АГИТПОЕЗД «КРАСНЫЙ КАЗАК». ГАЗЕТА «ГУДОК»

АГИТПОЕЗД «КРАСНЫЙ КАЗАК». ГАЗЕТА «ГУДОК»

Население районов, где еще недавно шла гражданская война, нуждалось в помощи советской власти. Там часто не знали, как делить землю, какие льготы полагаются вчерашним красноармейцам и их семьям, как избирать местную власть.

Правительство решило, что необходимую разъяснительную работу смогут выполнить агитационные поезда, «пассажирами» которых станут агитаторы, политработники, инструкторы — специалисты по всем вопросам строительства новой жизни, а также журналисты, киномеханики, библиотекари, музыканты.

Поезд «Красный Восток» отправился в Среднюю Азию, «Имени В. И. Ленина» — на Украину; по Волге поплыл пароход «Октябрьская революция».

Казачьему отделу ВЦИК, в ведении которого находились обширные земли Дона и Кубани, в марте 1920 года был передан поезд «Имени В. И. Ленина». Его переименовали в «Красный казак» и стали готовить к поездке. Подбирали сотрудников, всего в штате было 125 человек. Редактором поездной газеты, был назначен журналист Николай Кочкуров, раньше бывший представителем РОСТА в Самаре.

Казачий отдел ВЦИК Советов обращается в разные организации с просьбами снабдить «Красный казак» всем необходимым для его работы.

В Президиум ВЦИК — выделить «пятьдесят миллионов рублей для оказания социальной помощи населению казачьих областей наиболее пострадавшему от гражданской войны» ¹.

В отдел хранилищ ВЧК — «отпустить […] для оборудования агитационного поезда „Красный казак“, срочно оправляющегося в Донскую область, три пишущих машинки».

В Главпродукт — отпустить «один миллион штук папирос и сто тысяч коробок спичек для раздачи казачьим частям», а «для сотрудников агитационно-инструкторского поезда „Красный казак“ в количестве 125 человек 10 дюжин туалетного мыла, 1 пуд монпансье, 10 тыс. штук папирос, 400 коробок спичек».

В Центральное управление снабжения — «отпустить на предмет раздачи в виде подарков красным кавалерийским частям Кавказского фронта следующие предметы:

100 комплектов кожаного обмундирования

200 пар сапог

100 пар белья

1000 штук гребенок

500 кожаных портсигаров

50 штук биноклей

100 штук полевых книжек

100 штук полевых сумок».

В Музыкальный отдел Политуправления Реввоенсовета Республики — «для распределения среди красных казачьих частей.

Гармоний 10 штук

Балалаек 20 штук

Мандолин 15 штук

Гитар 12 штук».

Для выполнения работ по наглядной агитации, важного элемента в пропагандистской работе, с бригадой художников, взявшейся «художественно расписать стенки вагонов поезда», был заключен договор, по которому каждому вместо гонорара ежедневно выдавались: обед из 2-х блюд, ужин из 2-х блюд или одного в двойной порции «до полной сытости, хлеба полтора фунта, заварку чая, сахару; еженедельно 1/4 фунта табаку и 1/2 фунта мыла».

В конце февраля в Курских железнодорожных мастерских в присутствии председателя ВЦИК’а М. И. Калинина состоялось заседание жюри по принятию законченных работ «росписи 9-ти вагонов поезда „Красный казак“».

«…По осмотру жюри единогласно постановило признать произведенную ниже перечисленными художниками[10] […] работу вполне успешной» ².

9 апреля московские власти и пресса под звуки военного оркестра торжественно провожали поезд.

«Сегодня, в 6 часов вечера с Савеловского вокзала уходит для длительной поездки на Дон и Кубань агитационно-инструкторский поезд ВЦИК „Красный казак“, — сообщалось в газете „Известия“».

Еще не закончилась гражданская война, поезд сопровождала воинская команда. Были вооружены и коммунисты. И, конечно, в штат сотрудников входил представитель ЧК.

12 апреля на перегоне Харьков-Лозовая Южной железной дороги Кочкуров составляет и печатает первый номер газеты «Красный казак». Он пишет передовую о важности борьбы с транспортной разрухой и обращение к железнодорожникам: «Мы справились с царем, справились с помещиками и генералами, справились с белогвардейщиной. Неужели же не справимся с разбитыми паровозами?» В статье «Куда и зачем едет наш поезд?» редактор доходчиво объясняет цели агитационных поездов.

Кочкуров выпускал газету, выступал на митингах, редактировал листовки, и составлял воззвания к населению.

Товарищи и граждане!

В Новороссийск прибыл и находится на каботажной пристани агитационно-инструкторский поезд Всероссийского Центрального Исполнительного комитета Совета рабочих, крестьянских, красноармейских и казачьих Депутатов

«КРАСНЫЙ КАЗАК»

во главе с членом президиума ВЦИКа тов. Дм. Полуяном […]

На поезде находятся представители всех народных комиссаров. Вы можете подать туда жалобы, рассказать про свои нужды и получить на все удовлетворение и ответ.

Все к поезду! Все за правдой! ³

В газете «Красный казак» Николай Кочкуров опубликовал три рассказа «По следам белых», «Борьба до конца!» и «В горах» ⁴.

Борьба до конца!

…Ночь. Поезд летит вовсю. Разъезд, полустанок — остановится на пару минут и, вздрогнув, дернет вперед и опять колеса начинают отбивать такт на стыках рельс.

Кругом темная-темная ночь.

Из трубы паровоза вверх фонтаном бьет широкая волна искр. Золотым дождем осыпает крыши и площадки вагонов, светящимся огненным ковром устилает насыпь. Весь поезд похож на большого, сильного, бесстрашно несущегося во тьму ночи зверя с парой мутных светящихся глаз, огненной развевающейся гривой.

По сторонам насыпи на короткое мгновение, освещенные огнем фонарей, мелькают черные кусты и быстро исчезают, точно сквозь землю проваливаются.

Едет эскадрон буденновцев, всего две недели как расправившийся с остатками деникинской армии.

Теперь красные герои перебрасываются на польский фронт.

Поезд летит, рассекая тьму, которая тут же опять смыкается, непроницаемая и таинственная.

В задних вагонах ржут кони.

На одной из станций в вагон пустили парня-гармониста, который обещался всю дорогу играть.

Сначала нерешительно и нестройно загудели басы, точно заспорили о чем. Красноармейцы просыпаются, протирают глаза, садятся и слушают.

Заломив набекрень картуз и низко склонившись над гармонью, парень играл и низким глухим голосом выводил:

Придет зима холодная,

Хозяин расчет даст,

Пойдет семья голодная

Вся по миру сбирать…

Многие статьи Кочкурова посвящены борьбе с разрухой: «Мечи на плуги и копья на орала», «Бескровная война», «В чем наше спасение», «Общими силами разруху победим». В газете отмечалось, сколько сотрудники поезда провели митингов, киносеансов и бесед, какая помощь оказана по жалобам населения.

Одержимый идеей очистить партию от недостойных людей, Кочкуров помещает в статье «Что за поезд?» информацию о том, что «в поезде есть бюро жалоб, куда могут приносить свои жалобы рабочие, крестьяне и трудовые казаки на всех своих обидчиков, хотя бы они были и советскими работниками» ⁵.

За трехмесячную поездку по Кубани Кочкурову довелось много встречаться и разговаривать с недавними красноармейцами, партизанами, казаками. Он записывал не только воспоминания участников гражданской войны, но и красноармейские частушки:

Офицер молодой, погон беленький

Удирай-ка с Кубани, пока целенький.

Вот идет броневик четыре вагона.

Офицеры за Кубанью рвут погоны.

Вот на стуле генерал, перед ним каша.

Бедняки кричат: «Вся Россия наша».

Из отчета Казачьего отдела ВЦИК:

«РОСТ‘ой было выпущено газеты „Красный казак“ 23 номера в количестве не менее 150 тысяч экз.

Кочкуров как зав. бюро РОСТА выпустил 43 названия листовок в количестве свыше 400.000 экземпляров».

Поездка на «Красном казаке» стала для Артема Веселого судьбоносной. 20 апреля поезд отправился со станции Тихорецкая.

В одно, как говорится, прекрасное утро на перегоне от Тихорецкой к Екатеринодару я поднялся чуть свет, выглянул из окна купе и — ахнул. И — сердце во мне закричало петухом! На фоне разгорающейся зари, в тучах багровеющей пыли двигалось войско казачье — донцы и кубанцы — тысяч десять. (Как известно, на Черноморском побережье между Туапсе и Сочи было захвачено в плен больше сорока тысяч казаков, обезоруженные, они были распущены по домам и на конях — за сотни верст — походным порядком двинулись к своим куреням.) Считанные секунды — и поезд пролетел, но образ грандиозной книги о гражданской войне во весь рост встал в моем сознании. В тот же день в поездной типографии были отпечатаны письма-обращения к участникам гражданской войны, отпечатаны и разосланы во все населенные пункты Кубанской области, Черноморья, Ставропольской губ., Ингушетию, Кабарду, Адыгею, Дагестан[11]. Спустя месяц в Москву мне было прислано больше двух пудов солдатских писем. Завязал связи с наиболее интересными корреспондентами. Первые годы я употребил на сбор материала. У меня скопились груды чистейшего словесного золота, горы книг. Материал подавлял меня, его хватило бы и на десяток романов. Я не мог справиться с хлынувшим на меня потоком. Только спустя четыре года я начал писать книгу свою «Россия, кровью умытая» ⁶.

«ОПРОСНЫЙ ЛИСТ:

1. Фамилия, имя и отчество.

2. В какой армии, полку или отряде вы, товарищ, находились?

3. С какого времени?

4. Где, когда и в каких боях вы участвовали?

5. В каком районе действовал ваш полк или отряд?

6. В каком положении нашли свою семью и хозяйство, когда воротились домой?

7. Участвовали ли вы в великом переходе через пески? Если зеленый [партизан в тылу белых войск], то были ли в камышах или в горах. Подробнее опишите боевую обстановку, в которой вы находились.

Какие лишения, недостатки и переживания пришлось перенести?

8. Опишите несколько героических подвигов, виденных вами. Где, когда и при каких обстоятельствах они произошли?»

Мысль рассказать о трагической истории XI Красной армии возникла у Артема Веселого после первых встреч с бывшими бойцами, участниками «великого перехода через пески». 7-й пункт «Опросных листов» адресовался тем, кто отступал на Астрахань в феврале 1919 года.

Первые отряды Красной армии Северного Кавказа, переименованные позже в XI армию, начали борьбу с белогвардейцами на Кубани, Черноморье и Ставрополье в январе 1918 года.

Весь 1918 год шла героическая борьба, XI армия нуждалась в самом необходимом — снаряжении, вооружении, медикаментах. На ее долю выпало еще одно испытание: на армию обрушился тиф. К концу 1918 года было зарегистрировано 50 тысяч тифозных больных.

В условиях обострения классовой борьбы на Северном Кавказе, когда значительная часть среднего казачества перешла на сторону контрреволюции и после ряда крупных поражений, XI армия в феврале 1919 года вынуждена была отступить через Кизляр на Астрахань.

Перед армией лежали безлюдные и бесплодные пески, ей предстояло проделать 400-километровый путь без продовольствия, воды и жилья в лютые февральские морозы. Падали лошади, люди шли вперед днем и ночью, предпочитая смерть в песках сдаче в плен. Многие тысячи бойцов и командиров погибли, но уцелевшие впоследствии продолжали борьбу за власть Советов на Нижней Волге, а затем на Северном Кавказе.

ОТВЕТЫ КРАСНОАРМЕЙЦЕВ НА «ОПРОСНЫЙ ЛИСТ»:

«1. Лычагин Петр Ефимович.

2. В Унароковском полку.

3. С января 1918 года.

4. Под городом Екатеринодаром в бою с бандами Корнилова.

5. Наш отряд, впоследствии полк, действовал под аулом Блепчечинском, потом по направлению гор. Екатеринодара с боями против Корнилова, впоследствии под Армавиром и при отступлении советских войск с Северного Кавказа также отступал до Астрахани.

6. Воротясь домой, увидел, что оставшаяся старуха-мать и 13-летний брат живут на квартире чужой, голодные, голые и босые. Дом и имущество частью продано, частью растащено. Отец 53 лет и брат 18 лет — красные — умерли, они отступали со мной, а старший брат вернулся, жив.

8. В 1918 году в начале ноября, когда Красная армия отступала с Северного Кавказа под городом Ставрополем, верстах в шести от города была позиция наших войск на горе. Белые — под нею, то есть горой […] Правее нашей роты находился полк, названия которого не помню. Полк собрался в кучу и стал митинговать. Противник готовился к наступлению. Командир нашей роты И. Литвинов лежал больной в обозе. Узнав о положении, прибежал к митингующему полку, едва не застрелил командира полка. Подал команду „полк в цепь“, предупредил, кто вздумает делать панику будет расстрелян; полк принял боевой порядок, противник полез на нас. Мы под энергичной, смелой командой Литвинова перешли в контрнаступление, сбили противника, который дрогнул и побежал. Командир наш под градом пуль был впереди всех.

[1. Фамилия неизвестна.]

8. Теперь я опишу виданный мною бой кровавый Кочубея[12] 19 и 20 июля 1918 года под Кореновкой, когда отступали из-под Ростова. Сорокин[13] остался на Тимашевке, а Кочубей ушел на Ново-Корсунскую и через Дядьковскую вышел в тыл к кадетам и перерубил страшную массу офицеров. Если бы не товарищ Кочубей, сразу бы отрезали всю XI армию.

1. Шевченко Василий Федотович.

4. В бою под станицей Полтавской Кубанской области в 1918 году, 7 февраля, в бою под Тимашевкой Кубанской области, в бою под станицей Копанской Кубанской области — 1918 г. В боях под станицей Великокняжеской в 1919 году в 3-м Крестьянском полку, под станицей Торговой, под селом Соленое Займище 2-й Кавдивизион 34 стрелковой дивизии — 5 октября 1919 г.

6. По прибытии домой нашел свою семью выгнанной из дома только в одних рубашках, на квартире. Все было до основания разграблено.

7. За время похода через калмыцкую степь пришлось много поголодать, питаться приходилось дохлой кониной, переносить холод, т. к. одежды не было […] Мы пришли в город Черный Яр голодные и холодные.

8. В 1918 году Таманская армия вся состояла из бойцов, способных на любой подвиг, особенно это замечалось в наших вождях и командирах, которые, командуя нами, всегда находились впереди цепи и поддерживали дух каждого бойца. 3 июля 1920 года. Ст. Полтавская».

После поездки на Дон и Кубань агитпоезд «Красный казак» был передан в распоряжение Украинского ЦИКа.

Летом Николай Кочкуров оказался в Москве.

Редактор газеты «Гудок» Н. И. Смирнов, знакомый с ним по совместной работе в «Приволжской правде», привлек его к сотрудничеству в «Гудке». Сам редактор был деятельным сторонником продвижения в рабочую среду «газеты без бумаги», опубликовал статью «Опыт „Гудка“ в постановке устной газеты».

Из воспоминаний Анатолия Глебова

С осени 1920 года Артем жил у меня в «Савойе» [общежитие сотрудников Наркоминдела], а работал в «Гудке», железнодорожной газете, начавшей выходить весной того года. Работа у него была очень своеобразная: он числился «зазывалой» в созданной при «Гудке» устной газете (распространенная в ту пору форма агитпропработы).

Надо было его видеть той зимой! Вывернутый наружу полушубок огненно-рыжей шерсти и без рукавов, туго подпоясанный военным ремнем. Полученная по ордеру черная папаха, номера на три меньше его огромной головы, лопнувшая на затылке клином. Какая-то сердобольная женская рука вшила в клин кусок бордового шелка […] В довершение всего обладатель этого диковинного наряда не расставался с барабаном, носимым на перевязи.

Бывало, ночью на пустой и немой Рождественке раздавалась сухая барабанная дробь. Это Артем будил швейцара отеля. Излишне говорить, что администрация «Савойи» (одно из самых относительно чопорных общежитий Москвы в те годы) […] не уставала ставить передо мной вопрос о незаконности его проживания тут и в конце концов добилась своего — выселила ⁷.

Кочкуров работал в газете не только «зазывалой», он печатал в «Гудке» репортажи.

«Устный Гудок»

В Александровских мастерских

В понедельник 27 декабря в главных мастерских Александровской дороги был прочитан очередной (4-й) номер «Устного гудка» […]

На этот раз номер специальный, съездовский […]

Слушают с вниманием.

Глубокое впечатление производит на слушателей сказанные тов. Калининым на съезде слова о памяти погибших борцов.

Чтение прерывается, все встают и обнажают головы, оркестр из рабочих исполняет похоронный марш…

Большой интерес вызывают диаграммы и карты об электрификации России. Из рядов слышатся замечания и не совсем уверенные, и торжествующие и радостные:

— Вот тогда заживем!

— Можа, и работать-то по два часа в день придется.

— Эх-ба!

В текст чтения через небольшие промежутки вкраплены диаграммы, картины, рисунки, карикатуры, подающиеся на экран посредством волшебного фонаря […]

Читаются последние известия […]

Кончилось. Вместе с клубами пара из дверей столовой выкатываются разгоряченные люди. На ходу застегиваются, подпоясываются, надвигают глубже шапки […]

Обмениваются впечатлениями. Говорят несуразно и нескладно — без привычки-то.

— Оно, лестричество-то и в крестьянстве подмога.

— Молись Богу, ложись спать! […]

А на другой день в редакционном ящике в столовке десятки писем, написанных коряво, неумело, но от души.

За «Устный Гудок» спасибо говорят ⁸.

После того, как Кочкурова выселили из гостиницы, кров ему предоставили в общежитии Пролеткульта.

Пролеткульт со своими студиями располагался близ Арбатской площади в здании своеобразной архитектуры; этот дом известен москвичам как особняк фабрикантов Морозовых. Среди разных студий Пролеткульта — театральной, художественной, музыкальной — самой многочисленной была литературная студия.

«Начинающих авторов — рабочих, красноармейцев — обучали в ней технике стихосложения, истории и теории литературы. Здесь регулярно проводились поэтические вчера, встречи, литературные собеседования.

Некоторые из поэтов подолгу жили в подсобных помещениях морозовского особняка» ⁹.

У Николая Кочкурова знакомство с Пролеткультом было давним. В общежитии он сразу стал своим, организовал коммуну из пролеткультовцев, о которой сообщал в одном письме: «Живем шикарно».

«Зима 1921 года. Пустынный, темный Кузнецкий мост, — вспоминал Анатолий Глебов, — мы идем с Артемом часов в десять вечера вниз, к Петровке. Редкие, спешащие прохожие. Снег, метель. Артем уезжает в Поволжье, где свирепствует голод, и уговаривает меня ехать с ним. Но у меня в кармане уже лежит назначение в Турцию…» ¹⁰

В голодной Самаре интеллигенция пыталась спасти жителей от отчаяния, одичания в нечеловеческих условиях. В бывшем кинотеатре «Олимп», ставшим клубом имени Карла Маркса, Пролеткультом устраивались бесплатные вечера для населения. Члены ЛИТО (Литературное объединение) читали доклады о творчестве Лермонтова, Горького и других писателей. Давались небольшие концерты. Балетная студия объявила набор детей и подростков — с 8 до 18 лет.

На Трубочном заводе имелась музыкально-вокальная студия с секциями фортепиано, скрипки, виолончели, хорового пения.

Николай Кочкуров занялся пропагандой устной газеты — его привлекала возможность знакомить с основными вопросами «текущего момента» даже неграмотных. В самарских газетах он напечатал статьи «Примерное содержание устной газеты», «Устная газета в деревне», «Что такое устная газета?» «Типы устных газет» ¹¹. 13 февраля в театре «Триумф» перед спектаклем была «прочитана» устная газета.

Кочкуров давал практические советы, как проводить встречи с «читателями» — от простых читок газетных статей до театрализованных сопровождений некоторых материалов.

Самарские власти прониклись сознанием важности организации «устной газеты». При Трубочном заводе из наиболее грамотных и сознательных рабочих была создана группа чтецов газет, а городская партийная организация мобилизовала 25 человек учиться новому делу (между прочим и правильной дикции).

Вернувшись в Москву, Кочкуров продолжал сотрудничать в «Гудке»[14].

Старейший журналист Лев Менделевич Гурвич, несмотря на свой весьма почтенный возраст, охотно и много рассказывал о своей молодости:

«В 1921–1922 годах при МК комсомола существовала газета „Юношеская правда“. Она выходила нерегулярно, в зависимости от наличия бумаги и продуктов, которые нам удалось достать для типографских работников. Своей типографии не было, газета печаталась в разных местах и даже… в Таганской тюрьме. Тюрьма, оборудованная по американскому образцу, имела и типографию.

В „Юношеской правде“ не было четкого распределения обязанностей, каждый делал, что требовалось в данный момент.

В октябре-ноябре [1921] в газете работал и Николай Кочкуров» ¹².

О «Юношеской правде» вспоминает и Марк Колосов:

«В нашей московской молодежной газете не было ни одного штатного сотрудника. Делали ее в общественном порядке комсомольцы-журналисты, работавшие в „Правде“, „Известиях“, в „Труде“. Оформляли студенты Вхутемаса Пророков и Кукрыниксы. В литературном отделе публиковали свои первые произведения Безыменский, Жаров, Шолохов, Веселый, Рахилло, Лагин, Шубин» ¹³.

Минул год, как в типографии поезда «Красный казак» Николай Кочкуров отпечатал «Опросные листы» и разослал их по кубанским станицам, а переписка с участниками гражданской войны не прерывалась. Особый интерес представляли письма от бойцов XI армии. Однако Кочкурову нужно было своими глазами увидеть места, где разворачивались события, и он намеревается проехать по следам отступления XI армии.

Но в те дни, когда шла подготовка к экспедиции, Николай Кочкуров получил письмо, которое изменило все его планы.