«Так проходит…»[76]

Все эти и многие другие образы и картины теснились в моей голове, когда осенью 1932 г. я вновь попал на Шарлот-стрит. Здесь за протекшие 20 лет мало что изменилось: все те же старые, потемневшие от копоти дома, все те же грязные тротуары, все то же тусклое небо над головой. Вот и знакомый дом № 107… Но что это? Знакомый дом принял какой-то незнакомый облик: в его окнах, превращенных в витрины, стоят столы, стулья, кровати, а над входом в дом красуется вывеска мебельного магазина…

Меня разобрало любопытство, и я вошел внутрь. Здесь все было по-иному. Там, где прежде находился ресторан, теперь стояли прилавки и конторка для кассы. Большой зал, где мы когда-то устраивали собрания и театральные представления, стал складом для мебели. Комната, которую снимал Герценовский кружок, была занята бухгалтерией. Я невольно подумал:

— Так проходит…

Услужливый приказчик обратился ко мне с вопросом, что мне угодно. В сущности мне ничего не было угодно, однако, чтобы избежать неловкости, я ответил, что ищу хороший письменный стол. Приказчик оживился и начал делать мне различные предложения. Я осмотрел штук пять столов, но ни один из них мне не понравился. Приказчик был в отчаянии. Особенно его огорчало, что я отверг большой письменный стол красного дерева, который казался продавцу верхом красоты и удобства. Когда я уже двинулся к выходу, приказчик загородил мне дорогу и с видом игрока, который бросает на стол свою последнюю, но зато уже бесспорно решающую карту, воскликнул:

— Помилуйте, сэр, ведь через сто лет этот стол станет настоящей музейной ценностью! А вы не хотите его брать…

Это было так по-английски. Но я все-таки остался непреклонен. Прощаясь с приказчиком, я на мгновение задержался и спросил:

— Вам неизвестно, что было в этом здании раньше?

Приказчик вновь оживился и с видом человека, переходящего на дружескую ногу, ответил:

— Здесь раньше был какой-то немецкий клуб, но во время войны он был закрыт властями. Несколько лет дом пустовал, а потом мой хозяин снял его под мебельный магазин.

Так вот что случилось с нашей эмигрантской штаб-квартирой!

И опять мелькнула мысль:

— Так проходит…