Созыв Генеральных штатов

Созыв Генеральных штатов

Торжественное открытие Генеральных штатов было назначено на 27 октября. Уже с 14-го депутаты прибывали в монастырь августинцев.

С самого начала Генеральные штаты демонстрировали свою покорность. Еще на этапе выборов Мария Медичи сумела выиграть партию, потому что большинство депутатов были выбраны в соответствии с указаниями правительства.

Сословия принимали каждую резолюцию, голосуя по отдельности, поэтому для общего решения было необходимо, чтобы оно было принято каждой ассамблеей.

Торжественное открытие Генеральных штатов состоялось 27 октября в большом зале Бурбонского дворца, расположенном между Лувром и церковью Сен-Жермен л’Оксерруа. Для депутатов и официальных гостей были устроены места на возвышениях, а от публики их отделяли деревянные заграждения. Но охрана не смогла сдержать натиска толпы зевак, и места депутатов захватывали все подряд, как если бы собирались присутствовать на представлении какой-нибудь комедии. Депутаты были страшно недовольны таким беспорядком и утверждали, что Франция неспособна поддерживать порядок.

В результате толчеи начались драки и ссоры. Когда король и королева явились в зал, там происходила драка между епископами и государственными советниками. Королю пришлось рассудить конфликт и утихомирить драчунов.

Наконец, можно начинать заседание. Главный церемониймейстер приказывает всем замолчать и обнажить головы. Король усаживается на трон, покрытый балдахином с лилиями. На ступеньках, ведущих к трону, в неизменном порядке располагаются королева-мать справа, слева Гастон, ниже — королева Маргарита, затем Елизавета, Кристина, принцессы крови, принцы крови, герцоги, маршалы Франции, кардиналы и высшие сановники. В самом низу установлена небольшая трибуна для ораторов.

Король открывает заседание: «Господа, мы пожелали, чтобы вы собрались здесь в начале нашего совершеннолетия, дабы сообщить вам о настоящем положении дел и установить порядок, угодный Господу, при котором каждый в нашем королевстве находился бы под нашей защитой и властью. Мы просим вас потрудиться для этого благого дела и свято обещаем, что будем соблюдать и выполнять все принятые этой ассамблеей решения. Господин канцлер более подробно изложит нашу волю».

Затем на трибуну поднялся канцлер де Сильери и, поклонившись королю и королеве, в течение полутора часов очень тихим и бесцветным голосом, так, что его едва слышно, говорил об испанских браках, итальянских делах, превозносил Марию Медичи за счастливое регентство и поздравлял ее с новой должностью президента совета. Он заверил депутатов, что король намерен их выслушать и удовлетворить просьбы при условии, что они будут справедливыми и во благо королевства. По приказу короля, сословия должны составить наказы, которые выслушает король.

Затем берет слово оратор от духовенства г-н де Маркемон, архиепископ Лионский, примас Галльский[5]. Он произносит свою речь стоя, устремив глаза на короля. Подчеркнув важность созыва Генеральных штатов, он восхваляет Марию Медичи: «Вдова счастливо управляет народами, вдова направляет армии, вдова выбирает наместников, вдова торжествует». Затем он говорит о восстановлении порядка и гражданского мира в королевстве: если принцы ожидали, что Генеральные штаты поддержат их интриги, то речь архиепископа свидетельствовала о том, что от духовенства такой поддержки они не получат.

Дворянство представляет барон дю Пон-Сен-Пьер. Он говорит тоже стоя, обернувшись к королю. В выспренной речи оратора нет никаких политических замечаний: «Вы, Мадам, как вторая Бланка Кастильская, мать Людовика Святого, благодаря своей осмотрительности и мудрости достойно выполнили возложенное на вас регентство и заслуживаете того, чтобы вас, как и ее, назвали самой мудрой государыней своего века». Свою речь барон завершил, сказав несколько нелестных слов в адрес третьего сословия и пообещав верность дворянства, которое отдает королю «сердце, храбрость, рвение, собственность, оружие, кровь и жизнь».

От третьего сословия выступил купеческий старшина Робер Мирон. Он произнес речь, стоя на коленях, но в очень суровых выражениях. Быстро разделавшись с обязательной похвалой в адрес королевы матери и с неизбежным сравнением с Бланкой Кастильской, оратор заговорил о злоупотреблениях: лихоимство военных и финансистов, неоправданное освобождение от налогов, чрезмерные содержания принцев, безнаказанность зачинщиков беспорядков, засилье фаворитов. Кто виноват во всем этом? Робер Мирон не колеблясь называет виновника — слабое правительство, а следовательно, королева. Он ловко, но недвусмысленно заканчивает свою речь: «Кто поверит в этот парадокс: добродетели вызвали пороки, излишняя доброта, милосердие и обходительность Вашего Величества стали причиной наглости, безнаказанности и безбожия, а их следствием — бесчисленные несчастья, общее несоблюдение божественных и человеческих установлений и, наконец, всеобщий отказ от правил всех сословий этого королевства».

После выступления Робера Мирона канцлер закрывает заседание. Все довольны. Присутствующие убеждены, что они только что присутствовали при историческом событии.

На последующих заседаниях сословий обсуждение шло по трем основным направлениям: отношения между королем и папой, продажа должностей, государственные финансы.