Петр в воспоминаниях провинциала

Отец мой родился при Петре и видел его, когда был мальчишкой, лет пятнадцати, и был на его похоронах. Потом отец мой живал то в Севске, то в Брянске, то в Ельце, а урывками бывал в Петербурге и Москве, и уже все происшествия после Петра I помнил ясно и рассказывал много. Отец мой, между прочим, рассказывал, что ему удалось два раза быть на похоронах Петра, великого государя: в первый раз 10 марта 1725 года, похороны были весьма торжественны, но когда архиепископ Феофан начал свою проповедь, знаменитыми словами: «Что се есть? До чего мы дожили? О, Россияне, что видим? Что делаем? Петра Великого погребаем?»… To в след за этими словами вся церковь зарыдала и что после этого, отец мой не помнил, говоря, что вероятно и никто не помнит и не видел: до того была скорбь всеобщая и непритворная. Гроб с телом великого Государя оставался среди церкви лет шесть, и тогда окончательно предали земле; отцу моему пришлось быть свидетелем и этих похорон.

Трудное было житье, не то, что теперь! Ну хоть возьмем об одежде; знаете ли сколько раз переменяли форму одежды, да не военную или чиновную, а так всей Руси православной? Еще при царе Алексее Михайловиче вышел указ, запрещавший подстригивать волосы и носить кафтаны по немецкому образцу; потом при Петре I приказано носить платье венгерское и нижний кафтан чтоб был короче верхнего, a через год приказано носить платье немецкое, саксонское, французское и седла иметь немецкие. Потом, лет через двадцать, с бородачей, кроме крестьян, за право носить кафтаны старого покроя, но с красным козырем (стоячий воротник), взималось 50 руб. штрафу.

Петр Великий часто бывал в Ельце и останавливался у Петра Степановича Россихина. Однажды он приехал очень веселый и, объявив, что очень доволен работами в Воронеже и в Таврове, приказал подать себе кочережной браги. Россихин поднес, и царь сказал ему: «У кого в руках, у того и в устах». Выпил Россихин, потом жена его, a потом царь, и стакан хрустальный раздавил в руках, a за обедом шесть оловянных тарелок свернул в трубку, а потом пил кавардак из браги. У Россихиных долго хранились эти тарелки и стакан склеенный, и грамота свободного винокурения, но все сгорело; остался только стул, сделанный для Петра, потому что тогда все сидели на лавках.

Елецкий старожил