63

63

Уже в первую неделю сентября ритм работы наладился: утром провожаю Анюту в школу. Иду на лекции, если они есть по расписанию, или в библиотеку, если их нет. Встречаю ребенка из школы. Идем домой. Потом снова библиотека или занятия во вторую смену. Как хорошо, что есть у меня возможность и программу составить, и главы в учебник написать. Теперь в первый раз в учебнике для студентов будет сказано о Джойсе и о Вулф. Пока о них, о других — потом. И уже думаю о главах диссертации, которую следует написать. У меня целый чемодан всяких записей, и книги нужные я привезла, и множество романов перечитала. Но мысли об этом пока только отрывочные, да и то прерываются совсем другими помыслами о том, как же будет решен квартирный вопрос. Ответа не было, да он, по правде говоря, даже и не вырисовывался. Тем более, что и на очередь в райисполкоме тоже встать невозможно: на Кутузовском в комнате в 24 кв. м. прописано нас трое. На Горбатку приходил раза два в неделю Костя: повидаться с Анютой. Визиты эти были тягостны. Тётя Маша поила чаем Никаких разговоров о жилье никто не заводил, хотя наверняка об этом думали.

И вот случилось нечто совсем неожиданное, почти фантастическое, а в моем восприятии даже сказочное. Раздался в субботнее утро в конце сентября телефонный звонок. Дома я была одна: мама на работе, Павел Иванович в магазине, Анюта в школе, тётя Маша в церкви Я только собиралась пойти в библиотеку. И вот звонок. Теперь я с опаской подходила к телефону, избегая ненужных, но вполне возможных разговоров с Константином Алексеевичем, который все продолжал гнуть свою линию о совместной счастливой жизни. Но голос был женский, резкий, мне незнакомый. Говорила, как выяснилось сразу же, хорошо известная мне Клара Ароновна Шварцман, занимавшаяся квартирным вопросом в том самом доме, куда в своё время подано было наше заявление с просьбой о включении в жилищный кооператив и предоставлении в нём квартиры Клара Шварцман звонила вот по какому поводу: в доме № 3 по Ростовской набережной, куда уже вселились жильцы, осталась одна свободная квартира на верхнем, десятом этаже. Квартира двухкомнатная, окнами на реку, с балконом. Во время отделки дома, а это продолжается до настоящего времени, квартира эта служила подсобным помещением для рабочих. Здесь держали они свой инструмент, краску, белила, спецодежду и прочее. Здесь, на кухне, готовили еду. Квартира в «неважном состоянии», вчера от неё отказались те, кому её показывали. «Да и то, — говорила Клара Ароновна, — эти люди не были членами Дома ученых Академии наук, а потому и права вселять их в этот дом у правления кооператива не было». Тут пришло ей на память наше старое заявление, и вот она звонит. Сначала позвонила на Кутузовский и из разговора с соседкой Марией Ильиничной стало ей известно, что живу я теперь в другом месте. И телефон Клара узнала от соседки, а также, очевидно, и некоторые другие сведения о положении дел в нашем семействе от неё же получила. Разговаривать с Михальским уже не было смысла, поскольку Клара знала, что он не являлся членом Дома ученых. Звонит мне и хочет узнать моё решение. Если я согласна, то оформить все можно быстро: в правлении меня знают. Взнос за квартиру надо внести сразу же, до прописки; а прописывают жильцов, если деньги будут внесены, в конце этого месяца, т. е. в сентябре И стоимость квартиры сообщила: шесть тысяч четыреста рублей. По 200 рублей за квадратный метр жилой площади. Жилая площадь — тридцать один метр, и двести рублей за встроенный в коридоре шкаф. Ответ правление кооператива хотело бы иметь сегодня же, поскольку вечером будет очередное заседание правления, на котором вопрос о владельце этой оставшейся квартиры может быть решен.

Клара говорила быстро и, как мне казалось, долго. Голова у меня пошла крутом Я уже не стояла у письменного стола, где на углу помещался телефон, а опустилась в кресло. Ноги меня не держали. Когда она кончила, я сказала, что согласна.

Прийти к ней для всего дальнейшего оформления дел надо было вечером в ближайшую среду. Приемные часы — с восьми до девяти в её квартире № 60 на пятом этаже во втором подъезде. А посмотреть квартиру можно хоть сегодня.

Встретилась с друзьями — с Валей, Женей, Борисом, с Зайкой. Обсуждали вопрос о квартире. Все сходились на том, что согласие я дала правильно. Другое дело, где взять деньги. Своих денег на данный момент у меня была тысяча с небольшим. Нужны были ещё пять тысяч к концу месяца. Борис смог выделить тысячу рублей. У других денег не было. То есть они были, конечно, но совсем в иных исчислениях. У родителей я твердо решила не просить, да и не знала об их кредитоспособности. Но отец сказал, что сможет продать на некоторую сумму имеющиеся у него облигации. Пока решили это несколько отложить. Женя, Валя и Зайка совместно могли выделить на некоторое время около тысячи Но вполне очевидно, что большой суммы все же не хватало.

Помощь пришла от Марии Евгеньевны. Она сразу же сказала, что поможет без всяких разговоров, поскольку свою квартиру она получила не в кооперативном, а в государственном доме, и теперь те деньги, которые скопила на приобретение отдельной квартиры (между прочим, она тоже была записана в число пайщиков дома на Ростовской набережной, но узнав о завершении стройки дома для преподавателей нашего института, отказалась от этой возможности и забрала своё заявление) — эти деньги она готова дать уже через несколько дней («Хоть завтра», — сказала Мария Евгеньевна). Срок возврата долга может быть растянут на три года. Возвращать можно по частям, постепенно. Боже мой! Я просто поверить не могла, что все тем самым решалось! Возвращаясь домой после разговора с ней, я не сразу пошла на Горбатку, а свернула из Труженикова переулка, по которому шла из института, на набережную и двинулась в сторону Бородинского моста.

Вот он, этот дом. Он, действительно, стоит здесь, на холме над рекой возле Бородинского моста. Рядом начали строить другой, который станет, должно быть, номером первым. А с другой стороны — полукруглая изогнутая внутрь дуга краснокирпичного здания, известного как «Дом архитекторов». Вот ряд окон в предположительно нашем доме, где, вполне возможно, мы будем жить вместе с Анютой. Эти окна — на десятом этаже. Вид из них, должно быть, прекрасный! Завтра пойдем смотреть квартиру уже все вместе — с Анютой, с родителями, с тетей Машей. Отчего же не посмотреть, если деньги на её оплату, вполне возможно, будут получены? Я-то уже видела эту квартиру и знаю её номер — тридцать восьмой. И лифт работает в подъезде, и уже во многих, почти во всех живут счастливые обладатели своей отдельной жилплощади. Мы пополним их ряды, и в трёх окнах десятого этажа в которых сейчас темно, зажжется свет. Можно будет выйти на балкон и смотреть на реку, на заходящее по вечерам солнце. Окна выходят на запад. На балконе — ящики, а в них — цветы. Но это уж слишком! Об этом просто нельзя пока думать! Да и какие цветы растут в балконных ящиках, подвешенных на западной стороне дома, мне ровным счетом ничего не было известно, и, говоря по правде, и цветов-то я нигде никогда не сажала, не приходилось мне делать этого.

Не о цветах надо думать, а о том, как отдавать долги. Но даже такой поворот мыслей не убавил энтузиазма, меня охватившего по дороге к милому моему сердцу дому в Горбатом переулке.

И вот все оформлено, деньги в сберкассу внесены на счет кооператива Дома ученых, и мы отправляемся на осмотр квартиры. Она в тяжелом состоянии. На одной из стен в штукатурке трещины. Окраска помещения тусклая, Пол до ужаса грязный. В углу большой комнаты валяются рваные ватники, брошенные здесь за ненадобностью малярами. Плита на кухне залита подгоревшим маслом Во всех углах пыль. Окна открыты настежь. Они все лето не были закрыты, и речные ветры бушевали здесь вволю, а пыль с набережной набилась повсюду. И все же это была квартира! И вид с балкона, действительно, великолепен! Киевский вокзал Разве он не прекрасен? Уходящая вдаль Дорогомиловская улица, сливающаяся с Кутузовским проспектом и высокий шпиль гостиницы «Украина», так хорошо видный с балкона, — ведь и на них приятно смотреть! И даже две огромные трубы химзавода на Бережковской набережной, из которых валит чёрный дым, кажутся вовсе не лишними, вписываясь в разворачивающийся перед глазами урбанистический пейзаж В отмывании квартиры принимали участие многие. Но, конечно, главным распорядителем стала Мария Андреевна. Протирали стены, мыли полы и рамы, чистили плиту и ванну, выкидывали мусор, выметали стенной шкаф и полати, чулан преобразили в хранилище чемоданов, а так как их было только два и места они заняли совсем мало, то в чулане были устроены вешалки для верхней одежды Несметное количество тряпок, порошков и мыла пошло на уборку. И вот наступил день, когда можно было переместить с Горбатки имевшееся у нас имущество. Его оказалось не так уж много, но тащить его было тяжело, хотя расстояние между домом № 3 на Ростовской набережной и домом № 4 по Горбатому переулку совсем небольшое — несколько минут по набережной. Тащить взялись Владик Пронин и Грета Ионкис. У остальных сил уже не было, а у них были. Совсем недавно оба они стали кандидатами наук, защитив свои диссертации. Владик завершил свой труд о мало кому известном Леонгарде Франке, открыв в его прозе массу достоинств, а Грета — об Олдингтоне, который многим был хорошо известен как автор «Смерти героя», а уже обо всем остальном желающие могли узнать, познакомившись с исследованиями трудолюбивой Греты Конечно, им помогали, но все же основные грузы перетаскивали они Грузов было не очень много. Два тюка с постельными принадлежностями. Два чемодана, которые и были помещены затем в чулан. Ещё всякая мелочь.

Я видела из окна, как двигалась вдоль реки по направлению к дому на Ростовской набережной небольшая процессия из нескольких человек, тащивших первую партию груза. У Владика чемодан, у Греты сверток с одеялом и подушкой. Второй чемодан и табуретку несет Павел Иванович. Мария Андреевна — ведро и половую щетку на длинной палке. Анюта — веник и сумку. Потом второй заход делают уже только Грета с Владиком, донося оставшееся Есть у нас ещё две раскладушки, но они уже здесь, их ещё раньше принесли Ребрик и Женя.

Приходит мама с хлебом, ветчиной и яблоками. И достает, как это ни странно, из того самого ведра, которое принесено Марией Андреевной, завернутую в чистую скатерть бутылку шампанского и стаканчики. Столом служит подоконник и покрытая небольшой фанеркой плита. Мы пьем за новоселье. Но пока это ещё только самый первый этап предстоящего в недалеком будущем празднования. Пока пьем стоя. И происходит все это двадцать четвертого сентября, а через два дня — двадцать шестого (как раз в день моего рождения) — домоуправ Татьяна Фёдоровна вручила мне паспорт с пропиской по адресу: Москва, Ростовская набережная, дом 3, квартира 38. В домовой книге я расписалась рядом с фамилиями и именами жильцов, проживающих по данному адресу — Михальская Нина Павловна и Михальская Анна Константиновна. И ещё выдали книжку члена кооператива.