Программа красных маршалов
Программа красных маршалов
В вышедшем на днях очередном номере «Современных записок» (№ 63) напечатаны еще несколько «Писем оттуда»; писем весьма культурного и зоркого наблюдателя новых настроений в России, и в особенности настроений молодежи.
Возражая на несколько ироническое, по — видимому, отношение к российской «эволюции» своего зарубежного собеседника, X. пишет оттуда, из России: «Мне приятна была твоя лукавая улыбка по поводу родины — сначала рождественская елка, потом вежливость, прославление многочадия, Пушкин — открытие следует за открытием, вызывая очередной восторг. До вас доходит только газетная трещотка, и вы, конечно, воспринимаете это анекдотично (совсем нет. — А. К.). Я же вижу совсем другое — как по чьему?то изволению молодая человеческая поросль получает именно те питательные соки, те соли, которых ей недоставало и которые поэтому мгновенно всасываются. Будто присутствуешь в гигантской природной лаборатории, наводящей на размышление: есть ли тут сознательный, мудрый план или, что вернее, таинственное созвучие между потребностью и откликом на нее? Думаю, что в этом процессе обе стороны учатся, обе растут».
Наблюдение это чрезвычайно интересно. Во — первых, потому, что эти строки «оттуда» еще раз подтверждают нам, что «молодая человеческая поросль», новая Россия преодолела в своем организме ядовитые соки ленинизма и возвращается к живому источнику общечеловеческой и национальной культуры. Во — вторых, потому — и это сейчас для меня главное, — что в новых уступках власти настроениям страны культурный человек, безвыездно проживший все эти годы в России, подозревает иногда чье?то сознательное «изволение», какой?то «мудрый план».
И действительно, как бы низко ни расценивать способность кремлевских сидельцев к «эволюций», к умению их или к желанию идти навстречу народным настроениям и государственным интересам, нельзя все?таки начисто отрицать всякую разумную планомерность и нынешней «реформаторской» деятельности «гениального отца народов» (кстати, нужно отметить, что после выступлений Сталина против вельможного чванства, зазнайства, «идиотской беспечности» казенная московская печать стала сдержаннее, менее раболепно восхвалять и воспевать его самого).
Всматриваясь внимательно во все действия Кремля за этот последний год, вдумываясь в неожиданно откровенные и страннопутаные речи Сталина и Молотова, обязательно приходишь к выводу, что, параллельно с процессами духовного оздоровления и национального возрождения в стране, в правительственных кругах происходит острая борьба наследников ленинской октябрьской антинациональной и антигосударственной традиции с какими?то новыми, более связанными с психологией народа, и в особенности его «молодой поросли», настроениями и планами. Кстати, нужно отметить, что в последних номерах «Известий» около слова «всесоюзный» в скобках появляется пояснение — «национальный».
Верно это или не верно, но народная молва в России и общественное мнение за границей такие новые в правящих кругах настроения связывают с Красной армией, с так называемой группой маршалов.
Трудно предположить, чтобы такая маршальская организованная группа, да еще во главе с Ворошиловым, могла существовать как сила явно оппозиционная генеральной линии Сталина. Но совершенно несомненно, что по самому положению армии в стране ее командный состав, видя разрушительные для обороноспособности государства последствия всей системы большевистской диктатуры, должен сочувствовать всякому «мудрому плану», который ставил бы себе целью укрепление обычной, нормальной государственности и правопорядка в СССР.
Восстановление в России элементарного правопорядка, писал я в последнем номере «Новой России», есть предварительное условие, без выполнения которого обороноспособность СССР не может быть обеспечена.
Почему не может быть обеспечена? На этот вопрос, можно сказать, исчерпывающий ответ дает доклад Молотова на мартовском пленуме ЦК ВКП, опубликованный, как и речь там же Сталина, в № 8 «Большевика» с чрезвычайным опозданием.
Доклад Молотова гораздо более, чем речь Сталина, наполнен фактами и откровенными выводами. Из этого доклада мы прежде всего узнаем, что кроме показательно — вредительского процесса Пятакова — Радека за эту зиму в России в непубличном порядке судились и осуждены за вредительство целый ряд крупнейших партийных и беспартийных руководителей тяжелой промышленности. И в результате — «мы еще не знаем всех актов, относящихся к диверсионной деятельности троцкистов и других агентов в тяжелой промышленности и других частях нашего аппарата».
«В других частях нашего аппарата»! Где это? Прежде всего — нефть и уголь. Молотов беспощадно критикует постановку угольной промышленности и развал Донецкого бассейна. Тут же он делает общий вывод: вся казенная статистика головокружительных промышленных достижений ничего не стоит. Оказывается, Кремль местные начальства постоянно и планомерно обманывали, давая в отчетах никогда не существовавшие цифровые итоги добычи. После этого последовал грозный указ из Кремля об устранении всех «неполадков» в угольной промышленности. Опять партийные и советские чиновники призываются пещись об интересах рабочих, поддерживать авторитет добросовестных беспартийных директоров и инженеров.
Но такие грозные указы уже и раньше бывали. И не раз мы уже читали, как после такой сталинской расчистки авгиевых конюшен партийной бюрократии промышленность начинала процветать, чтобы через некоторое время снова впасть в полное разложение.
В чем тут дело? Почему в одном только СССР целые промышленные отрасли оказываются в руках или наглых очковтирателей, или злостных вредителей? Почему только в СССР министры, при всей видимости своего могущества, проявляют крайнее бездействие масти и совершенно не знают, что делается у них в ведомстве под самым носом? «Для чего?нибудь же сидят руководители в своих организациях? — с комическим отчаянием вопрошает Молотов. — Получают же они сигналы от своего аппарата, должны же они иногда почувствовать опасность со стороны врага, когда враг ведет подкопы?» Этот риторический вопрос Молотова подводит нас к ответу на вопрос: где же настоящий, коренной источник безобразного состояния российской промышленности и земледелия?
Ответ очень простой: хозяйство советское не может быть производительным, потому что никто в нем не заинтересован и никто за него не отвечает. Все «тянут волынку», стараясь только об одном — спихнуть на другого всю ответственность, дабы самому не попасть в список вредителей или саботажников. И чем больше свирепствует карательная машина, тем глубже разлагается весь хозяйственный аппарат.
Почему, спрашивает Молотов, наркомы и их заместители — даже такие «фигуры», как Каганович или вовремя умерший Орджоникидзе, — сами не занимаются «чисткой своего аппарата»? «Для чего же они там сидят?» Сидят, действительно, неизвестно для чего, ибо совершенно непонятно, почему за страшное расстройство транспорта не под судом Каганович и почему вместо Орджоникидзе расстреляли все?таки более осведомленного техника Пятакова. Но почему они не занимаются «чисткой своего аппарата», т. е. вообще управлением своим ведомством и контролем над деятельностью своих подчиненных, об этом известно весьма хорошо всем в России вообще и Молотову в частности.
Бесхозяйственность и хаос в управлении являются результатом совершенной безответственности всего административного аппарата, а эта безответственность, в свою очередь, есть непосредственное следствие полного произвола не подлежащих никакому контролю, никакому суду и никакой критике инстанций, которые фактически распоряжаются повсюду и безнаказанно вмешиваются во все области и хозяйственного, и государственного управления.
Сам Молотов это в своем докладе весьма явственно проговорил: наркомы и прочее начальство потому ничем не управляют и ни за что не отвечают, что они, с одной стороны, являются игрушками в руках ГПУ, а с другой — обязаны без возражений принимать под свое начало бюрократов, присылаемых партией.
Мы знаем, что именно «красные маршалы» первые не выдержали невыносимого и губительного вмешательства агентов Ягоды в самые деликатные области управления армией. И мы знаем также, что в минуты просветления сам Сталин старается беспартийных чиновников и техников поддержать своим «властным и сочувствующим» словом.
Однако само слово всевластного диктатора переменчиво. Сегодня Ягода герой — завтра он гангстер. Сегодня Пашуканис — лучший теоретик «пролетарского права», завтра он становится величайшим вредителем, развратителем пролетарского правосознания. Сегодня Авербах бесконтрольно командует русской литературой, завтра оказывается организатором шайки писателей — расхитителей народного достояния. Вчера — все на службу стахановцам, сегодня — стахановцы под контроль опытных инженеров — техников. Вчера — разнузданная демагогия самокритики, сегодня — новая судорога уважения к законным правам компетентного начальства.
А в результате, как напечатано в «Социалистическом земледелии» (12 апреля), так уже повелось с самого начала ленинско — сталинского царства, что «для многих жизнь потеряла ценность, и никто не чувствовал уверенности в завтрашнем дне. Чтобы подыскать аналогию из русской истории в смысле воздействия на психику; приходится вспомнить о пожаре Москвы в 1812 году, о чуме в Москве, о наводнении в Петербурге при Петре. Но ни одно из этих событий не охватывало столь широких масс населения, и все были кратковременны. А мало ли между нами таких, которые близки к сумасшествию?». Конечно, за такие писания, в полной мере отвечающие действительности, автор оказался в местах весьма отдаленных, но пример странного «сумасшествия» приводит сам Молотов. Судился вчера еще влиятельнейший партиец, начальник Уралвагонстроя Марьясин за самое свирепое диверсионно — троцкистское вредительство. Конечно, во всем «признался» и сам на себя наговорил. Марьясин со товарищи был по всей строгости законов осужден, а на место, на Урал, поехала особая комиссия восстанавливать порядок. Приехала и …не установила ни одного факта вредительства на стройке.
Молотов недоумевает: выходит — иронизирует он, очевидно, подозревая уже в кознях и комиссию, — что Марьясин «вместе с другими вредителями» сами на себя наклеветали.
Нужно сказать Молотову: товарищ предсовнаркома, точно так же, как Марьясин, наклеветали на себя и все уже расстрелянные Пятаковы и Лившицы, ибо «вредительство» есть только псевдоним, под которым скрываются все органические неотъемлемые качества крепостного хозяйства в несвободной политической стране.
Родина, русская история, рождественские елки, куличи и пасхи, возврат к здоровой семье и многочадию, Пушкин, Ломоносов и Суворов, переименованная в «Ивана Сусанина» «Жизнь за царя» Глинки — все это превосходно, как превосходна на бумаге и новая «самая демократическая» конституция. Молодая российская человеческая поросль всасывает жадно все эти живые соки. Ну а дальше? Какая правовая обстановка создается в СССР уже не Для обывательского проживания, а государственного действования российской молодежи?
Предполагается ли по «мудрому плану», который иногда чувствуется в деятельности Кремля, дать и российской молодежи, и вообще всему российскому населению главную основу для кульн турного развития, хозяйственного роста и национального возрождения — твердую уверенность в завтрашнем дне?
Судя по выступлениям Сталина и Молотова, по руководящим статьям в «Известиях» и в «Правде», у ответственных диктаторщич ков, связанных всем своим прошлым с ленинской идеологией, нет еще сознания, что никакая самая совершенная или самая пролетарская демократия не возможна без закона для всех одинакового, без суда для всех равного и независимого, без общественного! мнения хотя бы и не по — английски свободного, но во всяком слу — чае имеющего право критики существующих в государстве общественных и правительственных порядков.
И если, действительно, в Кремле идет сейчас борьба между защитниками антинационального октября и поборниками восстановления государственно — национального бытия России, то в программ последних, в программу красных маршалов, должно войти прежде всего требование восстановления:
строгой закономерности в управлении,
равного для всех и независимого суда,
независимой, хотя бы и подцензурной, как до 1905 года, печати.