Встреча с оружейником
Встреча с оружейником
Весной 1882 года, когда Федору шел одиннадцатый год, семья Токаревых переехала из Мечетинской в родную станицу отца – Егорлыкскую.
Там Василий Токарев пользовался всеми казачьими правами и должен был получить земельный надел и участок для двора. Ему давно хотелось покончить со своим бесправным положением в Мечетинской.
Егорлыкская, старая и богатая станица, лежала на большой ростовской дороге, называемой казаками «шляхом».
Токаревым как раз и отвели место для двора рядом со шляхом, на краю станицы. Там, по обеим сторонам шляха, были раскиданы небольшие станичные кузницы, а одна из них даже оказалась на отведенном Токаревым участке, что очень обрадовало Федора. Он с нетерпением ждал, когда будет собран привезенный от бабки и сложенный в штабели двухкомнатный флигель, но дело это не двигалось. Семья Токаревых жила в амбаре у тетки (сестры отца).
С постройкой не торопились, так как первым делом следовало «обсеяться». Когда было покончено с севом, отец нанял двух плотников, и они быстро собрали флигель. Семья переехала в свой дом.
Федор тотчас же пошел навестить соседа-кузнеца. Поскольку кузница находилась на их участке, он надеялся на самый радушный прием. Однако стоявший у наковальни кузнец сердито окликнул:
– Зачем пришел? Делать тут нечего вашему брату. Проваливай!
Федор направился в другие кузницы, но и там его встретили не особенно ласково.
Лишь в конце лета он познакомился с веселым кузнецом, которого все в станице называли Васька-цыган.
Кузнец этот, красивый статный детина, был женат на русской женщине и давно уже вел оседлый образ жизни, слывя замечательным мастером. От отнесся к Феде радушно, похвалил сделанные им кольца и, узнав о желании мальчугана, ласково хлопнул его по плечу:
– Приходи, Федька, ко мне, когда хочешь. Учись, работай, денег с тебя не возьму!
Федя стал ходить в кузницу: делать кольца и серьги.
Занимаясь своим делом, Федя внимательно присматривался к Василию.
Однажды он по неловкости упустил в горн кусочек меди, который расплавился и помешал сварке железной шины, над которой трудился кузнец. Федя очень испугался, но, растерявшись, не сказал о своей оплошности.
Василий, взглянув на раскаленную шину, сразу догадался, в чем дело. Погрозив Феде кулаком, он незлобно выругался и тут же забыл об этом…
Как-то, придя в кузницу, юный Токарев увидел там незнакомого человека. Он сидел на скамейке и, посасывая трубку, тер озябшие руки. Незнакомец был небольшого роста, рыжеватый, с маленькой редкой бородкой, окаймлявшей худое, изможденное лицо.
Василий ловко и проворно ковал подкову, покряхтывая и разговаривая с незнакомцем.
Федя, поздоровавшись, стал в сторонке и начал прислушиваться.
– Славно ты работаешь, Василий, – говорил незнакомец простуженным голосом, – удали в тебе много и проворства. И мастер ты, видать по всему, первостатейный. А только вижу я, негде тебе проявить свое мастерство. Подкову сковать или шину сварить – небольшая наука!
– А чего же ты хочешь, – улыбнулся Василий, – чтобы я булатные мечи ковал?.. Может, и сковал бы, да заказчиков нет…
Незнакомец был тульским оружейником. Его выслали из родного города с «волчьим» билетом, за участие в революционных сходках. Поэтому он и не торопился рассказывать о себе. Закурив и пристально посмотрев на Василия, незнакомец продолжал:
– В этом и штука! Вот тебе бы к нам в Тулу, Василий. Там бы ты своим рукам применение нашел!
– На заводе спину гнуть – спасибо. Здесь я вольный орел. Хочу работаю, хочу нет! Я лошадей люблю, простор, волю. Там бы я зачах.
– Погоди, погоди! – неторопливо продолжал незнакомец. – Ты ведь не наездник теперь, а кузнец, мастер. А всякий мастер должен в глубь мастерства вникать, до высшей точки его доходить. У тебя тут какие дела? Оси для телег сваривать научился, вот и мастер! А в Туле, брат, такие мастера, что и рассказать нельзя…
– А ты чего же к нам забрел?
– Это уж другая статья. Наши тульские мастера испокон веков на Дон ходят. А почему – сам догадаться можешь… Живется нам, мастеровым, в Туле не больно сладко, а у вас народ богатый и все при оружии. Вот и подаемся к вам на заработки. А мастера у нас такие, что поглядеть, так одно удивление!
Разузнав, где остановился приезжий, Федя на другой же день отправился к нему.
Волков сидел у окна на лавке и просверливал зажатый в тисках, короткий железный стержень. Просверливал дрелью, которая была укреплена несложным приспособлением.
– Что это вы делаете, дяденька? – спросил Федя.
– Ре-воль-вер… Подходи, не бойся. Вот сейчас сверлю ствол. Их будет четыре. Вон, гляди, на окне готовые.
Федя осмотрел три железные трубки длиной с карандаш и спросил:
– Почему так много?
– Револьвер будет четырехствольный. Один торговец заказал, – и мастер опять приналег на дрель. – Приходи ко мне эти дни, посмотришь, как буду делать замок, курок, пружину, рукоятку, – поучишься.
Федя поблагодарил и залюбовался множеством инструментов, аккуратно разложенных в небольшом деревянном сундучке.
– Это все ваши?
– Мои, – ответил Волков. – Мастеру без инструмента нельзя, особливо если он делает тонкие вещи.
– А можно мне поглядеть?
– Отчего же нельзя, гляди, а я пока покурю, – и стал набивать трубку.
А Федя, показывая мастеру то один, то другой предмет, расспрашивал, как он называется и для чего нужен.
Волков оказался добрым и словоохотливым человеком. Он объяснил Федору назначение всех инструментов, расспросил, почему паренек интересуется мастерством, и разрешил попросту заходить к нему.
Федя вернулся от Волкова взволнованный, ходил, думал… Потом собрал свои немудреные инструменты и приступил к изготовлению дрели, точнее, коловорота.
Ему казалось, что как только будет готов коловорот, он сможет приступить к более сложной работе, чем изготовление украшений.
В первый день Феде удалось сделать немногое, но потом, посоветовавшись с Волковым и получив от него в подарок два сверла и кое-какие инструменты, он довел свое дело до конца.
Самодельный коловорот работал. Отыскав на кухне расколотую сковородку, Федя просверлил ее и, скрепив заклепками, принес матери.
– Вот это хорошо, Федюня. Спасибо. Ужо напеку тебе блинов!
Теперь, когда была готова дрель, Федя стал думать над тем, не попробовать ли ему свои силы на сложной работе, не попытаться ли сделать какой-нибудь немудреный пистолет, – уж очень увлекло его мастерство Волкова!
С этой мыслью Федя проходил несколько дней и, решив, что она вполне осуществима, направился на квартиру к Волкову, чтобы посоветоваться с ним.
– Нету, не ночевал ноне, – ответила, не открывая дверей, хозяйка.
Федя направился в кузницу к Василию.
– А, Федька! – обрадовался кузнец. – Ну, брат, и дела! Слышал ли?
– Нет, а что?
– А ведь Волков-то помер!
– Когда же? – упавшим голосом спросил Федя.
– Вчера он получил деньги за пистолет, направился в кабак, а утром его нашли замерзшего.
Федя еле сдержался, чтобы не разрыдаться.
– Жаль, очень жаль… – продолжал Василий. – Редкий мастер был, золотые руки. А вот, видишь, какой конец…
Федор шел домой, не видя дороги. Он и раньше слышал много рассказов о талантливых русских мастерах и об их горькой судьбе. «Видно, уж такова их доля!» – думал он. Но от этих мыслей он не чувствовал страха за будущее. Напротив, теперь в нем еще больше укрепилось желание сделаться мастером, познать не только кузнечное и слесарное ремесло, но главным образом оружейное искусство.