Себрова Ирина Федоровна

Себрова Ирина Федоровна

Родилась в 1914 году в деревне Тетяковка Новомосковского района Тульской области в крестьянской семье. В 1929 году выехала в Москву, где училась в школе ФЗУ, работала на картонной фабрике и одновременно занималась в вечернем техникуме мукомольной промышленности. В 1938 году окончила аэроклуб Бауманского района, а в 1940 году — Херсонское авиационное училище. Во время Великой Отечественной войны сражалась в составе авиационного Таманского полка ночных бомбардировщиков. Звание Героя Советского Союза присвоено 23 февраля 1945 года. В 1948 году уволена в запас. Работает в Московском авиационном институте. Член КПСС.

Авиационный полк легких ночных бомбардировщиков, командиром которого была замечательная русская женщина-воин Евдокия Бершанская, состоял сплошь из девушек-летчиц. Одним из звеньев боевых самолетов командовала скромная, но волевая коммунистка Ирина Себрова. Незадолго до войны Ирина окончила аэроклуб и некоторое время работала инструктором по полетам.

Когда началась Великая Отечественная война, Себрова подала рапорт об отправке на фронт. Куда только не бросала судьба Ирину! Она воевала на Северном Кавказе и на Кубани, на Таманском и Крымском полуостровах, в Белоруссии и на Украине, в Польше и в самом логове врага — гитлеровской Германии. За годы войны совершила 1008 боевых вылетов, обрушив на голову врага десятки тысяч килограммов фугасных, осколочных и зажигательных бомб.

Нередко машина, пилотируемая Себровой, попадала в чрезвычайно опасные ситуации.

Так было в темную весеннюю ночь 1943 года на Кубани. Ирина вылетела на бомбежку крупных вражеских объектов в районе станицы Крымская. На подходе к цели самолет обнаружили немецкие зенитчики. Яркие лучи прожекторов кинжалами пронзили небо, скрестились, ослепив летчицу. Разрывы снарядов, тысячи трассирующих пуль создали, казалось, непроходимую зону смерти. Но Себрова была опытная и расчетливо дерзкая летчица. Умело маневрируя, она то резко бросала машину на крыло, то взмывала выше, пока, наконец, не вышла за полосу недосягаемости.

Однако на борту оставался бомбовый груз. Его надо во что бы то ни стало доставить по назначению. Набрав большую высоту, Ирина выключила мотор и на планирующем полете достигла объекта. Один, другой, третий… десятый взрыв. Багровое пламя озарило местность, занятую врагом. Это полыхали склады с горючим для танков и самолетов. Задание было выполнено на «отлично».

Такой же смелый воздушный налет на врага совершила Ирина осенью 1943 года под Новороссийском. Несмотря на плотный зенитно-заградительный огонь, Себрова произвела точное бомбометание по указанной цели и благополучно вернулась на аэродром. Много таких смертельно опасных ночей было у Ирины и ее боевых подруг. Об одной из них рассказывает она так:

«В ночь на 12 ноября совершила семь боевых вылетов, бомбила технику противника на западной окраине Керчи.

Под утро мы со штурманом Ниной Реуцкой возвращались с шестого полета. Скоро должен был наступить рассвет, и мы рассчитывали, что больше уже не полетим в эту ночь. Мы порядком устали, хотелось спать. Полеты были напряженными.

Но получилось иначе. Когда мы доложили о выполнении задания, командир полка сказал озабоченно:

— Товарищ Себрова, может быть, успеете до рассвета сделать еще один вылет? Армия просит нанести побольше ударов. Ваш самолет — последний.

Не рассуждая, мы быстро собрались и снова в полет. Нужно было спешить: на востоке небо начинало светлеть.

Под нами Керченский пролив. Берег Крыма. Населенные пункты Маяк, Баксан, Аджи-Мушкай… Наконец — Керчь.

Мы над целью. Высота 700 метров. Маловато. Но набирать больше не хватало времени: начинался рассвет.

Заходим для бомбометания с севера. Выдерживаю боевой курс. Нина прицеливается, бомбит. Немцы начали обстрел уже после того, как бомбы были сброшены. Видимо, не ждали такого позднего вылета.

Мы уходим на восток. Наш самолет, конечно, хорошо виден на фоне светлого неба. Поэтому зенитки стреляют точно.

Нервы напряжены. Сейчас одна задача: выйти из обстрела. Почему-то уверена: что-то случится. И действительно, в моторе появляется стук, я слышу перебои в его работе. Высота падает. Да, стреляют точно…

Наконец обстрел прекратился. Стало тихо. Совсем тихо. Мотор молчал. И я услышала, как непривычно громко затикали часы на приборной доске…

Планируя, мы пересекли линию фронта.

— Будем садиться, — сказала я Нине как можно спокойнее. — Приготовься.

Мы обе внимательно разглядывали землю, темневшую под нами. Ниночке, совсем еще юной девушке и молодому штурману, никогда не приходилось идти на вынужденную. И я не стала ее пугать.

Так и не выбрав площадки для посадки, мы снижались куда-то на небольшой кусок израненной крымской земли, который держали наши войска на Керченском полуострове. Мы снижались, а на горизонте и по бокам вырастали горы, и казалось, что самолет опускается в глубокий колодец.

Последние метры высоты. Спереди надвигается черная масса… Неужели вражеская?.. Небольшая пробежка. Резкий разворот — и самолет становится на нос. Правое колесо попало в воронку, и это нас спасло.

Откуда-то подъехала машина. Из нее выскочили два солдата, подбежали к нам. Увидели, что мы вылезаем из самолета, спросили, не ранены ли, показали направление к пристани и уехали. На ходу крикнули:

— Не задерживайтесь! Скоро бомбежка!

Мы осмотрелись вокруг. Уже почти совсем рассвело. То, что мы увидели, поразило нас. Нам просто повезло с посадкой.

Рядом с самолетом лежал на боку танк со свастикой, впереди — танковые заграждения, справа — телеграфные столбы, чуть подальше — разбитый истребитель…

Захватив с собой спасательные жилеты, которые выдавали нам на случай падения в море, мы пошли к берегу.

Комендант пристани пристроил нас на переполненный катер, который готовился к отплытию на Большую землю. Усталый, с воспаленными глазами, он нервничал, то и дело поглядывая на часы и торопя капитана катера: надо было успеть переплыть пролив до начала бомбежки. Авиация противника ежедневно по нескольку раз методично бомбила наш плацдарм на полуострове и пролив, не давая возможности подвозить подкрепления высадившимся в Крыму десантникам.

Наконец мы в море. На катере полно раненых. Под брезентом — убитые. Я и Ниночка — здоровые, и поэтому чувствуем себя как-то неловко…

Скоро причал. Но уже слышен нарастающий гул немецких бомбардировщиков, и через минуту весь пролив покрывается водяными столбами. Бомбы рвутся и на берегу.

После бомбежки мы с Ниночкой добираемся в полк на попутной машине. А вечером — снова полеты».

Подобных ночей в боевой биографии Себровой — сотни. Такова эта русская женщина, чье мужество по своему величию стоит в ряду с теми советскими людьми, которые совершили самые высокие подвиги.