

Рассмотрим эти три причины по очереди. У меня нет времени для того, чтобы восстановить перед вами огромную дипломатическую и военную роль Российской империи в истории Европы. Коротко остановлюсь только на последнем периоде, закончившемся войной 1914 года и начавшемся после победы Мольтке под Седаном в 1870 году[268]. Тогда, на развалинах империи Наполеона III, Бисмарк воздвиг империю Германскую. Тогда же Франция поняла, что единоборство с объединенной Германией ей не под силу. Она поняла, что на континенте Европы ей нужен сильный союзник. Союзником этим на многие годы скоро стала Россия. Англия еще оставалась, как ныне Соединенные Штаты, в блестящем одиночестве в Европе, и это было естественно, так как центры ее имперских интересов были вне Европы, в океанах. Освободившись от Бисмарка, в эти океаны устремился Вильгельм II. Под лозунгом «Будущее Германии на морях» он с адмиралом Тирпицем стал строить германский большой флот. Германская угроза на имперских путях, в океанах, приблизила Англию к континентальной Европе. Парализовать новое морское могущество Германии можно было, только связав ее в Европе. Отсюда весь переворот британской международной политики при короле Эдуарде VII и лорде Грее. Вместо изоляции — союз. Сначала происходит сближение с «наследственным врагом» — Францией. Потом примирение с Россией. Англо — русское соглашение 1907 года (о Персии) ставит точку в вековой борьбе Англии с Россией. Обе империи обеспечивают друг другу мир в Азии и на берегах Тихого океана. Россия примиряется с Японией и вслед за Англией возвращается в Европу. Тут обе империи сталкиваются с Германией в Константинополе: Россия на путях своих из Черного моря, Англия — на линии Стамбул — Багдад. Вильгельм II отказывается от дружественной России и мудрой политики Бисмарка и поддерживает антирусские, агрессивные планы Австро — Венгрии на Балканах. Так рождение и рост могущества Германской империи привели полуконституционную Россию в лагерь западных великих демократий. И, как вы видите, без России парализовать имперский динамизм Германии было бы невозможно.

Россия и Германия

Больше того: несомненная по сравнению с Германией слабость Запада сделала Россию на континенте Европы решающей силой. Победа Германии в войне 1914 года была бы обеспечена, если бы царское правительство перед войной, подчиняясь некоторым весьма сильным влияниям, выбрало путь не на Лондон, а на Берлин. Победа англо — французской коалиции в 1918 году тоже не осуществилась бы, если бы Россия — монархическая и республиканская — не несла три года страшное бремя войны, приковывая к своему европейско — азиатскому фронту почти половину всех сил германской коалиции. И как только на востоке Европы усилиями большевистской диктатуры исчезла сильная, организованная как национальное государство Россия — все блестящее построение Версальской Европы повисло в воздухе и ныне исчезло, как сонное мечтание.

Сейчас, когда все новые триумфы Гитлера вызывают такое смущение в демократических кругах, следует вспомнить о следующем историческом факте.

Переворот Ленина 7 ноября 1917 года произошел тогда, когда в руках министра иностранных дел Временного правительства была официальная телеграмма австрийского министра иностранных дел графа Чернина с предложением немедленно вступить, без согласия Германии, в переговоры о мире. Как раз 8 ноября делегация Временного правительства должна была выехать в Лодзь — место встречи с делегацией австрийской. Несомненно, Берлин через своих агентов знал о намерениях молодого императора Австрийского и должен был сделать все, чтобы сепаратных мирных переговоров Австрии не допустить. Переворот, спешно устроенный Лениным в Петрограде, был большим, решающим сражением, выигранным Людендорфом. Именно тогда было положено начало нынешней гегемонии тоталитарной Германии на огромном пространстве Европы.

Большевики сделали Россию плацдармом для германской реакции

Ленин никогда не был вульгарным немецким агентом. Он разрушал Русское государство по убеждению больного фанатика. Он во время войны, еще в эмиграции, в Швейцарии, объявил: первый долг истинного социалиста — интернационалиста во время войны состоит в содействии поражению собственного отечества. Никаких интересов «буржуазного отечества» он не признавал. Интернационалист не защищает никаких национальных границ и интересов. Пусть военный разгром демократической, революционной России содействует победе монархической, реакционной Германии! Победа эта ненадолго! Пролетарский авангард установит диктатуру в России, и через два — три месяца после этого — в это Ленин твердо верил, по крайней мере на словах, — социальная революция обязательно вспыхнет в Германии, затем во всей капиталистической Европе. Никакой пролетарской революции в Германии не случилось ни через три месяца, ни через три года. Но распятая на кресте Россия оказалась на многие годы в руках людей, которые не могли порвать своих связей с германским штабом. По плану Ленина Россия должна была стать плацдармом для мировой революции, а на практике она стала плацдармом для подготовки милитаристической и националистической реакции в Германии.

Весной этого года никто не обратил внимания на чрезвычайно важное признание Троцкого о долгом и секретном сотрудничестве его самого, Ленина и Сталина с германским штабом. Это признание целиком подтверждает только что мной сказанное[269].

Содействуя восстановлению военной мощи Германии, Москва помогала, как могла, росту в Германии отвращения к демократии и националистической, гитлеровской ярости. Особенно страстно большевики разоблачали «гнусность» Версальского договора. Язык и содержание статей, например, К. Радека ничем не отличались от статей крайнего националиста гр. Ревентлова[270] или Геббельса. В официальном органе германских коммунистов «Роте Фане» восхвалялись «национальные подвиги» гитлеровской молодежи. В самые острые минуты борьбы социал — демократов с гитлеровцами на местных выборах и выборах в рейхстаг Москва давала приказ содействовать провалу демократов. Большой знаток Европы, побывавший и в Москве и в Берлине, заведующий иностранным отделом в «Manchester Guardian» Войгт написал не так давно очень интересную книгу «Unto Caesar». Устанавливая внутреннее тождество гитлеризма и сталинизма, он отлично резюмирует роль Москвы в республиканской Германии: «Коммунисты были опасностью для республики, но опасностью контрреволюционной. Революционной опасности они никогда не представляли.

Для Гитлера их поддержка имела решающее значение. Они боролись против республики, а не против Гитлера. Они никогда не скрывали своих намерений уничтожить республику».

Но разве Германия исключение? Во всех без исключения странах, где Москва пыталась водворить фашизм красный, в действительности воцарялся фашизм черный или коричневый.

Москва и демократии

Но тут мне возразят: так было до триумфа Гитлера в Германии; теперь Москва хочет помогать демократическим странам, но капиталистические правительства боятся этой помощи и предпочитают укреплять гитлеризм. Очень широкие круги в вашей стране разделяют мнение Молотова, номинального премьер — министра советского правительства. Он недавно, в годовщину Октябрьского переворота, сказал: «Реакционная английская и французская буржуазия отдала канцлеру Гитлеру чрезвычайно выгодную стратегическую позицию».

Не будем читать в сердцах Чемберлена и Даладье, а посмотрим на факты. Вспомним, что еще недавно представители «реакционной буржуазии» — Лаваль и Иден — ездили на поклон не к Гитлеру, а к Сталину. Консервативнейший Барту ввел Литвинова в Лигу Наций. Группа Черчилля в Англии и Поля Рейно во Франции — весьма далекая от всякой левизны — являлась самой яркой сторонницей дипломатического и военного сотрудничества со Сталиным для борьбы с Гитлером.

Еще только полтора года тому назад дипломатическое положение СССР в концерте великих держав и в Лиге Наций было совершенно блестящим. Казалось, Сталин и его ближайшие сотрудники поняли критическое положение России и решили спасти ее от нового Брест — Литовска и круто переменить не только внешнюю, но и внутреннюю политику. Вспомните, как весной 1936 года Сталин в беседе с Роем Ховардом объявил, что вводит в России «самую демократическую конституцию в мире». И как весь культурный мир этому с радостью поверил.

Казалось, все поведение Сталина была так логично: СССР вступает в союз с западными демократиями; Сталин возвращает России свободу. На место политики, направленной к мировой революции, — политика национальной эволюции, направленной к восстановлению хозяйственного благополучия и военной мощи России. Потребность поскорее видеть сильную Россию на ее старом месте в Европе заставляла самых консервативных деятелей в Лондоне и Париже верить в «новый курс» Сталина.

Разыгрывалась настоящая пастораль. Литвинов — правая рука Сталина за границей — триумфально объезжал одну столицу за другой — Вашингтон, Лондон, Париж, Рим, Варшаву и т. д. Литвинов разъезжал глашатаем мира, неделимого мира, и всюду, где мог, заключал договоры о взаимном ненападении. Создавал ось Париж — Прага — Москва. В это же время Димитров — левая рука Сталина за границей — проводит гениальный маневр: образует единый фронт борьбы с фашизмом.

Отныне руки у Сталина внутри развязаны, как никогда.

Бывший коммунист Волленберг, автор очень интересной книги «Red Army», пишет, между прочим, что Сталин презирает западных демократов.

И я его понимаю. Ибо никогда еще мир не видал более аморального и отвратительного союза, как союз свободных людей, во имя защиты свободы, с злейшими ее ненавистниками. Ибо западные либералы и демократы, социалисты и рабочие, участники единого фронта с коммунистами, не могут не знать и знают, что в России «самая демократическая конституция» осталась на бумаге, а в жизни царит самый страшный тоталитарный террор.

Звериная расовая ненависть отвратительна, и нынешние варварские погромы евреев в Германии потрясают совесть каждого порядочного человека. Но как же можно в борьбе с коричневыми погромщиками в Германии идти единым фронтом с погромщиками красными? И кто протестовал, когда погромщики Сталина уничтожили один миллион семей русских крестьян? В Америке и Европе коммунисты, действуя по инструкциям из Москвы, являются пламенными защитниками свободы религий и свободы совести. Но как же настоящие демократы могут верить этому, когда в СССР епископы расстреливаются, священники всех христианских церквей, раввины ссылаются сотнями в концентрационные лагеря? А официальный орган Красной армии, «Красная звезда», пишет, что нужно искоренить христианство, ибо оно прививает антисоциальные чувства — любви к ближнему, прощения и равенства всех людей перед Богом, что несовместимо с классовой моралью. Поставьте слово «раса» вместо слова «класс», и вы получите вместо сталинизма гитлеризм.

Сентябрьская катастрофа

Но оставим моральные соображения в стороне. Станем на очень распространенную точку зрения, что в политике нет морали. Но в таком случае она должна быть, по крайней мере, реальна, хорошо рассчитана и целесообразна, как учил учитель Муссолини — Макиавелли.

В чем была коренная цель сближения западных демократий с Москвой Сталина — цель правительств и общественного мнения? Правительства хотели иметь на востоке Европы сильную Россию, способную быть противовесом Германии и Японии. Общественное мнение хотело иметь сильного союзника в борьбе с фашизмом и гитлеризмом.

Все это было как будто достигнуто. Единый фронт борьбы с фашизмом процветал. Дипломатическое и военное сотрудничество с Москвой восстановило в новой форме франко — русский союз, связанный с Англией. Всякая попытка оси Берлин — Рим навязать Европе свою волю признавалась в демократических странах блефом. И вдруг осенью 1938 года случилась настоящая катастрофа!

Почему? Не будем подражать Сталину, не будем свои ошибки сваливать на каких?то предателей демократии. Стремительное отступление демократических государств на заранее не приготовленные позиции произошло вот почему: демократические правительства довольствовались словами Москвы, закрывая упорно глаза на разрушающие Россию дела Сталина; а Берлин — Токио — Рим пристально изучали дела Кремля, реальное состояние России, вовсе не обращая внимания на то, что Сталин и его агенты говорили в Европе.

Реальная политика, основанная на знании, оказалась, естественно, целесообразной. Политика же морального оппортунизма, основанная на иллюзиях, оказалась жестоким самообманом.

Многих из вас возмущает факт, что и Англия и, в особенности, Франция усиленно хотят установить прочный мир с Третьим рейхом, конечно, уплачивая за это очень большую цену. Я вам напомнил расстановку международных сил перед войной 1914 года именно для того, чтобы вы поняли, какую незаменимую роль играла сильная Россия в мировом балансе и что без нее западные демократии должны обязательно искать компромисса с Германией и ее союзниками. Тут негодованием ничего не сделаешь, ничему не поможешь. Один из лидеров социалистической правящей шведской партии очень хорошо сказал: «Если мы не готовы к самозащите, то нечего нам требовать от других, чтобы они нас защищали».

Просчитавшись на СССР, Англия и Франция с великой надеждой взирают на вашу страну. Какой же ответ они получили? Вы хорошо знаете — какой.

Почему расчет на помощь СССР оказался иллюзией?

Почему же расчет на действительное сотрудничество (помощь) СССР оказался непростительной иллюзией?

Потому что Сталин, во — первых, объективно не мог воевать; во- вторых, субъективно не собирался воевать и, в — третьих, не хотел воевать или, точнее, хотел, чтобы воевали другие.

Рассмотрим эти три пункта по очереди.

Сталин не мог воевать потому, что он систематически, два последних года, разрушает государственный организм России — хозяйство, транспорт, военную мощь и даже дипломатический корпус. Может быть, вы уже забыли знаменитые процессы в Москве и бесчисленные чистки; казнь лучших генералов, адмиралов, творцов авиации? И уж конечно, вы забыли, что «коллективизация» была на самом деле настоящим погромом русского крестьянства и разгромом сельского хозяйства. Результат — в эту осень около четверти урожая не было собрано с полей вовремя. Продовольствие страны резко ухудшилось. Тяжелая промышленность выпускает отвратительную продукцию. Министр путей сообщения Каганович недавно заявил, что в Сибири на участке в 800 километров железнодорожного пути за первое полугодие 1938 года произошло 900 случаев поломки рельсов. Представьте себе такой транспорт во время войны! Вообще, официальные данные и заявления свидетельствуют, что продукция всей промышленности идет вниз и вместо плана царствует хаос. И это понятно. Чистка тысячи директоров фабрик и колхозов, инженеров, техников убивает у их заместителей инициативу и желание что?либо делать. Рабочие, как и крестьяне, находятся в рабстве и нищете. Десять лет назад их положение было все?таки лучше. А сейчас средний рабочий на свой заработок может купить половину того, что он покупал до войны. Военная промышленность в лучших условиях, но и она не в состоянии удовлетворить потребности обороны во время войны. Вот почему в 1937 году вожди Вооруженных сил СССР хотели вооруженной рукой сбросить диктатуру Сталина.

Я очень советую прочесть книгу Волленберга «Red Army». Он долго служил на верхах армии и подтверждает то, что я говорил в Соединенных Штатах этой весной. Тухачевский и его единомышленники, которых было очень много и в армии, и в правительственных учреждениях, поняли, что в условиях политического рабства и крепостного хозяйства Россия не боеспособна. И, как пишет Волленберг, программа заговорщиков требовала раскрепощения хозяйства и демократизации страны.

Сталин отлично знает внутреннее положение СССР; знает и ненависть к режиму замученного населения. Поэтому он в сентябре этого года и не собирался воевать вопреки всем заявлениям Литвинова. Доказать мне это очень легко: нужно только сравнить то, что говорил Литвинов за границей, с тем, что писалось тогда в самой Москве в официальной печати. Во — первых, советская печать очень долгое время, помещая информации о чехословацком кризисе, совершенно не печатала статей о том, как к этому кризису относится правительство Сталина и какое значение этот кризис имеет для будущих судеб СССР. Во — вторых, когда эти статьи появились, то оказалось («Правда», 21 сентября), что «Советский Союз спокойно относится к вопросу о том, какой империалистический хищник распоряжается в той или иной колонии, в том или ином зависимом государстве, ибо он не видит разницы между немецким или английским хищником».

Здесь, в Соединенных Штатах, далеко от России, все говорят, что победа Гитлера в чехословацком вопросе открыла ему путь в СССР. А в России правительство ни слова не говорит об этом народу. И, наоборот, уверяет в своих газетах, что опасность теперь грозит прежде всего Англии и Франции. Что все это значит?

Сталин не готовил страну к возможности войны потому, что вовсе воевать не собирался. Иначе весь страшный аппарат правительственной пропаганды был бы направлен на возбуждение в народе воинственных чувств против Германии. Москва сама не собиралась воевать, но настойчиво требовала, чтобы другие воевали. Зачем? Ведь для коммунистов безразлично, какой империалистический хищник распоряжается в зависимом государстве — демократический или фашистский. Совершенно верно. Но борьба между двумя хищниками приближает торжество — третьего. По учению сталинизма нет качественной разницы между буржуазной демократией и гитлеризмом и фашизмом. Это две стадии в развитии капитализма. Причем фашизм является последней формой умирающего капитализма. И если эта последняя форма еще не воцарилась, скажем, в Англии или во Франции, то можно немного подтолкнуть историю и объявить правительства в этих странах фашистскими. А дальше уже по Ленину: «Пусть буржуазия беснуется; пусть убивает тысячи рабочих… Победа мировой коммунистической революции обеспечена».

В смертельной схватке двух хищников, двух конкурирующих империализмов, погибнет их породивший капитализм. Путь для нового мира, в образе тоталитарно — «пролетарской» диктатуры, будет открыт!

Жуткий бред! Но эта идея руководит всей внутренней и внешней политикой Москвы. И если бы не было этой идеи, Сталин — человек очень умный — не разрушал бы систематически Россию, не привел бы ее к дверям нового Брест — Литовска, не расстрелял бы лучших генералов за их патриотизм, за желание разумной политикой вернуть России внутреннюю силу и военную мощь.

*

Проблема России сейчас — мировая проблема. Без сильной, организованной как национальное государство России восстановить мировое равновесие невозможно. Сильная Россия — значит, свободная, федеративная, демократическая Россия.

Если вы, граждане Соединенных Штатов, хотите избежать новой мировой войны, в которой обязательно будете участвовать, то вернитесь по отношению к России на ту позицию, которую вы занимали до войны. Будьте с русским народом!

Помогите ему морально в борьбе за освобождение, за восстановление демократии. Не замалчивайте в печати преступлений Кремля.

Поставьте, наконец, знак равенства между Сталиным и Гитлером.