В свободные часы

В свободные часы

Прошло три года. Вася подрос, возмужал, ему шел уже пятнадцатый год, но работал он по-прежнему на «шарманке». Чтобы продвинуться и получить лучшую работу, нужны были деньги на подарок мастеру, а у отца их не было.

За эти годы Вася хорошо изучил завод, бывал в разных цехах, присматривался к работе мастеровых, завел себе товарищей.

Часто в обеденный перерыв он приходил в ствольную мастерскую, где работал браковщиком его сосед, рослый веселый парень Саша Синепальников, самый молодой из семьи знатных оружейников. Отец Саши долгое время работал с Мосиным и был отладчиком первых образцов знаменитой мосинской винтовки.

Как-то между Сашей Синепальниковым и Васей Дегтяревым завязался шумный разговор.

Синепальников говорил бойко и весело, шутил и похлопывал Васю по плечу. Вася сердился на него и ушел недовольным.

К Синепальникову подошел ученик Миша Судаков и опросил:

– Кто этот парень?

– Да это же мой сосед. Разве не слыхал о Дегтяревых?

– Слыхал.

– Так он ихний, старшой, Васькой звать.

– А зачем он приходил? – любопытствовал Миша.

– Да вот спрашивал, нет ли у меня маленького крючка, завтра собирается на муху ловить…

– Ты дал ему? – спросил Миша.

– Где я возьму, что у меня, лавка, что ли?

– А у меня найдется лишний.

– Где, врешь ведь?..

Миша снял фуражку и вынул из-под подкладки маленький изогнутый крючок.

– Вот!

– Ох ты, леший! Вот хорошо! Жалко, Васька ушел, ну да он прибежит в обед…

В обед, действительно, Вася пришел. Очень обрадовался крючку и в благодарность за подарок пригласил Мишу рыбачить вместе с ним, сказал, что знает рыбные места.

На другой день, наловив мух, оба подростка отправились к старой мельнице, где река Тулица была перегорожена плотиной.

День выдался хороший, безветренный и не очень жаркий. Был неплохой клев. Они с наслаждением сидели на берегу или стояли по колено в воде.

Говорили мало. Вася был не очень разговорчив, а когда хорошо клевало, то он так увлекался, что и совсем забывал о соседе.

К вечеру, искупавшись в теплой воде, довольные уловом, они возвращались домой счастливые и веселые.

Разговорам не было конца, словно их знакомство продолжалось по крайней мере год или два.

– Как думаешь, – спросил Вася, – обрадуются дома, когда я выложу на стол сорок три рыбины?

– Еще бы! А у меня тридцать шесть, тоже немало…

Пожимая руку новому товарищу у ворот своего дома, Вася сказал:

– Ты приходи, как поешь, на нашу улицу, поиграем в бабки или посидим в садике.

– Приду, обязательно приду! – сказал Миша и заторопился домой. Сердце его трепетало от радости. Такого улова он еще никогда не приносил!

И действительно, Мишина рыба произвела дома переполох. Все домашние собрались ее рассматривать. Воспользовавшись этим, Миша отыскал в чулане мешочек с бабками и, сунув за рубашку краюху хлеба, побежал на Нижне-Миллионную.

От Прохоровой до Нижне-Миллионной было ходьбы минут 15–20, но Миша туда домчался так быстро, что застал Васю за обедом; он сидел на лесенке крыльца и ел молоко с хлебом.

Увидев товарища, Вася быстро опорожнил чашку и, спрыгнув на траву, попросил показать бабки.

Миша высыпал свои сокровища. Бабок было пар двадцать. И они были окрашены в розовый, голубой, лиловый и в цвет луковой шелухи.

На пасху, когда домашние красили яйца, Миша в той же краске выкупал свои бабки.

С восхищением рассматривая бабки, Вася залюбовался двумя битками. Это были большие, очевидно, бычьи бабки, налитые свинцом.

– Хороши! – сказал он, взвешивая на руке то ту, то другую.

– Выбирай любой, – сказал Миша. – Мне хватит одного.

Вася застеснялся.

– Нет, у меня свои есть… Разве только поиграть!

– Да бери, бери, Вася, чего тут… У меня еще есть. А если хочешь, давай играть на пару в одну казну!

Вася согласился и принес свои бабки в таком же небольшом парусиновом мешочке.

Они вышли за ворота, и Вася повел товарища в ближайший тупик, где на вытоптанной поляне уже шла горячая игра.

Бабки стояли широким коном, парами, на небольшом расстоянии друг от друга.

Мальчишки с подвернутыми рукавами копошились за чертой, катая битки.

– «Сак» или «лёга»?

Если встанет биток на четвереньки, спинкой кверху – «сак»! Ляжет на спину или на бок – «лёга»! У кого «сак» – тот бьет первым. Если «саков» несколько, первым бьет тот, у кого биток дальше от черты.

В бабки играли не только подростки, но молодежь и даже почтенные, убеленные сединой мастеровые.

Во всем городе был известен как прекрасный игрок дядя Вася – Левша – опытный слесарь и оружейный мастер.

Игра велась обычно на тихих улочках или во дворax. И бывало, где появится дядя Вася, слух об этом молнией разлетится среди играющих, и самые заядлые игроки, а также любопытные и ротозеи сбегаются туда.

Левшой дядю Васю прозвали не в честь Левши, о котором ходила легенда, что он подковал английскую блоху, а потому, что он действительно был левшой – играл левой рукой. Но удар у него был сильный и меткий. Играл он весело, задорно, никогда не обижая проигравшихся, а напротив, зачастую выручал их, давая бабки взаймы, а то и просто так, и заставлял отыгрываться, чем всегда подкупал ребятишек.

Иногда Вася-Левша играл в одну казну со своими сыновьями или помогал отыграться малышам.

Все его очень любили. По вечерам в играх подростков принимало участие много взрослых. Игра принимала азартный характер, нередко на кон под бабки ставились деньги.

Отец Васи любил эту веселую и увлекательную игру. Он не запрещал сыну играть в бабки и даже сам ходил посмотреть на хороших игроков. Эта игра развивала глазомер, тренировала физически.

Миша с Васей едва появились в тупике, где уже стоял большой кон, как их тотчас же встретили веселым криком. Ребята Васю знали и очень любили. Вместе с ним Мишу приняли как своего. А когда он поставил на кон пару крашеных бабок, его обступили мальчишки и предложили меняться на простые, давая за одну пару крашеных – две, даже три пары обыкновенных бабок.

– Нет, пусть лучше они стоят в кону, – предложил Вася. – Кто собьет, того и счастье!

На этом и порешили, а Мише единодушно предложили ставить одну пару бабок, а играть двумя битками.

Игра разгорелась. Низкорослый Вася не отличался физической силой, но глаз у него был верный и рука достаточно «набитой».

Он с успехом покрывал Мишины промахи и неудачи, пока тот не оправился от растерянности в непривычной компании. Потом дело пошло и того лучше. Даже когда к игре присоединились взрослые, товарищи не особенно проиграли и ушли домой с «барышом», поделив поровну все выигранные бабки.

Вася очень пристрастился к Мишиному битку и остался рад, когда тот, прощаясь, отказался взять его обратно, заявив: «Дарю на вовсе!»

С этого дня их встречи и совместная игра в бабки, участились.

Однажды они здорово проигрались в «ремиз» и ушли домой с пустыми мешочками.

Вася был очень удручен и все говорил, что их подвели битки. По размеру они были очень хороши, но легковаты.

Миша утешал его, уверял, что им просто не повезло, что в следующий раз они обязательно отыграются. Вася же стоял на своем. «С такими битками больше не пойду играть», – заявил он.

Миша думал, что у него нет бабок, и в воскресенье принес пар двадцать из своего запаса. Но Вася заупрямился.

– Подожди, Миша. Как-нибудь я сам тебя позову.

«Вася что-то задумал, – решил Миша. – А что?.. Наверное, кто-нибудь пообещал ему тяжелый биток».

Стал ждать.

Через несколько дней Вася сам пришел к нему в цех и сказал:

– Миша! Сегодня вечером приходи ко мне, пойдем играть, много бабок не бери – нынче не проиграемся!..

Когда они встретились вечером, Вася, заглянув в Мишин мешочек, спросил:

– Сколько взял?

– Двадцать пар!

– Много, десять оставь у меня!

– Не хватит, Вася.

– А это что! – И он положил ему на ладонь сверкающий медный биток, точную копию костяного, Мишиного подарка.

Миша приподнял увесистый биток:

– Вот это да!

– Возьми на память! – неожиданно сказал Вася.

– А как же ты?

– А вот и мой! – Он достал другой такой же, только не из желтой, а из красной меди. И пояснил: – Для того чтобы не путали! – И, испытующе посмотрев на Мишу, спросил: – Ну как, Миша, сегодня свое возьмем?

– Где же ты взял такие?

– В цеху один мастер сделал.

– Кто?

– Да там один старичок, ты не знаешь…

Игра с этого дня пошла успешно, даже, можно сказать, хорошо.

Многие игроки завидовали им, стремясь обзавестись такими же битками, охотились за мастером, но нигде его найти не могли.

Уже потом, через несколько лет, Миша догадался, что никакого «биточного мастера» на заводе не было, а эти битки Вася сделал сам, но по скромности не захотел признаться.

* * *

Очень любили мастеровые играть в лапту. Редкое воскресенье в Заречье обходилось без игр в лапту.

Играли обыкновенно где-нибудь на широкой лужайке. Чаще всего в излюбленных местах на зеленом ровном берегу Тулицы, или на старом кладбище, где была хорошая поляна.

Вася Дегтярев считался хорошим игроком. Он быстро бегал, был увертлив и метко бросал, или «салил» мячом…

Для того чтоб быть в команде хорошим, надежным игроком, нужно было уметь сильно и далеко отбивать мяч. Вася же не обладал большой силой, и это его удручало. Но однажды он изумил всех. Принеся свою лапту, он ею отбивал мяч значительно дальше, чем самые сильные игроки.

Миша попробовал его лапту – получилось то же самое. А лапта эта была сделана из ручки деревянной лопаты с тяжелым концом, но, что особенно важно, она оказалась намного длинней прежней, в этом и было ее преимущество. Но играющие догадались об этом лишь тогда, когда за Васей установилась репутация доброго игрока…

Любители острых ощущений ходили на кулачные бои, без которых не обходился ни один праздник.

Бились не по одному, а большими партиями, ходили «стенка на стенку».

Чаще всего дрались две слободы – зареченцы с чулковцами.

Самые сильные кулачные бои происходили в приходский праздник – успение. Этот праздник назывался еще и кладбищенским. На кладбище в этот день собиралось множество народу.

Большинство приходило семьями или группами, с самоварами, пирогами и выпивкой.

Начинался праздник торжественно с молебствия и поминания родных; потом было гуляние, трапеза, а уж там – кто во что горазд.

К вечеру, обыкновенно, огромные толпы народу в ожидании кулачного боя сходились на широкую поляну за кладбищем, и наиболее повеселевшие начинали подзадоривать друг друга.

Вначале задирались мальчишки: то чулковцы начнут тузить зареченцев, то зареченцы примутся волтузить чулковцев.

Достаточно одной стенке начать отступление, как сейчас же в ее ряды становятся подростки покрепче, и она переходит в наступление. Тогда и в другую стенку вливаются более сильные бойцы. Потасовка разгорается. Стенки растут, ширятся. Вот уже «женихи» и «кавалеры» (так обычно называли молодых людей) вступили в бой. Азарт усиливается. Толпа дружными криками подзадоривает то тех, то других.

Если стенка под натиском другой отступает, крики толпы превращаются в дикий вопль. Этот вопль даже мертвых может поднять из могил. Живые же не выдерживают его. Вот почтенные люди с усами и с бородами, сняв пиджаки, распускают жилеты и, закатав рукава, бросаются помогать отступающим.

Нередко эти крики поднимают даже стариков, и седые коренастые деды с грозными окриками втаскиваются в шеренгу бьющихся.

Как-то в успение Миша прибежал к Дегтяревым:

– Вася, айда на кладбище, там бьются, сейчас Парменыч поскакал.

На кладбище уже было много народу. На пригорке расположились купцы. Они съезжались посмотреть на кулачные бои вместе со своими семьями в нарядных экипажах. Подпоив нескольких известных забияк и дав им мелочи на похмелье, частенько сталкивали их лбами, и потасовка начиналась. Так было и в этот раз.

Бой был в разгаре. Вася и Миша забрались на дерево и стали искать глазами Парменыча. Булочник Парменыч уже прикатил к месту боя на горячих лошадях, окруженный дюжими пекарями.

Привстав в тарантасе, огромный, массивный, он махал руками и зычным голосом кричал:

– Давай, давай, касатики, лупи их, сукиных сынов!

Когда же одну из стенок начали сильно теснить, он не выдержал, спрыгнул с тарантаса и с криком: «Ребята, за мной, наших бьют!» – бросился на помощь и бился с таким остервенением, что от него все летели, как от былинного богатыря…

Бой на этот раз кончился полюбовно. Парменыч дал денег на водку и ускакал. С «поля боя» в кабак потянулись побитые, подбитые, окровавленные.

– К черту, больше не пойду смотреть, – сказал Вася, спустившись с дерева. – Уйдем скорее, Миша, нехорошо мне.

Но проходил месяц-полтора, и они снова шли смотреть на кулачный бой. Других доступных им зрелищ в городе не было.

Но чем больше подрастали друзья, тем реже становились их встречи.

У того и другого помимо работы на заводе находилось множество дел дома по хозяйству.

Была и еще одна причина, почему Вася стал реже встречаться с товарищем, но об этом он до поры до времени не хотел ему говорить.