Траур королевы

Траур королевы

Внешне Мария Медичи блюла все приличия траура. Она приказала отправить депеши государям, князьям или родственникам, чтобы лично уведомить их о смерти короля. «Моя скорбь и отчаяние таковы, что пока ничто не может меня утешить», — писала она герцогине Мантуанской. Говорили, что она не спала девять ночей подряд.

Мария решила, что в течение сорока дней она не будет выходить из Лувра и будет видеться только с теми, кого она обязана принимать, будучи главой государства. В течение этих сорока дней покойному королю прислуживали так, как если бы он был жив, оказывая обычные почести его восковому изображению.

В это время вдруг вспомнили, что прах Генриха III до сих пор не был захоронен в Сен-Дени. Около двадцати лет его тело находилось в Компьене, где его оставили по приказу Генриха IV: тот боялся давнего пророчества, что будет погребен в Сен-Дени через неделю после его предшественника. Правительство Марии Медичи решило перенести тело Генриха III в склеп королевской базилики.

Этот перенос дал, впрочем, повод для трагифарса, подобных которому было немало в истории той эпохи. Герцогу д’Эпернону, бывшему миньону Генриха III, было поручено привезти прах последнего Валуа из Компьена в Сен-Дени. Он привез тело к базилике. Но монахи отказались его забрать, поскольку не было официальных похорон, хотя и разрешили слугам герцога перенести тело к церкви. Все это происходило среди бесконечных пререканий, в продолжение которых свита герцога отправилась освежиться (с гробом!) в кабачок «Королевская шпага». Когда споры наконец закончились, герцог приказал челяди внести тело в базилику. Но его люди были настолько пьяными, что уронили гроб со страшным грохотом как раз посреди церкви.

Генрих III теперь находился в Сен-Дени, и ничто больше не мешало похоронам его преемника. Оба захоронения произошли с разрывом в неделю. Пророчество сбылось.